Надежда

Мои самые терпеливые в мире читатели! Скидываю на ваш суд часть проделанной работы! Жду любых откликов!) — …Удивительно одаренная девушка, с невероятной способностью к знаниям! Ей бы немного уверенности в себе…! Мистер Майклсон! Эта юная особа одна из всего курса сдала тест на отлично! Разумеется, не могу не признать, что вначале не заподозрил ее в жульничестве… Эти ваши вампирские способности… Сами понимаете!.. Но потом… Прошу прощения. Я несколько отвлекся. Вернемся к нашему главному вопросу. Уверяю, обучение в университете Нового Орлеана стоит в разы меньше той космической суммы, что вы решили выделили на… — Благотворительность. — добродушно откликается собеседник. — Я настаиваю. Примите чек. Ни вам, ни мне ни к чему неприятности… Откровенный намек на шантаж. И взятку. Декан аж посерел, осознав услышанное. — Чем больше у человека ненужного, тем охотнее он делится этим… Не все на этом свете можно купить, молодой человек! Пафос сказанного лишь забавляет Первородного. И коротко отсмеявшись, Никлаус вальяжно откидывается на спинку неудобного дешевого кресла. — Должно быть вы не поняли, профессор. — без какой-либо издевки заявляет, он. И чуть подавшись вперед, сцепляет пальцы рук в замок. — Вам ПРИДЕТСЯ принять мою щедрость! — Нет! Последняя попытка решить дело миром заканчивается провалом. Вот упертый шизоидный старик! Всегда таким был. И этим он нравился! — Не хочу показаться невежливым… Но моя склонность к поспешным выводам наводит на одну крайне неприятную мысль… — прямой тяжелый взгляд словно бы пришпиливает несговорчивого упрямца к месту. — Это отказ? — Чертовски верно подмечено! — вспыхивает праведным гневом седобородый старец. — Меркантильность опережает сознание! Это общеизвестный факт! Но запомните одну вещь, мистер — этот город погубит коррупция! И я наотрез отказываюсь принимать участие в этом! Только вот дрожащая рука, сама того не желая, против воли ложится на банковский чек. Самодовольная победная улыбка оппонента в ответ. — Смею предположить — инцидент исчерпан! — поднимается довольный как сытый кот, Никлаус. Но замирает у входной двери, так и не успев покинуть кабинет директора. — Я искренне сочувствую вашей подопечной… Всего одна фраза. А настроение падает до минусовой отметки. Выражение лица становится резким, словно бы высеченным из камня. — Внушение… Я мог бы догадаться… — сетует мистер Смит, пряча злополучный конверт в ящик письменного стола. — Позвольте узнать. Вы держите Кэролайн Форбс при себе точно таким же садистским способом? Зря. Ох, зря… Внутри бессмертного убийцы вспыхивает пламя. Весь адовый огонь Преисподней. Жаждающий отмщения взгляд помимо воли демонстрирует исторгнутую наружу постыдную жалкую уязвимость. Хищная натура проявляет себя столь стремительно как сделала бы это искра, коснувшись лужи бензина. — Вижу, что нет. — отмечает проницательный, профессор. — Но тогда… почему эта девушка не бежит от вас?! Не улетает первым же рейсом на край Вселенной?! Главное — не поддаваться провокации. Держать себя в руках. — Возможно все дело в преданности? Верности своему Королю… — предполагает Никлаус, напуская на себя скучающий, самый равнодушный вид. Когда как внутри вовсю беснуется и рычит разбуженный лютый волк. Дикий зверь с ощерившейся пастью. — Есть такие понятия. Я видел в словаре… Читал на досуге. Сарказм словно щит. Словно броня. Копье, готовое отразить любую вражескую атаку. — Долой лицемерие! — возмущенно вскрикивает, мистер Смит. — Признайте! Вы негодяй! А девушка вам не рабыня чтобы…! Шкала терпения лопается, достигая своей максимальной отметки. — Я предоставил Кэролайн выбор! — теряет контроль над эмоциями осатаневший в охватившем его бешенстве, гибрид. — И если она со мной, значит хочет этого! Вспышка ярости помутняет рассудок. Заставляет открыться. Проявить истинного себя. — ОНА НИКОГДА НЕ ПОДЧИНИТСЯ ЧУЖОЙ ВОЛЕ! НЕ ПРЕКЛОНИТ НИ ПЕРЕД КЕМ КОЛЕН! Я УНИЧТОЖУ ЛЮБОГО КТО ВСТАНЕТ НА ПУТИ ЕЕ СЧАСТЬЯ! Непроизвольно тело само перемещается к раздражителю, обрушивая свой необузданный гнев на ни в чем не повинного. — Невероятно… Вы… влюблены… Не вопрос. А утверждение. Хрипящий от недостатка кислорода профессор, выглядит не менее ошарашенно своего напряженно застывшего оппонента. — Кэролайн — мой друг… Булькающий хрипловатый смешок в ответ. Как же жалко могут звучать слова… Как фальшиво… Никлаус загнан в угол. Будто затравленный щенок. Больше всего он сейчас жаждет растерзать несносного психолога-самодура, посмевшего тыкнуть его носом в бессмысленную несуразицу. Но Первородный не в состоянии даже моргнуть. Вздохнуть не может. Лишь пальцы рук ослабляют хватку, даруя жизнь бесстрашному старому маразматику. — Забудь… — сокращается радужка потемневших будто в шторм, убийственно синих глаз. Но последующие слова все же успевают покинуть хрипящие легкие. — «Дружба в сочетании с сексуальным влечением есть любовь. Страсть бессмертная как феникс, и неистовая как единорог»… Дверь распахивается гибридом настежь, чуть ли не слетая с креплениями с петель. Внутри все дрожит и клокочет. Горит. Полыхает. Неиствует. Фраза залипает в мозгу словно муха в вязкой патоке. Шизофреничный болтливый старик! Что за чушь он нес?! *** Кровь. Реки крови. Повсюду грязно-бурые ошметки того, что когда-то являлось частью человеческих тел. И звенящая холодная тишина, что прерывается стонами одного из несчастных. — Она нарушила закон… — с трудом выдавливает из разорванных легких трехсотлетний, упрямый вампир. Предводитель главных гончих Ниясати. — Мы лишь следуем установленным правилам… Твоим правилам! Ожесточенный звериный взгляд словно бы нехотя концентрируется на оставшемся в живых бедолаге. — Ты развязал войну… — харкает на пол кровью готовый сражаться до последнего, воин. — Неужели девчонка того стоит? Отдай ее нам! Суд будет недолог! Все еще пульсирующее в ладони чье-то сердце небрежно отбрасывается Никлаусом Майклсоном в сторону, за ненадобностью. — Девчонка?.. — светлые брови изгибаются в саркастичном недоумении, словно не понимая о чем именно идет речь. — Я просто… развлекаюсь! Окантовка беспощадных глаз на долю какой-то секунды вспыхивает лунным золотом. И не знавший прежде поражений вампир, понимает одно. Это конец. Ему выпала черная метка. *** От изучения книг по медицине, Кэролайн отвлекает настороженный, полный любопытства, кроткий взгляд. И резкий нырок обратно, за стену. — Хоуп?! Застывшее на миг в груди сердце отзывается парой рваных глухих ударов. Прилив баснословной, щемящей душу глубокой нежности оказывается для девушки полной неожиданностью, и накрывает как цунами, с головой. Всего на секунду… Становится больно. Очень больно. Словно раскаленная игла под кожу. Словно мясо с костей. Возникает острое желание незамедлительно избавиться от неподдающегося контролю, вспыхнувшего алой искрой, нового глубокого чувства. Что угодно. Лишь бы Не вспоминать. Не знать. Не чувствовать… — Хватит прятаться! Добавив голосу напускной строгости Кэролайн делает вид, что отвлекается на изучение реабилитационной техники для глухонемых. Только вот беглый взгляд, наверно, уже в десятый раз подряд скользящий по одной и той же строке, не позволяет должным образом сосредоточиться. — Я слышу как ты дышишь! — захлопывает учебник, вампирша. И тут же, как по команде, сопение ребенка прекращается. Только крошечное сердечко продолжает отбивать свой частый, гулкий ритм. Хоуп не намерена сдаваться! И продолжает таиться за углом! — Серьезно?! — вздыхает Кэролайн, не сводя глаз с приоткрытой двери. — Послушай! Я не собираюсь играть в эти игры! Ясно? Мне надо заниматься! Это важно! И если тебе нечем заняться… Молниеносная демонстрация увесистой книги в яркой обложке вызывает искреннее недоумение. — «Гарри Поттер»? — читает название, Кэролайн. И внутри словно бы разом все обрывается. Чувство знакомое до щемящей боли в груди, до разрыва сердечной аорты. — Хочешь чтобы я почитала тебе? Предположение срывается с губ быстрее, чем возникает сама мысль. Так родные матери, повинуясь заложенному природой инстинкту, безошибочно угадывают любое пожелание своего ненаглядного чада. С опасливой настороженностью, в проеме тяжелой массивной двери появляется хмурая мордашка. Не по-детски серьезный пасмурный взгляд буравит гостью дома прицельным сканером. — Да. — наконец выдыхает, кроха. — Хочу! И это короткое согласие звучит как приказ. Как прямое распоряжение к действию. — А волшебное слово…? — непроизвольно выпрямляется в кресле, Кэролайн. Спесь ребенка заставляет невольно проявить характер. Инстинктивно появляется странное желание срочно заняться перевоспитанием маленького дьяволенка! — Рррррр! — чуть ли не ощетинивается, Хоуп. Идентичные упрямые взгляды сталкиваются между собой словно скрещенные в тренировочном бою, шпаги. Никто не хочет уступать лидирующего господства. Томительные секунды тают одна за другой. Время тает с умопомрачительной скоростью. — Почему ты такая упрямая?! Решаясь пойти на конструктивный диалог, Кэролайн первой сдает позиции. — Потому что я — Овен! — на манер отца дерзит малявка. — А ты почему? Какова наглость! Негодующе фыркнув, Кэролайн раздраженно хватает учебник с журнального столика. Делает глубокий вдох чтобы после медленно выдохнуть. — Во — первых, я не упрямая. Пацифисты такими не бывают. — ровно произносит, она. — А во-вторых… Я мудро проигнорирую этот детский спор! — Мне пять лет!!! Я уже взЛослая! — Значит в состоянии почитать себе сама! Сердитое топанье ножкой в ответ не вызывает должного эффекта. Всем своим видом Кэролайн демонстрирует, что разговор окончен и спорить с ней бесполезно. — Читай!!! Грозный крик предвещает нешуточную истерику. Ведь без сказки на ночь Хоуп не уснет. Не успокоится. Не преодолеет свои детские страхи. Кошмары. — Волшебное слово! Сжавшись в тугой болезненный узел женское сердце продолжает стойко держать оборону. Внешне, Кэролайн остается абсолютно беспристрастной. Даже, казалось бы, равнодушной к происходящему. Но она знает. Инстинкт нашептывает. Нельзя потакать искусным манипуляциям. Нельзя потворствовать капризам. Ведь угостить конфеткой ребенка-диабетика не сложно. Это может сделать каждый. Но только знающий человек, скрепя сердце и взяв волю в кулак, найдет в себе силы отказать малышу в несущей погибель, сладости. Злое хныканье загнанного в ловушку зверька демонстрирует триумфальную победу в сражении. — Пожалуйста! — чуть ли не выплевывает из себя, Хоуп. И жмурится так, будто на нее сейчас обрушится небо. Боится вновь разувериться в волшебстве. Страшится очередного разочарования. — Пожалуйста… — гораздо тише и обреченнее. — Почитай мне сказку. Скрыв свое удивление, Кэролайн откладывает учебник в сторону, чтобы с ласковой снисходительностью взглянуть на образумившуюся упрямицу.  — Не так уж это и сложно быть хорошей воспитанной девочкой… Поднявшись с места она оборачивается к застывшей на пороге, словно провинившейся в чем-то, малышке. — Прошу занять партер, Чертенок! На галерке плохая акустика! — Я не Чертенок! Я…! — сердито насупившись, Хоуп готова до хрипоты отстаивать свою честь. Но в растерянности, по закоренелой привычке, спешит прикусить себя за губу. — Что? — недоуменно трепещут пушистые реснички. — …Ты… Почитаешь мне? — Если прекратишь изображать статую на пороге, то… Недоверчивый затравленный взор начинает наполняться восторженной игристой радостью! Светом! — Серьезно?! — чуть ли не подпрыгивая, хлопает в ладоши обычно сдержанная на эмоции, малышка. — Серьезно?! Серьезно?! Отвлекшись от взбивания диванных подушек, Кэролайн вскидывает недоумевающий взгляд, полный нелепых подозрений. Кого-то эта девочка ей смутно напоминает. Кого-то очень хорошо ей знакомого… И кажется разгадка совсем рядом, буквально на поверхности. Только руку протяни. Но возведенный внутри барьер не позволяет разглядеть очевидного. Отрицание и логика отметают напрочь до немыслимого безумное предположение. Материнство и вампиризм вещи несовместимые. — Плагиатор! — усмехается блондинка, стараясь не обращать внимания на накатившую скорбь по чему то несбыточному, нереальному. — И да. Я серьезно. — подтверждает честность своих намерений, она. — Ты проявила вежливость. И я с радостью отвечу взаимностью. Так устроен мир. В этом все волшебство… — А папа говорит… — Забудь! — сердито фыркает, Кэролайн. — Твой папа — тысячелетний подросток! У него даже водительских прав нет! Детям до шестнадцати слушать его бредни опасно! — и опустившись на мягкий удобный диван перед полыхающим камином, тут же спешит сменить тему. — Узник Азкабана? — взглядом указывает на книгу, она. — Звучит подобающе ситуации… Недоуменно моргнув Хоуп, как по команде, чуть ли не вприпрыжку устремляется к своей любимице. Плюхается с разбега на диван, забираясь вместе с ножками к коротко рассмеявшейся девушке. Торопливо открывает книгу на закладке, возбужденно тыча пальчиком по жуткой черно-белой картинке. — Только про этого не читай! — заведомо предупреждает, кроха. Брови Кэролайн непроизвольно сходятся на переносице. — Ты уверена, что эта книга для детей, милая? — вслух любопытствует, она. — Кто это? Де-мен-тор? Жуть какая! — Тшшшшш!!! — негодующе шипит Хоуп, прикладывая пальчик к губам. И загробным устрашающим голосом поясняет. — Это чудище! Оно высасывает из человека всюююю радость и счастье! — Про Клауса книгу написали? — машинально отзывается Кэролайн, ерничая над гибридом скорее по закоренелой привычке, нежели по злой памяти. — Поверить не могу! Бесконечной чередой спутанные мысли раз за разом возвращаются к заносчивому в своей самоуверенности коварному альфа-самцу и фонтанам… Бывший Враг как навязчивая мания. Одержимость. — Мой папа не Дементор! — ревностно восклицает Хоуп, зло перелистывая печатное издание на самую первую страницу. Не такую страшную. — Волан-Де-Морт?! — как можно тише бурчит себе под нос, Кэролайн. — Дарт Вейдер? Хочет добавить что-то еще, более язвительное и остроумное. Но передумывает. Не при ребенке. — Читай! — нахмурившись, командует Хоуп. — С начала?!!! — уточняет вампирша, смеривая скептическим взглядом внушительный книжный объем. — Закладка на середине… Маленькая Бука просверливает взглядом насквозь, уподобляясь своему первородному монстру-родителю. Зрелище, надо признать, впечатляющее! Лучше еще раз Дементором полюбоваться! — «Гарри Поттер — необычный мальчик »… — тяжело вздохнув, приступает к чтению Кэролайн. Приходится слегка приподнять локоть, чтобы сердитая малютка смогла поудобнее устроиться рядом. — « Во-первых, он терпеть не может летние каникулы, во-вторых, любит летом делать уроки, но занимается ночью, когда все спят. А самое главное »… — «Гарри Поттер — волшебник»… — мечтательно закатывает глаза к потолку Хоуп, готовая слушать любимую историю бесконечное число раз. — Эй! Я так и знала! — смеется, девушка. — Ты знаешь эту сказку наизусть! — Читай. — буркает Хоуп, уютно устраиваясь рядышком под боком. И, немного подумав, как бы нехотя, добавляет. — Пожалуйста… Выхода нет. Приходится подчиниться. — С выражением! — на всякий случай напоминает придирчивый слушатель. — Серьезно?! — Кэролайн сама оскорбленная невинность. — К вашему сведению, юная леди, литература — мое призвание! Сто баллов из ста на выпускном экзамене! Почетная грамота за лучшую сыгранную роль в школьном спектакле и…! Я могла бы стать великой актрисой если бы не… — Танцы, учеба и поступление в Колледж! — встревает, Хоуп. И на изумленный взор сапфировых глаз хвастливо поясняет. — Я все про тебя знаю! — Серьезно?! Сомнение и скептицизм уничтожаются в секунду под прессом вспыхнувшего азартом, задорного огонька в глубине кристально чистых глаз. Резко отстранившись, малютка уверенно начинает загибать свои крохотные пальчики. — Капитан в группе поддержки! — Допустим. — подавляет усмешку, Кэролайн. — Староста класса! Учредитель спортивных соревнований! Организатор праздничных мероприятий! Главная в комитете по проведению ежегодной лотереи! И… — Господи! Откуда…? — ошарашенная детской осведомленностью о своей прошлой жизни, Кэролайн не в состоянии сдержать эмоций. — Откуда ты…? — мысли путаются. Скачут с одной на другую. — Как ты…?! — Учила. — честно признается Хоуп, невинно хлопая глазками. И не задумываясь, тут же сдает своего информатора. — Папа рассказывал. Жгучее любопытство разжигает нутро. Заинтригованность перебарывает гордыню. — И что же он говорил обо мне? Призадумавшись, девчушка небрежно передергивает плечиками. — Ну… Ты бездомным зверюшкам дом находила. Бродяжек кормила… Не Тайлера ли Локвуда имел ввиду гибрид? Ведь когда-то Кэролайн Форбс была вынуждена составить целый список мини-отелей, в которых мог бы скрываться от убийцы, вынужденный пуститься в бега, возлюбленный… — Это называется благотворительностью, Хоуп. И бродяжек нельзя называть бродяжками! — Но ты же их так называешь! — Я не…!!! — Кэролайн теряется. А ведь девочка права! — Нельзя значит нельзя! Это невежливо! Леди так не говорят! Неуверенный слабый кивок в ответ. И тут же воодушевленная улыбка. — Еще ты командовала теми, кто убирал улицы! — гордо подбоченивается малютка. И словно бы по секрету, шепотом добавляет. — Кто-то даже плакал… — Во-первых! Бездельница Мэйси Престон плакса от природы! Во-вторых! Добровольцы не рабы, милая, и я никого не заставляла!!! — вынуждена начать оправдываться негодующая все больше, Кэролайн. — А в третьих! Твой любознательный отец склонен многое преувеличивать! — А вот и нет! Ты любишь командовать! — Что???!!! Я не…!!! — Я все про тебя знаю! — не уступает в споре, раззадорившаяся Всезнайка.И в доказательство своих слов, выпаливает. — Как-то девочки не туда принесли цветы, а ты наругалась на них за это! Что? Скажешь неправда?! Оторопелый, полный непонимания взгляд в ответ заставляет малютку эмоционально всплеснуть ручками. — Ваше первое свидание! — восклицает Хоуп, крайне недовольная забывчивостью блондинки. — Папа рассказывал, что когда пришел за тобой… — закатывая глаза к потолку, дитя усердно припоминает в точности слова отца. — «Ты вынимала душу из безответственных пустышек, которые не в состоянии были запомнить специально спроектированную тобой таблицу по расстановке цветов на празднике»… — Оу… Вот и весь комментарий. Сердце предательски радостно вздрагивает в груди. Дальше смятение и ступор. Осознание того, что Первородный досконально запомнил каждую несущественную деталь связанную с их общим прошлым, заставляет ощутить под ребрами разливающееся подобно патоке, живительное тепло. Триумф! Странное. Прежде незнакомое чувство. Приятное до эйфорического восторга! До радостного фейерверка внутри! Что это? Сумасшествие? Болезнь?! Простуда?! Сглаз новоорлеанских колдунов?! — Не переживай. — заметив растерянное выражение лица напротив, Хоуп заметно смягчается. — Ты Королева! — не без гордости добавляет, она. — Можешь кричать на кого хочешь! Никто тебе не указ! Сморгнув наваждение, Кэролайн предпринимает попытку вернуть эмоции под контроль. — Любопытное мнение. Но не совсем верное… Насупившийся взгляд в ответ. Дитя слишком восприимчиво к критике. Копия своего несносного отца. — Я БЫВШАЯ королева. — спешит пояснить Кэролайн, невольно про себя усмехаясь. Неужели статус Мисс Мистик Фоллс так же восхищал ее когда-то, как теперь ребенка?! — Такого не бывает! — эмоционально возражает, Хоуп. — Это как быть девочкой. А потом вдруг вырасти. — начинает вслух рассуждать, она. — У меня появится грудь как у тебя, женихи, наряды… Но ведь от этого я не перестану быть девочкой… Правда? Так же и с Королевами… Ты не Бывшая. Ты Настоящая! — Ээээ… Вампирша теряется. Прозвучавшие из детских уст слова вводят в некое подобие ступора. О какой именно Королеве ведется речь?! И при чем здесь вообще грудь?! — Когда я вырасту, стану как ты! — выдает кроха. И неожиданно вдруг заявляет. — Я знаю, вы с папой завели меня потому что у Королевы и Короля должна быть Принцесса…! — Ээээ… Шок и немота. Дар речи потерян. — Но мне одной скучно! — жалуется дитя, искренне делясь с соратницей тем что наболело. — Поэтому я попросила папу подарить мне братика или сестричку. А он сказал, что пробовал. И это невозможно! Как так? — Ээээ… Мощный выброс адреналина в кровь заставляет максимально разогнаться зашедшееся в панике сердце. — Ведь Я же у вас как-то получилась! -продолжает логически рассуждать, Хоуп. И вскинув лучистый взор, полный чаяния и надежды на онемевшую собеседницу, хитро прищуривается. — Может ты подаришь мне братика? — и тут же пытливо интересуется. — Как это делается? Ядерный взрыв мозга! — Так! Стоп! Стоп! Стоп! Притормози! — восклицает Кэролайн, готовая сейчас бежать хоть на край света, без остановки. — Все вопросы к отцу! — Но ты сказала, что детям до шестнадцати слушать папу опасно, и что он… — Я помню, что я сказала! Вспыхнув румянцем вампирша медленно, но верно начинает осознавать в какой переплет угодила, когда как заинтригованная малютка не сводит с нее своих широко распахнутых выразительных глаз. Вся в трепетном ожидании. Чертова Хейли! Где носит эту блохастую мамашу, когда она так нужна?! Делать нечего. Приходится взять удар на себя. — Ладно! — вымучено улыбнувшись, обреченно вздыхает Кэролайн. — Спрашивай. Но будь поделикатнее, ладно?.. Сомневаюсь, что моя психика способна выдержать такой стресс… — Откуда берутся дети?! — без запинки выпаливает свой вопрос, любознательная Почемучка. Внутренний глухой стон сквозь сжатые зубы. Ситуация хуже некуда! — Они появляются из…животика. -Это я знааааю! — пренебрежительно отмахивается, Хоуп. И тут же, нисколько не смущаясь, уточняет. — А как они туда попадают? Мысленно Кэролайн жаждет провалиться в глубокий спасительный обморок. -Это тайна. — находится, она. И получает в ответ полный восторга заинтригованный взгляд. Проклятье! Интерес Почемучки разгорается пуще прежнего! — Тайна? Хоуп нешуточно увлечена поднятой темой. Буквально заинтригована! — Да. Самое настоящее чудо. — согласно кивает, Кэролайн. И вдруг поддавшись неведомому порыву, зачем-то добавляет. — Когда любовь мужчины касается женщины, то крошечная частичка этого прекрасного чувства обретает жизнь под сердцем будущей матери… Малышка ахает. — Я частичка любви? — Ты чудо! -умиляется, Кэролайн. — Значит я очень важная…? — затаив дыхание, Хоуп выглядит до неимоверного трогательно.Ранимо. Ведь никогда еще прежде она не слышала ничего подобного. — Ну конечно! — безобидно усмехнувшись, вампирша в шутку касается указательным пальцем кончика крошечного носика-кнопочки. — Разве тебе никто не говорил, что ни за какие сокровища мира не согласился бы расстаться с тобой?! — Даже за сто тыщ мильенов? — округляет глаза, глупышка. — Даже за сто тысяч миллионов! — ласково откликается девушка, чувствуя как от переполняющей душу нежности, глаза начинает подозрительно пощипывать. — Значит я так дорого стою… — охает малютка, впервые осознавая свою баснословную значимость в первородной семье. — Ты бесценна, Чертенок! И детская улыбка от уха до уха словно бы увеличивает красоту всей Вселенной. — Если я столько много стою… — начинает рассуждать вслух, Хоуп. — …То можно мне немножко наличных, чтобы я смогла купить себе маленького братика или сестричку? — Оу… Ситуация откровенно неловкая. Близкая к критичной отметке. Как же это все-таки тяжело отказывать в чем-то ребенку. — У меня есть копилка! — поспешно выпаливает наивное дитя. Но заметив жалостливое выражение лица напротив, мгновенно никнет. И тут же находит альтернативу. — А на щенка хватит?! Сто тыщ мильенов и мои три доллара! — Завести собаку?! — тут же серьезнеет Кэролайн, приходя в ужас от клыков, шерсти и запаха псины. — Чем тебя отец не устраивает? -возмущается она. — Он тоже умеет кусаться, лаять и метит все что ему не принадлежит! Вот это уже лишнее! Слишком много «нет» за вечер! Мгновенно сморщившись, детская мордашка грозит разразиться целыми реками слез. Знакомый метод манипуляционной техники. Безотказный прием. — Только не это… — со стоном выдыхает Кэролайн, заранее осознавая свой заведомый проигрыш. — Пожалуйста, детка… Судорожный влажный всхлип в ответ. Трагедия в действии! — Иногда мне кажется, что всюююююю свою жизнь я проживу так… — горестно скулит пятилетняя очаровашка. — …Одна. Без собаки. И обреченно склонив белокурую головку, тяжко-претяжко вздыхает. Зрелище, умильное до невозможного! Устоять нет сил! Вот плутовка! — Если я пообещаю обсудить этот вопрос с твоим отцом, ты прекратишь спектакль? Детское личико, в секунду озаренное внутренним светом, тут же проясняется! — Хочу шпица! Рыженького! Как лисенок… И чтобы лапу подавал! И гавкал! Громко! И поводок! Хочу поводок! Синий! С феями Винкс! Я видела такой у одной девочки…задаваки! — чуть ли не светится от счастья малышка. — Как думаешь, щеночек полюбит меня? А если я ему не понравлюсь? А если…? Миллион слов в секунду. Тараторит без умолку! Как заведенная! Интересно, в кого бы это?! — Поделиться с тобой секретом? — обращается к взволнованной не на шутку девчушке, Кэролайн. И на заинтригованный взор детских глаз, охотно делится истиной. — Щенок, которого ты выберешь, станет самым счастливым на свете! А знаешь почему? Отрицательное мотание кудряшками в ответ. — …Потому что именно ТЫ станешь его хозяйкой! Робко улыбнувшись, Хоуп неуверенно жмется. — Думаешь, у меня получится? Собака — это большая ответственность… Наивную Переживаку так и хочется затискать! — Никаких сомнений, Хоуп Майклсон! — гордо приосанившись подбадривает дитя, Кэролайн. И неожиданно для самой себя добавляет. — Ты справишься! Я уверена в этом. Ведь в упрямстве тебе нет равных! Слова звучат до убедительного серьезно. По-царски величественно. Вдохновляюще. — Да! Я смогу! У меня получится! — подхватывает оптимистичный настрой кроха, готовая от радости чуть ли не выпрыгнуть из своих штанишек. И перестав шуметь, едва слышно, робко интересуется. — Хочешь, воспитаем Лисенка вместе? Он будет твой и мой. Наш общий! Небывалая щедрость со стороны избалованной единоличницы принимается блондинкой не совсем уверенным, но согласным кивком. Неиствующие в груди сердца буквально купаются в роскоши из тепла и света. Вселенная словно бы меркнет и растворяется. Остается только комната с камином, сказка и счастье. Расплываясь в схожих зеркальных улыбках, обе тут же смутившись чего-то, машинально заправляют себе за ухо непослушный локон волос, что постоянно норовит выбиться из прически. Одинаковый жест. Общая схожая привычка. Такая же странная как и идентичный цвет волос. Оттенок один в один. Золото диких пшеничных полей, взращенных под ласковым ярким солнцем. Редкий оттенок. Породистый. Свойственный лишь наследственной линии Форбс… — Теперь читай! Сворачиваясь трогательным клубочком рядом, Хоуп довольно жмурится. Едва ли не урчит от удовольствия. — Хорошо… — не задумываясь соглашается, Кэролайн. Отвечает машинально. Одними губами. Когда как царапнувшее, тоскливо сжавшееся в груди сердце пытается ей кричать о чем-то. «Хорошо…» Почему это слово кажется таким важным? Значимым? От чего немеет дыхание, и внутренности словно бы сворачиваются узлом? Как перед прыжком в ледяную прорубь. Как перед исповедью… — «Было уже за полночь. Гарри лежал на животе, с головой укрывшись одеялом…» Украдкой, вампирша посматривает на притихшую у нее на коленях, девочку. Изучает черты. Внимательно рассматривает.  — «Дурcли — единственные родственники Гарри. Живут они на Тисовой улице, в доме № 4…» Безупречная линия скул. Но не заостренная как у Хейли. И не волевая как у Никлауса. Более нежная. Плавная. Губы отцовские. Алые. Красивые.Чувственные. А вот кожа белоснежно-молочная. Тонкая. Как хрупкая корочка льда. Такая же у самой Кэролайн. И носик как у лисички. Задорно чуть вздернутый кверху. Глаза же цвета пронзительного аквамарина… Чистые. Невинные. Полные света… Совпадение или…? Нет! Невозможно! Бред! Вздор! Абсурд! Прочь все мысли! Прочь! Страница за страницей. Глава за главой. Кэролайн читает с выражением. Разными интонациями. Ярко! Эмоционально! Захватывающе! Внимательная слушательница то грустит. То хмурит бровки домиком. То смеется. Хохочет как заливистый звонкий рождественский колокольчик. По нескольку раз просит перечитывать особенно полюбившиеся места. Удивительно. Но Кэролайн уступает. Потакает незначительным капризам миловидной крохи, улыбка которой как теплый весенний лучик в мороз. Как оттепель для истосковавшегося сердца. — Они спасут Клювокрыла?! — Кто из нас двоих слушал эту сказку раз сто?! — перелистывает страницу Кэролайн, которой самой не терпится узнать продолжение. — Не грызи ногти! -делает машинальное замечание, она. — Спасут?! — не унимается не на шутку обеспокоенная, кроха. — Скажи! Спасут?! — Переживаешь?! -задорный взгляд искоса. В ответ же лишь пренебрежительное фырканье. — Ты очень добрая, Хоуп. Здесь нечего стыдиться. — Я не слабая! — тут же вскидывается диким зверьком, малютка. Чуть ли не ощетинивается. Странная ненормальная реакция, от которой женское сердце словно бы пронзает острым гранатным осколком. Не должно быть так! Только не с этим ребенком! — Быть доброй значит быть счастливой. — поясняет прописную истину, Кэролайн. — Нужно быть очень сильной, чтобы позволить себе справедливо относиться к миру. Доброта — это то, что может услышать глухой, и увидеть слепой. Это дар. Секундная заминка. Краткое обдумывание услышанного. — Читай… — вздыхает Хоуп, неуклюже ластясь обратно к любимице. Будто осмелевший дикий волчонок, что по забывчивой памяти вдруг на мгновение становится вновь ручным. — Хорошо. — мягко откликаясь, Кэролайн настороженно-опасливо привлекает дитя к себе. Боится спугнуть. Боится потревожить чувствительную, восприимчивую к какой-либо критике, натуру. — Уверена. С Клювокрылом все будет в порядке. — заверяет она, пытаясь справиться с охватившими душу малознакомыми эмоциями. — Вот увидишь! Гарри всем надерет задницы! Сдавленное шаловливое хихиканье в ответ. — Ты сказала «задницы»! — Разве?! Вампирша недоуменно округляет глаза, заверяя тем самым в своей абсолютной непричастности к случившемуся. Хоуп тут же снова хихикает. Краткий обмен теплыми взглядами говорит гораздо больше чем сотня ненужных слов. — «Только Гарри успел прочесть название, как книга перевернулась и как-то боком, словно краб, двинулась по кровати…» Атмосфера домашнего уюта создает непривычную для фамильного особняка, обстановку. Холодный камень старинного здания словно бы впервые делает полноценный вдох, пробуждаясь от многовековой комы. Потрескивание поленьев в камине будто отзвуки забившегося реанимированного сердца. Сырые же стены, привычные к взаимным упрекам и ссорам, отныне кажутся пропитанными теплом. И серый унылый камень окрашивается во всевозможные огненные оттенки алого. Возникает неосознанное желание замедлить время. Остановить стрелки часов. Обратить мгновение в вечность. И лишь сгущающаяся за окном темнота напоминает о необратимости прекрасных моментов. — На сегодня достаточно. — закрывает книгу, Кэролайн. — Еще немножко… — канючит Хоуп, не соблагоизволив даже двинуться с пригретого места. — Мы не узнали кто поймает золотой снитч! — Конечно Гриффиндор! Гарри всегда уделывает Малфоя! — Хочу еще! — Мы договаривались! — напоминает, Кэролайн. — Последние двадцать минут истекли! Так же как и мое милосердие! Ты обещала слушаться! — Лааадно… — нехотя протягивает, Хоуп. Но подниматься не спешит. Хочет на как можно дольше растянуть ощущение домашнего тепла и комфорта. — Проголодалась? Женская ладонь машинально ласково ложится на растрепавшуюся макушку извечной строптивицы. — Нет. Типичный ответ для ребенка. — Ты должна поесть. — настаивает вампирша, сама не понимая с каких это пор ее начали заботить вопросы такого рода. — Что бы ты хотела на ужин? — Блинчики. — зевает, Хоуп. — Каждый день?! — усмехается Кэролайн, внутренне польщенная выбором ребенка. — В дверь не пройдешь! — Ну и что! — настаивает на своем, дуреха. И невинно захлопав ресничками, состраивает премилую ангелоподобную мордашку. — Я буду не толстенькая, а слаааааденькая! — протягивает она. Невероятная самоуверенность! Помимо воли с губ срывается смешок. — Ты сама меня этому научила! — усаживается на диване, Хоуп. — Я?! -смеется Кэролайн, отказываясь признавать столь умильную глупость. -Никогда! Обжорство это у тебя от отца! — Ты просто забыла… Смех смолкает, застревая в горле болезненным осколком стекла. Пронзительный аквамарин детских глаз наполнен непреклонной угрюмой суровостью. Глубоким понимаем произошедшего. — Хоуп… — Жалость для маленьких. А я большая! — стойко заявляет малютка, голос которой тут же оседает до сочащегося ненавистью, рычащего полушепота. — Это все Дементоры! Я знаю! Они напали ночью и украли твои воспоминания о всем хорошем! Но папа найдет их! И всех убьет! — Милая… — судорожно выдыхает Кэролайн, явно обеспокоенная услышанным. Боль дитя словно бы ядовитая зараза впивается в самый эпицентр ее бессмертного сердца. — Ты права. Я утратила некоторые воспоминания. Но это мало что меняет относительно моих чувств к тебе. Мы ведь были друзьями! А такое… Насупленный тяжелый взор в ответ заявляет о том, что Кэролайн в чем-то безнадежно прокололась. — Ты все забыла. — с горечью признает очевидное малютка. И в ярости срывается на крик. — Ненавижу! Ненавижу их всех! — Дементоры здесь не при чем. Их не существует! — предпринимает попытку вернуть ребенка к реальности, Кэролайн. — Вампиров и ведьм тоже не бывает! С приведенным аргументом трудно поспорить. — Я защищу тебя! — смело выпаливает Хоуп, ретиво спрыгивая на пол. И тут же переходит на заговорщицкий тайный шепот. — У меня под кроватью спрятан волшебный нож и вилка! — Что…? Недоуменно моргнув, Кэролайн вдруг понимает что вот — вот готова лишиться чувств от нешуточного беспокойства за бесстрашную воительницу. — Серебряные… — уточняет Хоуп, многозначительным взглядом заверяя свою любимицу в благонадежности своего оружия. — Если Дементор придет ночью, я проткну его вилкой насквозь! Вот так! А потом вот так… Демонстрация борьбы с невидимым врагом помогает осознать весь фарс и трагикомичность происходящего. Тревога отступает. Шок проходит. — Поверить не могу! Значит это ты стащила столовое серебро?! Альфреда утром чуть удар не хватил! — негодующе восклицает, Кэролайн. И поддавшись порыву тут же бросается к девочке. — Господи! Ты не поранилась?! Суетливый осмотр раздражает кроху. — Я не маленькая! — вопит, Хоуп. И получает строгий взгляд, полный укоризны и скептицизма в ответ. — Ты только что заявила, что собираешься ночью проткнуть Дементора серебряной вилкой, а после добить ножом! -негодует встревоженная, Кэролайн. — Как по твоему я должна отнестись к такому?! — Но надо что-то делать! — восклицает на манер вампирши, Хоуп. — Я не хочу чтобы ты снова меня забывала! И замирает. Не дышит. Даже не шелохнется. Вся во власти эмоций. — Я хочу… Хочу чтобы стало как раньше! — выпаливает как на духу, малышка. И у Кэролайн парализует дыхание. — Как…раньше…? Неожиданно вдруг приходит четкое осознание того, что важная часть ее выдранной с корнем жизни отныне зияет уродливой страшной тьмой. Пять лет… Пять самых ВАЖНЫХ лет стерты начисто. — Да! Как раньше! Ты заботилась о нас! Обо мне! Читала сказки! Пела на ночь! Всегда была рядом! — выпаливает как на духу, Хоуп. И вскинув мрачный взгляд на вампиршу, сурово заявляет. — Ты всегда была хорошей. И доброй. А я плохо себя вела. Очень плохо… Поэтому Дементоры похитили Хейли! Но тебя я им не отдам! Теперь ты моя! Моя мама! И я буду защищать тебя! Такой простой незатейливый детский взгляд на происходящее вокруг. Наивное мнение пятилетней выдумщицы. Но прозвучавшие слова почему-то взрывают сердце. Земля разверзнувшись, уходит из-под ног. А к глазам подступают непрошеные слезы. Ладонь машинально прикладывается к губам, пытаясь утаить эмоции от ребенка. Но тщетно. — Не бойся, мамочка! -льнет встревоженная малютка к вампирше. Тоненькие ручки, словно веточки, обвиваются вокруг женской шеи, пытаясь даровать неумелое утешение. Белокурая головка доверчиво прячется на груди. — У нас есть папа! Все Дементоры его боятся! Знаешь? Они разозлили его! Ты только не плачь! Не бойся! «Моя девочка. Моя храбрая малышка-воительница…» — проносится в голове шальная безумная мысль. Руки машинально обнимают кроху, привлекая максимально к себе. Убаюкивающе гладят чудо-дитя по шелковым на ощупь волосам цвета солнечного утра. Прижимают к себе так крепко, словно от этого зависит спасение всего мира. — Папа защитит тебя! — яростно грозится, Хоуп. — Всех убьет! Только… Только… — весь запал малютки куда-то разом испаряется, уступая место благоговейному страху. — …Можно сегодня я буду спать у тебя? — Если отдашь все ножи и вилки… — шепотом, сквозь проблеск лучезарной улыбки, тихо откликается Кэролайн. *** Жозефина Леру! Проклятая старуха, дерзнувшая отказать в помощи самому Первородному! И не кому-то! А дипломатичному, хладнокровному, всегда и во всем рассудительному Элайдже Майклсону! Несусветная глупость! Неслыханная наглость! Ослиное упрямство! Когда как на кону -жизнь Хейли Маршал в личине волка! Скитания по лесам. Выживание. Существование. Муки обращения в полнолуние… Внешне, Элайджа оставался спокоен. Невозмутим, как всегда. Только вот внутри бушевала буря. Да завывал ураган -восьми бальный шторм по шкале Бофорта. — Сэр, позвольте мне… Машинальный приветствующий кивок в сторону дворецкого, поспешившего принять кашемировое пальто. — Никлаус не появлялся? — Никак нет, сэр. Господин отсутствует с самого утра. Прикажете его разыскать? — Нет. — губы сжимаются в одну тонкую строгую линию. — Я знаю где он. Беспощадная кровавая расправа, которую учинил над Ниясати Король Орлеана впечатлила даже привыкшего к подобным зрелищам прожженного циника. — Когда мой брат явится, передай, что я хотел бы обсудить с ним некоторые вопросы касаемые моего порицания той скотобойни, что он устроил в порту… — Боюсь проявить неучтивость, но… — Ты прав, Альфред. Не стоит тебя в это вмешивать. — Благодарю Вас, сэр. Мысли Первородного поглощены разрешением возникшего конфликта с древнейшей коалицией. Проблем изрядно прибавилось. Срочно требовалась помощь. Тяжелая голова перенасыщена всевозможными вариациями постановочных матриц по достижению желаемой цели. Снова враги. Снова опасность. Снова убийства и кровь повсюду. Интриги. Предательства. Ложь и обман. Битва престолов. Как же все -таки он устал… Хронически устал от всего этого. «Если бы Кэтрин была жива…» Пришедшая в голову дикая мысль леденит сознание. Стоп! Не смей даже думать об этом! То что мертво принадлежит ничего не значащему отрезку времени.А как известно, прошлое опасно. Оно убивает будущее… «…Она бы не церемонилась. » На какую-то долю секунды Элайджа Майклсон оцепенело застывает на пороге просторной роскошной библиотеки. — Что-то не так, сэр? ДА! ВСЕ НЕ ТАК! ВСЕ, К ХРЕНАМ СОБАЧЬИМ, НЕ ТАК! — Где мой скотч столетней выдержки? — срывается с языка идиотский, абсолютно не к месту, вопрос. — Заходил Ваш младший брат… — Дальше можешь не продолжать. Стремительный разворот всем корпусом, и уверенный шаг вглубь кабинета. — Надеюсь Коул по достоинству оценил насыщенность редкого напитка… — отодвигая портрет в сторону, надменно комментирует Элайджа. — Сомневаюсь, сэр… — отзывается вышколенный слуга, держа осанку прямо и горделиво. — Смею заметить, я предвидел нечто подобное, и с вашего позволения предпринял некоторую вольность в виде… — Ты подменил бутылки?! Лицо старика невольно дрогает. Не в манере уважаемого человека называть постыдные вещи своими именами. — Извини, Альфред. — серые глаза заметно теплеют. — Выдался трудный день… — Не стоит, сэр. Ваше предположение не лишено смысла. — Тогда… — Три кусочка льда, сто грамм четвертой положительной и долька лимона? Дверца сейфа беззвучно щелкает. — У тебя великолепная память, мой друг. — не скупится на похвалу Первородный, выуживая на свет магическую книгу матери. — Это моя работа. — вытягивается чуть ли не по струнке польщенный работник. — Подать скотч в библиотеку? — Если тебя не затруднит. — Ожидание займет не более пяти минут. Мудрый старик великолепен. Никаких лишних вопросов. Корректная тактичность и предупредительность. Альфреду нет равных. — С сегодняшнего дня я удваиваю твой оклад. — ставит перед фактом глава Первородной семьи. И пронзительно взглянув в сторону склонившегося в благодарном поклоне старика, с некоторой неохотой в голосе, добавляет. — Приближается роковая дата… Если тебе что-то нужно, никто не будет препятствовать. Можешь взять выходной и… — Благодарю, сэр. Но все в прошлом. Я пережил тот ад. — спешно перебивает Альфред, у которого кадык словно бы сковывает клещами. — Служение Вам и Вашей семье — честь для меня! Только так я могу выразить Вам свою признательность и благодарность за то, что вы сделали для меня когда-то. Прошу, не лишайте меня последней радости в этой жизни. — Как пожелаешь. Спорить не имеет смысла. Подобный разговор из года в год заканчивался всегда одинаково. Двойные двери, тихо закрывшись за безупречным работником, погружают Древнего в мертвую звенящую тишину. Почему Мир так несправедлив к достойным людям?! Почему любящие отцы вынуждены влачить свое жалкое существование после страшной кончины своих маленьких, ни чем неповинных, детей? Как Альфред справляется? И эти дурацкие мысли, не дающие покоя… Всего одно воспоминание о Кэтрин Пирс, и в груди стихийным бедствием клокочет раздражение. Баснословная злость! Немыслимая ярость! Боль, схожая с освежеванием заживо. Только вместо тела-душа, из которой раскаленными щипцами тянут разом все сухожилия.И мышцы рвутся в мясо, лопается тонкая оболочка, а кожа трещит по швам… Как посмела эта живучая стерва оказаться такой непроходимой дурой?! Как посмела загнать себя в ловушку и умереть?! КТО ЕЙ ПОЗВОЛИЛ?! А впрочем…к черту! В пекло! Нужно думать о живых! Раскрыв перед собой древний фолиант матери, Элайджа собирается найти на ветхих страницах манускрипта рычаги давления на жадных до магических заклинаний ведьм. Но проходит минута. Вторая. А Древний продолжает молча гипнотизировать плотно закрытую за дворецким, дубовую дверь. МАТЬ ЕЕ, ПИРС! Почему он все еще продолжает думать о ней?! Влезла гадина под кожу! Впилась своими острыми коготками в мозг, пустив свой одурманивающий яд по венам. Не вытравить из сознания никоим образом! Даже мертвая всегда на первом месте! Может такова его расплата? Кара? За то что он совершил когда-то… За то что отнял у брата… в угоду себе, своему жалкому эгоизму, страху… Поступил как последний вандал, подло обокрав нуждающегося хотя бы в слабом проблеске надежды, убийцу. Выкрал у того единственный шанс на спасение. На искупление… Разрушил и растоптал в прах тот яркий проблеск света, что впервые замаячил на горизонте в многовековой проклятой тьме. Не раздумывая наступил на подавший слабый признак жизни, росток пустынной розы… Уничтожил чудо. Пошел против принципов.Против морали. Уподобился тому что презирал… НЕТ! Кулаки непроизвольно сжимаются. Мимолетное увлечение брата могло разрушить их неустойчивый шаткий мир! Он все сделал правильно! Верно! Семья превыше всего! Он обязан был тогда вмешаться! В ином же случае, Элайджа был уверен в этом, — окрыленный своей новой интрижкой Никлаус, отвлекся бы от своей главной цели. И что еще хуже,удумал бы посадить на трон рядом с собой чарлидершу из захолустья,с которой еще не наигрался вдоволь, не натешился досыта… Тщеславие и похоть. Маниакальная одержимость.Бесноватая помешанность. Этим, и ни чем иным, руководствовался король Орлеана, увиваясь озабоченным кобелем за недоступной малолетней строптивицей. Всего лишь страсть! — убеждал себя старший Майклсон. Легкомысленное увлечение. Ярко вспыхнувшее недолговечное пламя… Веки устало опускаются. Нет ни сил, ни желания копаться в содеянном. Но предательские мысли с завидным упорством все продолжают и продолжают кружиться каруселью вокруг пригвожденной им когда-то к дереву, умоляющей не делать с ней этого, девушки… Обстоятельства. Гребаные, мать его, обстоятельства, вынудили благородного всегда и во всем Майклсона опуститься до столь гнусной мерзости… Низости. Но Он ВЫНУЖДЕН был! Ради Семьи! Все ради семьи.И ради политических интересов. Слишком уж многое стояло на кону. Все-таки Корона дело не шуточное! К тому же обнаруженная в дальнейшем беременность Хейли в итоге,как оказалось,оправдала совершенное преступление! Ведь в ином случае,Никлаус с легкостью отрекся б от ребенка в угоду своей похоти. Так что насильное внушение Кэролайн не следовать за гибридом в Орлеан ,считай,что спасло жизнь молодой матери. А это главное. Элайджа нужен волчице! Нужен той, что заполнила вакуумную зияющую дыру в истерзанном страданиями и скорбью сердце. Хейли… Хейли Маршал… Эта необразованная, несколько хамоватая, вульгарная незнакомка самым невероятным образом стала для Первородного настоящим спасением. Ведь известие о смерти Кэтрин Пирс серьезно подкосило старшего Майклсона. Буквально растоптало. Вечная жизнь перестала иметь какой-либо смысл, когда как смерть приобрела желаемое, но не достижимое, значение. Заботиться стало не о ком. Мир обратился в прах, развеявшись по ветру невесомым карточным домиком. И если бы не Хейли, вынашивающая Хоуп… Да. Он бы сделал это. Собственноручно вогнал бы усыпляющий кинжал себе в сердце. Опустился бы на дно Океана. Любым способом добился бы так ему необходимого беспамятства. Покоя. Что угодно. Лишь бы только не ощущать ту зияющую космическую дыру, что с каждым днем разверзалась все шире. Становилась бескрайнее… На точеных скулах выступают напрягшиеся желваки. Распахнувшийся льдисто-серый взгляд обдает помещение адским холодом. Упрямая обидчивая сука! Даже не позвонила…! Знала же, что достаточно одного лишь слова, и он стремглав,не смотря ни на что, ринулся бы ей на помощь! Как делал это обычно последние пятьсот лет. Делал Всегда. Из века в век.Без исключений. Неужели нельзя было отринуть их последнюю ссору и… Короткий вздох. Горькая усмешка. Нет. Нельзя. Ведь речь шла о надменной спесивой гордячке Пирс. ЕГО… НАВСЕГДА И НАВЕЧНО, Кэтрин. «Две тысячи дней…» — вспыхивает огненной гиеной ошпаривающая мысль. Две тысячи дней. Сорок восемь тысяч часов. Сто семьдесят два миллиона восемьсот тысяч секунд… Ровно столько Элайджа Майклсон продолжал влачить свое существование после наинелепейшей смерти самой роскошной за всю историю человечества изворотливой чертовки-фурии, Богини среди всех Земных женщин! Две тысячи дней. Всего лишь жалкие никчемные цифры. Холодные. Бездушные. Ничего не значащие. Тонкие пальцы аристократа неторопливо перелистывают хрупкую страницу древнего манускрипта, когда как сокрытые за Красной Дверью, удерживаемые столетьями демоны ночи, лениво потачивают когти о стены своих тюремных застенок. Стефан Сальваторе поплатится. По всей строгости ответит за подлое, лишенное какой-либо чести, хладнокровное убийство. Но не сейчас. Еще не время. Но скоро… Совсем скоро, Кэтрин Пирс наконец будет отомщена. И возможно тогда заледеневшее, покрытое непробиваемой коркой льда, мужское сердце, наконец то угомонится. Успокоится. А пока… Вскрывая увесистую папку, что лежит перед ним на столе, старший Майклсон погружается в изучение предоставленных ему кандидатур на пост своего главного приемника. Десятки, предоставленных Марселем анкет, ждут своего часа, подвергаясь особенно тщательному просмотру. Место скрипачки Джии займет лишь достойный. *** Раззадоренная настольными играми Хоуп весело потирает в ладошки, когда как разочарованная очередным проигрышем Ребекка выглядит до нелепого обескураженно, и недовольно. Но покидать общество старшая Майклсон не спешит. Степенная атмосфера ленивой неги заставляет роскошную блондинку проглотить гордыню. — Я не могу проиграть пятилетнему Дьяволенку! На этот раз пускай карточки раздает Мистик Фоллс! — деланно возмущается, Первородная. — Требую реванш! Перетасовывая колоду игровых карточек, Кэролайн не без улыбки искоса наблюдает за Коулом, что максимально придирчиво оценивает себя перед зеркалом в полный рост. Предстоящая встреча с Давиной Клэр заставляет парня заметно нервничать. Ну и пусть. Зато затворник покинул свою «келью». — Любуешься мной? — красуется собственным отражением, ведьмак. И густые брови пару раз игриво приподнимаются. А в глазах цвета сияющего изумруда, вспыхивает целый сноп задорных смешинок.  — Я выгляжу щеголем?! — Сейчас никто не говорит «щеголь». — машинально откликается, Кэролайн. И вскидывает не лишенный некоторого удивления взгляд на одобрительно фыркнувшую, Ребекку. — Джеймс Бонд говорит. — Считаешь себя Бондом? — усмехается, Кэролайн. — Я мог бы быть Бондом! — настаивает Коул, мимика которого приобретает сексуальный подобающий спецагенту, прищур. — У меня обаяние Конерри, а телосложение Дэниэля Крейга! — И никакой скромности! — вклинивается Ребекка, опуская недопитый бокал с вином на стеклянный, заваленный многочисленными фишками, журнальный столик. — Ложная скромность так же гнусна как и тщеславное лицемерие! — с достоинством парирует, ведьмак. — Не моя вина в том, что я такой красавчик! Не сговариваясь, обе девушки, в том числе и Хоуп, одновременно прыскают со смеха. — Мой брат неисправим! — словно сонная кошка потягивается в кресле, Ребекка. — Вечно принимает желаемое за действительное! Удивительно, но кратковременный союз с так раздражающей ее блондиночкой, заметно улучшает настроение. Видимо сказывается разбавленный женским обществом извечно зашкаливающий тестостерон. — «Царят на свете три особы. Зовут их: Зависть, Ревность, Злоба…» — не остается в долгу младший родственничек. — Хей! — напускает на себя оскорбленный вид, Кэролайн. — Грубиян! — поддерживает блондинку едва сдерживающая улыбку, Ребекка. — Дядя Коул обзывается! — грозно упирает ручки в бока отвлекшаяся от собирания мозайки, малышка. Три пары иссиня-бирюзовых глаз, не сговариваясь, синхронно впиваются взглядом в спину обидчика. — Воу, воу! Полегче! — тут же идет в отступную весело хохотнувший ведьмак. — Всего лишь цитирую Бальзака… Диванная подушка, направленная Ребеккой прямиком в голову младшего братца, ловко подхватывается, и к всеобщему женскому изумлению, отправляется с размаха обратно. Девушкам приходится уклониться, и тут же броситься в рассыпную. Поднятые при помощи магии плюшевые игрушки опасно зависают в воздухе. — Поверить не могу! Он объявляет нам войну! — жизнерадостно сообщает Ребекка, не совсем точно отдавая себе отчет в том, что ведет себя сейчас как в далеком безоблачном детстве. — Ты поплатишься, Коул! — Собираешься болтать или сражаться?! — берет на понт, ведьмак. И щелкнув пальцами, создает самый настоящий ураган из игрушек, который приводит лишь одну племянницу в неописуемый восторг. — Это не серьезно… — пытается образумить присутствующих, Кэролайн. — Подумайте какой пример вы подаете… Аутч! Прилетевший в лоб плюшевый кролик заставляет искренне возмутиться. — Что б тебя! — в сердцах выпаливает блондинистая пацифистка, вынужденная поспешно ретироваться к девочкам за диван. — Бесполезно.Я твержу ему тоже самое примерно тысячу лет… — сдувает упавшую на лицо челку, Ребекка. — Оскорбления не действуют на скудоумных, тронутых рассудком младших братьев… — Я все слышу! — откликается Коул, усиливая бомбардировку. — Надеюсь на это! — не остается в долгу, Ребекка. И сладким елейным голоском как бы между прочим интересуется. — Мне достать клинок чтобы тебя утихомирить, или подойдет кол из белого дуба что бы уж точно наверняка…? — Гори в аду! — …«Высокие отношения»… — язвительно комментирует Кэролайн, усердно прикрывая ушки хохочущей малышке. — Какие есть! — огрызается вмиг посерьезневшая, Первородная. — Не всем же быть такими идеальными! — Извини…? — недоуменно моргает, вампирша. И тут же спешит занять оборонительную позицию. — Ты ничего обо мне не знаешь! Презрительная усмешка в ответ. — Топни ножкой, Барби. Это усилит эффект. Гневно фыркнув, Кэролайн собирается отпустить не подобающую леди колкость. Но взглянув на забавляющуюся с летающими игрушками Хоуп, передумывает. — Знаешь? Думай что хочешь. — напускает на себя важный вид, она. — Я выше этого. — Как благородно… Поаплодировать? — Да что с тобой?! — вспыхивает, Кэролайн. — Я изо всех сил стараюсь идти тебе на встречу! -и слегка сконфузившись, нехотя признает. — Да! Возможно я сморозила глупость! Со мной такое бывает. Сначала говорю, потом думаю! Но я не хотела… — Не хотела что, Кэр?! — глубокомысленно отзывается, Древняя. — Указать на недостатки моей семьи? Показать свое превосходство? — Я не совершенство! -приглушенно вскрикивает вдруг, Кэролайн. — Хватит требовать от меня невозможного! Накипело. Наболело. Достало! — Ты тепличный цветочек Мистик Фоллс! Сказочная жизнь! Идеальные родители. Розовый дом. Белый заборчик. — выпаливает вдруг ни с того ни с сего Ребекка, сама не понимая с чего вдруг так разошлась. — Но мы — Майклсоны! У нас все по другому! И не стоит каждый раз тыкать в несовершенство моей семьи! Поняла?! Неуверенный согласный кивок в ответ. — Извини. — снижает тон, Кэролайн. — Я не хотела тебя обидеть. И ярость Первородной отступает так и не успев оскалить клыки. На любимицу гибрида невозможно долго сердится. Эта милая, провинившаяся мордашка просто сводит с ума! В самом деле! Нельзя же быть такой добренькой и хорошей! Аж бесит! Так и хочется сказать какую-нибудь сопливую ободряющую глупость, лишь бы замять конфликт! На Ребекку Майклсон не похоже! — Мой дом не был розовым. — смущается от чего-то, Кэролайн. И под пренебрежительным взором лазурных глаз выдает первое, что приходит в голову. Правду. — Отец постоянно давил на меня. А маму я редко видела. После развода она работала как проклятая чтобы скопить мне денег на колледж, и… Впрочем неважно. Ее больше нет. Горло перехватывает предательский спазм, не позволяя больше вымолвить ни слова. Утраченное прошлое бьет исподтишка по самому больному. Сколько времени должно пройти чтобы свыкнуться с непримиримой потерей? Мама… Мамочка… Ведь буквально еще позавчера Элизабет Форбс с небывалой гордостью твердила на всю округу, что ее дочь золотая выпускница школы! Хвастала дурацкими фотоснимками… На самом же деле с тех пор минуло целых шесть лет. Пора бы сердцу уже свыкнуться с потерей. Но… — Мне жаль. Ребекка молча отворачивается. Боль девчонки умудряется всковырнуть в ней что-то самой. — Спасибо. Опуская взгляд, Кэролайн принимает соболезнования. Она искренне благодарна стервозной вампирше за проявленное сочувствие. — Соберись. Нужно придумать план как обезвредить засранца! Мимолетная душевная откровенность неожиданно сплачивает блондинок. Объединяет в одну команду. — Куда он делся? — настораживается Древняя, осторожно выглядывая из-за дивана. — Мы победили?! — любопытствует Хоуп, высовываясь наружу следом за тетей. — Первая! Мужской ор, раздавшийся над самым ухом заставляет взвизгнуть всех девчонок разом. — Коул, поганец! Убери барьер! — ударяет ладонями по невидимой преграде, Ребекка. Безрезультатно. Младший пройдоха идеально продумал свой подлый план по захвату вражеской территории. — Вторая! Хоуп восторженно взвизгивает когда дядя резко подхватив ее на руки, высоко подкидывает в воздух, а затем отправляет прямиком к взбешенной сестре. — И на десерт… Лакомый кусочек. — расплывается в широкой победной улыбке коварный интриган. — Даже не вздумай… — пятится назад Кэролайн, выглядя при этом до невозможного растерянной в своем кратковременном замешательстве. — На мне одежда от Valentino за 300 $!!! Я не играю в эти игры… Серьезно! И парень послушно замирает. — А как же ваше с Ником коронное «я злой и страшный серый волк…»? — прохладно интересуется вмиг посерьезневший, Коул. — Только Король Орлеана достоин твоего снисхождения? А все остальные смертные так, побоку… «Ох…» Закатывая глаза в недовольстве от услышанного, Кэролайн с волнением отмечает как пятилетняя Майклсон тут же ее копирует. Не ребенок, а какой-то близнец-двойник! Эта нездоровая схожесть пугает. — Ладно. — вздыхает девушка, неохотно принимая изначальную боевую стойку. — Но ты сам напросился! — на всякий случай предостерегает, она. И Коул перестает просверливать ее тяжелым взглядом. Лишь выставляет руку ладонью вперед, и с насмешливой ухмылкой пару раз к себе манит. Только девчонка не столь глупа, и не поддается на провокацию. Сосредоточенный взгляд безотрывно следит за парнем, закружившим вокруг нее голодным волком. — Такая… серьезная! — подтрунивает, Коул. — Расслабься. Мы всего-лишь…поиграем. — Я само спокойствие. — ровно откликается, Кэролайн. — Тогда почему твое сердце бьется так сильно, что даже я могу слышать его? — Может потому что у тебя ширинка раскрыта? Это немного смущает… Ведьмак отвлекается на свои брюки всего на долю секунды. А в следующий миг уже оказывается на полу, уложенным на обе лопатки. Как такое возможно?! Уму непостижимо! «Крылья ветра»! Провернуть подобное было под силу только отцу! Тайное искусство боя, которому родитель так и не успел обучить своих сыновей! Не удостоил уродливых монстров такой великой чести. — «Запомни»… — любил часто повторять на тренировках, отец. — «Бой пройдёт в два удара. Сначала ударю я, а потом о землю ударишься ты»… Так и вышло… Но только с девчонкой! Неуловимое глазу движение, и Коул Майклсон снова повержен. — Как ты?! — протягивает руку помощи ошарашенная произошедшим не меньше своего противника, Кэролайн. — Не понимаю… — в недоумении лепечет, она. И безобидно улыбнувшись, выдает наинелепейшую догадку. — Поддаваться против правил. — Девушкам принято уступать… — буркает Коул, пялясь на девчонку словно на Розового Единорога. Не может с собой ничего поделать. Слишком много ужасающих совпадений. Первым что бросается во внимание — глаза. Бирюзово-голубые. Точь-в-точь как у Майкла. Глубокие и бескрайние как холодные земли Скандинавии. Невозможно! Нет! Этот бред ему попросту мерещится! Параноидальная зараза, передавшаяся от брата-социопата воздушно-капельным путем! — Что здесь происходит? Вошедший в комнату благородной ленивой поступью Элайджа Майклсон привычно оценивает обстановку. Хладнокровный взгляд скользит по присутствующим надолго ни на ком не задерживаясь. — Мы играем! — срывается навстречу любимому дяде, разрумянившаяся Хоуп. Ребекка же недовольно кривится. — Коул выделывается перед Кэролайн. — язвительно сообщает она. И тут же от неожиданности громко вскрикивает. — Аутч! — Я снова выставил барьер? — невинно округляет глаза зловредный родственник. — Не понимаю, как такое вышло… Попробуй теперь… — Аутч! Результат все тот же. — Согласен, сестренка. Было больно… — притворно сокрушается негодяй, приступая к показушному разминанию пальцев. — Что-то я сегодня не в форме… — Клянусь, Коул! Если ты… — Довольно. — одним словом пресекает разгорающуюся было ссору Элайджа, охотно подхватывая на руки маленькую перебежчицу. — Коул, будь добр, освободи сестру. Ребекка… Не приближайся к брату. Хотя бы какое-то время… Благодарю.Вы оба крайне любезны... Поразительно. Но младшие Майклсоны, пускай неохотно, но подчиняются. Лишь обмениваются между собой говорящими злобными взглядами. Но в полемику больше не вступают. — Присоединишься? Ребекка плюхается в кресло, подхватывая со стеклянной поверхности журнального столика игровые карточки. — Я пас! — возвращается к зеркалу, Коул. Слегка потрепанный вид ничуть его не смущает. — Я к Элайдже обращаюсь. — гримасничает, Ребекка. Но Коулу все-равно. Замечание остается им абсолютно проигнорировано.  — Это интеллектуальная игра… — ровно комментирует он, поправляя сбившиеся на рубашке манжеты. — И что? — перетасовывает колоду, Древняя. — А то! — передразнивает гаденыш. — Тебя обыгрывает даже ребенок! — Заткнись! — В чем смысл игры когда заранее известен победитель? — Не будь так самоуверен! Скептический взгляд с пренебрежительным фырканьем звучит унизительно. — Серьезно?! — приходит черед возмутиться, Кэролайн. — Не все девушки так глупы как тебе кажется!Мы не в каменном веке живем! — Какая экспрессия! Какие слова! — подливает масла в огонь издевательски усмехнувшийся, Коул. — Напоминает одно забавное движение 60-х… — Феминизм. — Точно! -задорный щелчок пальцами. — Не удивлюсь если ты его главный лидер! — Вообще то Лукреция Мотт. Все знают это! Оу!- Кэролайн намеренно снижает тон до сочувствующего. - Извини. Ты один не в курсе…? Уела так уела! Заинтригованному парню приходится оторваться от своего зеркального отражения. Самолюбие и уязвленная гордость не позволяют пустить дело на самотек. — Элайджа! Кажется нам бросают вызов...!  — Девочки против мальчиков! — оживляется польщенная заступничеством, Ребекка. — Обожаю!- напускает на себя вид полной дуры,она. — Поиграй с нами, дядя Эл! -хлопает пушистыми ресничками наипрелестнейшее создание. И на всякий случай все же добавляет. — Пожааалуйста! Непроизвольно взгляды всех присутствующих обращаются на снисходительно усмехнувшегося старшего Древнего. — Мы в деле! — засучивает рукава Коул, выдавая ответ за двоих. — Ты не забыл про Давину Клэр...? — сдает карточки взбудораженная, Ребекка.-Зловредная ведьмочка, что при каждой возможности норовит нас всех убить! И получает взгляд полный немого упрека в ответ. — Когда задета мужская гордость — личное не существенно! — Ох, заткнись… — безобидно откликается непонятно чему так обрадовавшаяся, Древняя. — Начинаем! Кэролайн непроизвольно ежится. Они здесь все чокнутые! Так радоваться какой-то детской игре! Да и присутствие Старшего Древнего от чего-то беспокоит ее. Хочется во что бы то ни стало одержать победу. Доказать, что она имеет право… Только вот право на что? *** — Боязнь тумана? — зачитывает карточки вслух, распаленная азартом Ребекка. — Гомихлофобия. Элайджа отвечает машинально. Не задумываясь. Ему откровенно скучно. — Стоимость выкупленного у индейцев острова Манхэттен? — 24 доллара! — выпаливает, Коул. И на удивленный взгляд сестры невинно поясняет. — Откуда я знал, что дикари примут сделку всерьез? Я пошутил, а они… Эй…! Тычок локтем в бок лишь забавляет негодяя. — Соберись, красотка! Твоя команда проигрывает! — Вы не даете нам сделать ход! -гневно складывает руки на груди, Кэролайн. И заметив одну снисходительную улыбку справа, а другую насмешливую слева, досадливо восклицает.  — Я знаю все ответы! И легко могу обыграть вас обоих! — Да! — сжимает гневно кулачки, Хоуп. — Кэролайн очень умная! — Что? Много книжек читала? — глумится главный задира. — Представь себе! -передразнивает вампирша. — Коул. — рассудительный спокойный тон пресекает очередные заготовленные издевки. — Я пропускаю ход. — Что?! Какого…? Мы же лидируем!!! — начинает было возмущаться прыткий родственник. Но от чего-то вдруг передумав, быстро смолкает. С коварной ухмылкой на губах у Ребекки изымаются карточки. Кэролайн сосредоточенно хмурится. — Сколько длится день на Меркурии? — Больше года. Девушка выглядит предельно решительно. Словно от ее ответов зависит спасение всей Вселенной. Подходит к игре с душой .  — К чему человек привыкает быстрее чем к героину? — К чаю. — Слишком просто. — отшвыривает карточку на пол, Коул. — Что не мог запомнить Альберт Эйнштейн? — Номер своего телефона. Ведьмак недовольно морщится когда сестра отбирает у него часть карточек. — Счет сравнялся. — радостно заявляет, Ребекка. — Выигрывает тот, кто правильно ответит первым! Читаем вопросы по очереди! Вздумаешь жульничать Коул — откушу голову! — Боязнь числа 13? — игнорирует угрозу, парень. Вопрос повышенной сложности. Секундный ступор на лицах всех присутствующих. — Трискаидекафобия! — одновременно выдают ответ Элайджа с Кэролайн, когда как недоуменное переглядывание среди участников остается ими полностью проигнорировано. — Сколько молний сверкает на земле каждую секунду? — 200! Тот же результат. Серый скучающий взгляд несколько оживляется, впервые задерживаясь на миловидной блондинке чуть дольше чем на предмете мебели. — Самое большое в мире число, имеющее название? — не унимается, Коул. — Центильон! -Вы чертовы психи! — восхищенно выдыхает, Ребекка. — Кэр! Надерешь зад моему спесивому брату, за мной должок! — И за мной! — держит кулачки на удачу, Хоуп. Морская бирюза сталкивается с цветом пасмурного лондонского дождя. Вспыхнувший искрой задор щекочет нервы. Что это? — удивляется про себя Древний.  Неужели проснувшийся за последние столетия интерес? — Дальше! — одновременно выдают требование сошедшиеся не на шутку соперники. — Полное имя Пабло Пикассо…? — Состоит из 23 слов! — не дослушав, поспешно отвечает Элайджа. Но самодовольство знатока сменяется на недоуменное замешательство. — Па́бло Дие́го Хосе́ Франси́ско де Па́ула Хуа́н Непомусе́но Мари́я-де лос Реме́диос Сиприа́но-де ла Санти́сима Тринида́д Ма́ртир Патри́сио Руи́с и Пика́ссо! — на одном дыхании, словно скороговорку, выдает Кэролайн. И под девчоночий победный визг расплывается в смущенной, но крайне довольной собой улыбке. — Так нечестно! Элайджа не дослушал вопрос! — вскакивает, Коул. — Умоляешь дать шанс отыграться?! — великодушным тоном ,полным снисхождения и нескрываемой издевки, интересуется Кэролайн. — Ок! - легко соглашается,она. -Последний вопрос! Заметно нервничающий ведьмак вскрывает новую карточку. — Каких камней нет в море? Ступор. Абсолютный. У взрослых нет ответа. Ни единого предположения. — Сухих!!! — выпаливает взвившаяся чуть ли не до потолка Хоуп, чем приносит своей команде безоговорочную, абсолютную и окончательную победу. — Дьявол! — бросает карточки шелестящим веером, Коул. — Это дурацкий вопрос!Я требую ...! Парень смолкает понимая ,что его никто уже не слушает. Лишь пораженный исходом игры Элайджа не сводит глаз с той карточки, что изменила ход его привычного устоя жизни. Ребекка же кружит Хоуп по комнате, наслаждаясь своим триумфом. — Ни слова! Ведьмак предупреждающе выставляет указательный палец в сторону давящейся смешком, Кэролайн. Но та в примирительном жесте выставляет руки ладонями вперед, словно бы капитулируя. И когда огорченный своим проигрышем рьяный женоненавистник достигает выхода, девчонка чисто из вредности показывает ему вдруг язык! Совсем страх потеряла! На прощание Коул рассерженно хлопает дверью. — Оу… Кэролайн стирает победную улыбку с лица, замечая как сетчатка убийственно серых глаз буквально ее сканирует, внимательно изучая. — Нужно поговорить. — поднимается, Элайджа. И покорно дождавшись пока онемевшая девушка пройдет вперед, скрывается вместе с ней в глубинах старинного огромного здания.