Кошмары Эльфийского Принца

Над армией хорошо экипированных эльфов разносился красивый голос их короля, вещавший о важности предстоящей битвы. Воины стояли стройными рядами, внимая каждому слову своего правителя. Солнце отсвечивало от их начищенных доспехов, заставляя войско сиять будто бы волшебным светом. Во взгляде каждого эльфа читалась решительность и явная готовность к битве. Во взгляде каждого эльфа кроме одного — Леголасу казалось, что его веко вот-вот начнёт дёргаться от того, что он видел перед собой. Его отец, король Лихолесья, не вышагивал как обычно перед войском на своём верном лосе. Он стоял на пьедестале совершая какие-то совершенно невероятные телодвижения. Но не это было самым ужасным, вместо доспеха на эльфе были лишь камни, те самые, что гномы столько лет отказывались возвращать. Камни каким-то чудом сцепленные и висящие на старшем эльфе на манер какой-то накидки. И это опять-таки было не худшим, худшим было то, что за спиной короля стояла армия гномов, свистящих и улюлюкавших, каждый раз, когда Трандуил в порыве страстной речи делал очередное па. — Хорош, — кто-то толкнул принца локтем, чтобы привлечь его внимание. Это оказался сам Торин, гномий король. — Знал бы я, что он таким становится от этих камней — давно бы подарил, и свадьбы не ждал бы! Нет, ты глянь какой! Да мы с таким эльфом всё Средиземье завоюем, если не армией, то красотой! — А… — но договорить Леголас не смог, так как его челюсть совсем не по-эльфийски отвисла, когда его отец, завидев гнома, радостно улыбнулся и призывно повёл рукой, продолжая свой странный танец. — Иду-иду, сокровище моё! — пропел не своим голосом Торин, и принцу захотелось закричать от ужаса, потому что видеть то, что он видел дальше было слишком. - Леголас вскочил на кровати, глубоко вдыхая воздух и осматриваясь по сторонам. Разумеется, не было там никакого войска и отца, выплясывающего в непристойном виде, и гномьего короля… Были только стены трактира, да соседняя кровать. — Сон, просто сон, — проговорил вполголоса бывший принц. — Что ты там бормочешь, эльф? — пробурчали сонно с другой кровати. — Прости, если разбудил тебя, мой друг, — отозвался Леголас. — Прощаю, а теперь спи! — скомандовал его товарищ. И тому не оставалось ничего, кроме как прислушаться к совету. - Вот он снова дерётся с Больгом. Меч скрещивается с тем, что мечом назвать эльфу стыдно, оружие орков — кривые железяки! Они сражаются уже долго, солнце успело сесть и Озёрный город погрузился в сумрак. Но почему никто не зажигает ламп? Где все? Отчего так тихо? Слышен только звон оружия, да хриплые рыки уродливого орка. — Кого ты ищешь, маленький принц? — издевательски спрашивает орк, видя, как Леголас начинает озираться в поисках хоть какого-то признака людей. — Здесь только ты и я. И ты даже без оружия! — О чём ты говоришь? Со мной мой меч и лук! — эльфийский принц смотрит на свои руки, но в них нет оружия, и ножны пусты. Он тянется к колчану, но и того нет на положенном месте. — Вот видишь, эльфёныш! — злорадствует Больг. — Но мы ведь только что сражались, мой меч был у меня в руках, — непонимающе озирается Леголас. — О чём ты, малыш? — уже как-то ласково говорит орк. — Мы никогда не дрались, мы же на свидании. — Что?! — голубые глаза округляются до невероятных размеров. — Что ты несёшь, отродье! — Тихо-тихо, прелесть моя, что на тебя нашло? — орк приближается к нему, а Леголасу кажется, что его ноги приросли к земле. Он не может сойти с места как ни старается. Орк подходит вплотную и проводит своей грубой ладонью по нежной эльфийской щеке. Принц отворачивается, стараясь избежать прикосновения, руки тоже не слушаются его, и он не может оттолкнуть врага. Больг тем временем пропускает пальцы сквозь его волосы, притягивая и вдыхая их запах. — Какой же ты сладкий, хочу тебя попробовать, — шепчет уродливый орк, прижимаясь к замершему столбом эльфу. Он проводит шершавым языком по острому уху, от чего Леголасу хочется воткнуть стрелу ему в глаз. Отвратительные эльфу прикосновения продолжаются, и, когда грубые руки пробираются ему под одежду, Леголас начинает вырываться изо всех сил, хотя тело всё ещё его не слушается. И вот наконец ему удаётся вырваться! - Эльф открыл глаза, поняв, что лежит на полу. Видимо то, что во сне казалось освобождением, в жизни оказалось падением. Да, видел бы кто свалившегося с кровати эльфа — баек бы пошло! — Драконовы яйца, — проворчал единственный свидетель этой нетипичной картины. — Везет тебе, что легкий такой, а то всех бы своими кувырками перебудил! Рыжебородый гном с широким зевком сел на кровати, в кои-то веке глядя на эльфа сверху вниз. — И чего тебе не спится, эльф? — Прости, дурной сон, — повинился Леголас. — Пока с тобой не познакомился не знал, что у вас бывают, — почесал бороду гном. — У всех бывают, — поднимаясь ответил эльф. — Даже у драконов? — А у тех чаще других, — кивнул блондин, укладываясь в постель. — Дольше живут — больше видят, больше видят — больше помнят, больше помнят — … — Понял-понял, — кивнул гном, тоже укладываясь и отворачиваясь к стенке. Тише он добавил, — Да и ты не меньше дракона видел, долгожитель. Эльф сделал вид, что уже не слушает. Вскоре он услышал, как по комнате начало разносится мирное сопение. Под этот звук он и сам вскоре заснул. - Теперь перед взором эльфа картины проносились быстрее, но точно такими, какими он их помнил. Вот они находят гномов в своём лесу, сражающимися с пауками, вот он впервые видит портрет маленького гнома, а теперь они несутся вслед за плывущими в бочках гномами, отбиваясь от орков, вот Тауриэль обменивается долгим взглядом с самым молодым гномом, а теперь он видит пылающий огнём город, падающего дракона, картина сменяется, и он у замершего озера, видит, как умирают гномы, как убивается над мёртвым телом его возлюбленная, как горюет храбрый хоббит, вот снова он слышит наставление отца, видит в его глазах ту боль и печаль, которые уже никогда не исчезнут… Воспоминания мелькают, появляются и более ранние и более поздние, но все они несут с собой эмоции — яркие, тяжёлые, неискоренимые. - Леголас снова проснулся, его сердце билось быстро-быстро, хотя он и не мог вспомнить, какое из воспоминаний пронеслось перед ним последним. Он встал с кровати, тихо, как могут только эльфы да хоббиты, и подошёл к окну, вдыхая свежий воздух, стараясь успокоить те эмоции, что вновь всколыхнулись, задетые сном. Он прошёлся несколько раз по комнате и сел на кровать, невидяще глядя в пол. В его голове блуждали мысли о том, что можно было сделать в прошлом, о том, как надо было поступить, сожаления нашли свою лазейку. Он вздрогнул, когда на его плечо опустилась тяжёлая, тёплая рука. Эльф повернул голову и увидел гнома, сидящего рядом с ним. Странно, а он думал, что вёл себя очень тихо. — Не смотри на меня так удивлённо, похоже, я просто не могу спать, когда ты тут слоняешься, загруженный всеми этими своими мыслями да снами, — пробухтел гном, немного неуклюже погладив эльфа по спине. — Прости… — Хватит тут мне извиняться! — перебил Гимли. — Тебе не за что просить прощения. — Но я тебя разбудил, — возразил Леголас. — Ох уж эти эльфы! — покачал головой рыжебородый. Гном продолжал успокаивающе поглаживать друга по спине, и блондин вскоре почувствовал, как успокаивается его зашедшееся сердце, и как тяжёлые думы отпускают его. В итоге он устало склонился и положил голову на плечо гному. Тот не стал возражать. — Спасибо, — тихо проговорил бывший принц. — Я всегда здесь для тебя, — ответил так же тихо гном. — А теперь ложись спать, горе ушастое. — Я бы предпочёл больше сегодня не засыпать, — покачал головой эльф. — Спи-спи, — уложил его Гимли, и сам ложась рядом. — Я побуду рядом, так что не беспокойся. — Я опять потревожил твой сон, — успокоенный чужим теплом, эльф снова почувствовал сонливость. — Да что нам, впервой что ль, — отмахнулся рыжий гном. — Драконьи наши сны… — Спокойной ночи, Гимли, — утыкаясь в сильное плечо своего не совсем друга прошептал эльф. — Спокойной ночи, Леголас. И да это было не в первый раз, когда из-за чьих-то кошмаров они засыпали в одной постели, но разве так уж это страшно? У каждого из них было много воспоминаний, много мыслей, а многие из них были общими, те, что они пережили вместе, потому для них было вполне естественно почувствовать, когда другой в смятении. И не менее естественно помочь тому, кто давно уже перестал быть просто товарищем по оружию.