Цвет папоротника, или Дети солнца

      Народу на станции Юных Биологов летом мало. Малыши разъезжаются с родителями в туристические поездки и наслаждаются каникулами в полной мере. Лишь самые отъявленные из зубрил вспоминают об учёбе. Ребята из средней группы заняты практикой – своеобразным досугом, призванным не только дисциплинировать и занять массу молодёжи, но и помочь ей постичь азы профильных профессий. Ну, а старшеклассники озабочены выпускными экзаменами и поступлением в высшие учебные заведения или получают уже вполне серьёзное временное трудоустройство, а некоторые даже отправляются в настоящие научные экспедиции. Вот и остаются на биостанции редкие домоседы да те, кто в зачёт о практике решил посвятить себя пусть не такой интригующей, как путешествия и помощь взрослым, но важной и необходимой деятельности – уходу за животными и растениями, содержащимися и произрастающими здесь, вверенном им юннатском кружке и прилегающей парковой зоне Гоголевского бульвара. В число таких учеников – «сторожил», как их называли – попала и Алиса.       Нет-нет, несмотря на свою любовь к станции и привязанность к её обитателям, она бы с удовольствием провела лето в другом месте. Может, в джунглях Конго или Амазонки. Может, в Антарктиде. А может, вообще бы пустилась с папиными коллекторами в дебри Галактики! Её бы обязательно взяли, обмолвись она об этом. В родственных связях есть свои плюсы… Главное, не допускать, чтобы они стали крестами на личных талантах.       Однако в этот раз из-за одного маленького, но существенного нюанса семейного плана Алисе пришлось временно умерить свои амбиции в добыче новых знаний и впечатлений, обуздать свою тягу к приключениям и остаться в Москве. Но поскольку она была уже взрослая (11 лет – это вам не хухры-мухры), то сидеть дома без дела ей тоже было не с руки. Ведь всегда можно найти, к чему бы полезному эти руки-то приложить. С подобной целью Алиса продолжала посещать биостанцию – благо работы там за сократившимся числом коллег-юннатов было более чем достаточно…       День не задался с самого утра.       Сначала Алиса пребольно ударилась носком ноги о дверной косяк. Перед ней из подъезда выходил сосед – Евгений Дмитриевич, – и Алиса загорелась целью проскочить в стремительно сужающийся проём закрывающейся за его спиной двери. Чёрт её дёрнул упражняться в ловкости! Споткнувшись на всём ходу, она влетела в спину Евгения Дмитриевича, и тот от толчка кубарем полетел с крыльца.       – Ой! – лишь успела выдохнуть Алиса. Естественно, сожаление её уже не могло ни спасти соседа, ни чем-либо ему помочь – всё произошло слишком стремительно.       Боль в ушибленном пальце была страшной, но куда ужасней выглядело то, во что превратился теперь стильный пиджак солидного мужчины.       Евгений Дмитриевич, сохраняя достоинство, поднялся, внимательно посмотрел на прыгающую на одной ножке Алису и осведомился о состоянии её здоровья.       – И-и-извините… – только и смогла выдавить из себя сгорающая от стыда девочка.       – Твои успехи в регби очевидны. Но впредь, пожалуйста, практикуйся в его приёмах на стадионе вместе с теми, кто разделяет твои увлечения, – посоветовал Евгений Дмитриевич и поспешил вернуться в квартиру, чтобы привести себя в порядок и переодеться.       Кляня себя последними словами за неуклюжесть, Алиса явилась на биостанцию. Тут неприятности продолжились. Кажется, Фортуна вознамерилась показать Алисе свой крутой нрав. Явно схожие мысли бродили в голове енотовидной собаки Мафиози. Она и так была сварливой, а тут не иначе почувствовала плохое настроение девочки – животные в этом плане дадут фору людям. Они не любят излучение негативных флюид и потому враждебно относятся к их источнику, даже если этот источник не стремится причинить им вред. Так вышло и в этот раз: бандитская морда оставила своими зубами автограф на запястье Алисы, когда та всего-навсего хотела поменять ей подстилку.       Сердиться даже на злобных животных для человека разумного – последнее дело. И потому Алиса не стала развивать конфликт с енотовидной собакой, а лишь напомнила ей о собственном её – Мафиози – преклонном возрасте, который должен бы обязывать к определённой снисходительной терпимости. Замечанию был предан вид сожаления, но оно хранило и прозрачный намек на то, кто будет смеяться последним. Так что кусака получила богатую пищу для размышлений.       Казалось бы, для одного дня злоключений хватает? Оказалось, что это были только «цветочки». Обильный и горький урожай «ягодок» выразился в том, что Алиса стала невольной соучастницей погрома в орнитарии.       Она разливала воду в птичьи поилки, кода какой-то пустяк отвлёк её, и она вышла из птичника, забыв закрыть дверь. Её халатностью не замедлил воспользоваться праздно шатавшийся по зданию бравый питекантроп Геракл. Милостью Павла Гераскина он с недавних пор обретался на биостанции, был молод, горяч и придерживался анархистских взглядов. Подстёгиваемый к подвигам совокупностью этих качеств, приметив, что путь в орнитарий открыт и никем не охраняется, он вздумал во всей красе продемонстрировать свою удаль и безобразные доисторические нравы. Не медля ни секунды, он юркнул в питомник и принялся разорять гнёзда.       Шум поднялся страшный. Алиса бросилась спасать бедных птиц от варварского набега, но было поздно…       Хладнокровный и сдержанный Аркаша Сапожков – главный «старожил» биостанции – помог Алисе прибраться в орнитарии и оказать первую помощь пернатым друзьям. От лап Геракла пострадали только иволга и волнистый попугайчик, но остальные птицы изранились сами, метаясь по клеткам в поисках спасения. И у всех было глубочайшее нервное потрясение. Одна канарейка скончалась от шока. А яйца и птенцов постигла ещё более печальная участь…       Алиса сидела в столовой биостанции, без аппетита ела сырную запеканку, запивая её клюквенным морсом, и размышляла о случившемся. Птиц было безумно жалко. Перед ней самой вырисовывались самые мрачные перспективы. «Выговор с занесением в личное дело» – штука неприятная. Но ещё горше становилось от мысли: как смотреть в глаза ребятам, кураторам орнитария, доверившим своих питомцев такой растяпе. Хоть сквозь землю проваливайся! Себя Алиса не жалела и не оправдывала. Высказанные Аркашей слова сочувствия и поддержки в какой-то мере утешили её, но не избавили от вериг вины. Эти цепи лишали её сил и желания чем-либо заниматься дальше. А занятие необходимо было найти, чтобы отвлечься от снедающей сердце тоски, пока она совсем не раскисла. Как там? «Все горести, какие посылаются нам, призваны испытать нашу любовь к жизни…» Алиса вспомнила, что планировала поработать с диетологическими таблицами. Вроде, повод переключиться» нашёлся. Да только к месту ли?       Суть составления диетологических таблиц заключалась в следующем.       За последнюю пару месяцев в маленьком зоопарке биостанции появилась дюжина новых питомцев. Согласно правилам содержания животных приближались сроки оценки благополучия их жизни в юннатских питомниках. Для этого необходимо было скрупулёзно проанализировать все накопившиеся за истёкший период журнальные записи по уходу за питомцами и на их основании определить правильно ли животные развиваются, комфортно ли им под опекой юннатов, не испытывают ли они недостатка в чём-либо. Чаще всего им не хватало еды. Или наоборот – был её избыток. И эти проблемы с питанием сказывались на здоровье подопечных.       Это только кажется, что обеспечить животным полноценную и здоровую кормёжку очень просто. Мол, все они хорошо изучены, рацион их известен – знай, дели на порции, и давай в срок. Не тут-то было! Известен рацион не одного животного, а их общей безликой массы – совокупности особей одной популяции, – называемой «биологический вид». А отдельное животное, как и отдельный человек – это личность! И у личности этой полно своих индивидуальных особенностей и вкусовых пристрастий. Вот их и нужно было изучить по записям наблюдений за здоровьем питомцев а после вычислить оптимальный режим кормления, состав меню и количество пищи, необходимые для максимально комфортного содержания на биостанции того или иного животного.       Особо юннатов и Алису, в частности, беспокоил в плане диеты привезенный старшеклассниками из Индии месяц назад оленёк Раджа – миниатюрное удивительно симпатичное парнокопытное.       Раджа напоминал упитанного тойтерьера на тонюсеньких грациозных ножках; только ушки у него были меньше, а клыки не в пример длиннее собачьих. И главное, что в нём привлекало внимание – большущие чёрные влажные глаза. Они придавали его мордочке выражение безнадёжно влюблённого поэта-романтика. Но скрывалась за грустным взглядом натура капризная и упрямая.       По определению всеядный, как прочие его родственники из реликтового семейства, Раджа, тем не менее, проявлял какую-то маниакальную щепетильность в выборе пищи. Один день он был без ума от авокадо и ничего иного не желал видеть. Через сутки фрукты его уже не интересовали – он с наслаждением трескал личинок хрущей. Ещё через день «любимым блюдом» для него становились побеги бамбука. И так без конца! А иногда он просто устраивал голодовки. Графики его веса походили на кардиограмму страдающего пороком сердца, и юные биологи были серьёзно озабочены таким положением дел. Толковая диетологическая таблица могла помочь добиться стабильности в этом вопросе.       Как правило, таблицы составляли независимо несколько человек. Потом они сверялись, на их основе делались усреднённые варианты, которые и применялись на практике следующие два месяца – до новой ревизии.       Первый опыт такой работы Алиса получила год назад и на сегодняшний момент своей сноровкой в диетологических расчётах не уступала выпускникам-отличникам. Но сейчас, она сомневалась в своей готовности заняться привычным предметом.       Причиной неуверенности являлось то, что дело это было весьма нудное – оно, само собой, не располагало к увлечённому погружению в него. А именно последнее и нужно было Алисе, чтобы забыть хоть на время о произошедшей в орнитарии трагедии. Кроме того, составление диетологических таблиц требовало концентрации внимания, в то время как Алиса пребывала в довольно расстроенной форме. Из-за этого существовал риск просто в пустую потратить время, а в придачу ещё и устать зазря…       Так рассуждала девочка, ковыряя вилкой остатки запеканки, а в душе её расширялось облако апатии, и липкое чувство вялости разливалось по всему телу.       Как всегда внезапный и шумный, словно гроза в тропиках, появился Пашка.       – Хо-хо, Алиска! – приветствовал он подругу. – Вот ты где спряталась!       – Плохо спряталась, – буркнула Алиса. Она не считала Пашку виновным в своих бедах, но всё равно находила его веселье крайне неуместным. Жаловаться она считала ниже своего достоинства, а увлекаться балагурством Гераскина ей сейчас вовсе не хотелось.       У Пашки же по обыкновению были другие виды на этот счёт. Он плюхнулся на стул напротив Алисы, крикнул роботоссе-официантке: «Сима, комплексный обед! Пожалуйста!» – и, склонившись над столом, с не скрывающим ехидства сочувствием осведомился:       – Скучаешь?       – Только что плясала гопак с Гераклом, – подстать тону Гераскина ответила Алиса.       – Хорошая разминка! – просиял Пашка. – Когда я сообщу тебе новость, ты ещё не так плясать будешь. Если вообще с ног не свалишься.       – МЧС в курсе? – равнодушно спросила Алиса.       – Не понял. В курсе чего?       – Не «че-го», а «че-пэ».       Пашка с опаской огляделся.       – Какого ЧП? Где?       – В сути твоей «сногсшибательной» новости.       Гераскин расслабился.       – А-ха! Юморишь? Чего это у тебя? – нос его бесцеремонно сунулся в Алисин стакан. – Можно?       Не дожидаясь разрешения, нахал залпом выпил морс и пояснил:       – Жажда чего-то замучила.       – А я как раз думала, куда бы его деть? – философски заметила Алиса, принимая возвращённый пустой стакан.       – Да ладно тебе…       – Теперь действительно «ладно».       – Запиши на мой счёт.       – За фунт плоти?       – Вот вредина… Сима, два стакана… Что это было?       – Клюквенный морс.       – Сима, два клюквенных морса! Пожалуйста! – Пашка развёл руками. – Вуаля!       – Ваша щедрость не знает границ, сэр рыцарь! – подыграла ему Алиса.       – Вот и славно! – хлопнул в ладоши Пашка. – А теперь, подруга, блесни-ка своей интеллектуальностью и ответь мне на вопрос: какое самое лучшее место на земле для проведения биологической практики? Какое?       – Остров Кокос, – пожала плечами Алиса. – Поступила очередная «достоверная» информация о кладе Чёрной Бороды? Надеюсь, на этот раз у тебя настоящая карта?       – Селезнёва!       – Я помню свою фамилию.       Пашка насупился.       – Слушай, я же уже извинялся за тот инцидент.       – Копайте, Паша, копайте! Там золото, – пропела Алиса.       Пашка вдруг расплылся в снисходительной улыбке.       – Ты не в духе?       – Да, о прозорливейший из прозорливых.       – Ну, это дело поправимо! – самоуверенно провозгласил Пашка. – У меня есть кое-что, что поднимет тебе настроение. Проверь-ка почту!       Алиса мрачно смерила Гераскина взглядом, но достала из лежащей на соседнем стуле папки планшет и вошла в свой почтовый ящик. Её ожидало письмо, которое на поверку оказалось стандартной формой-контрактом на прохождение юниорской практики в научном заведении.       – Беловежская пуща? – подняла от экрана полные удивления глаза Алиса.       – Беловежская пуща! – возликовал Пашка, едва не выбив поднос у подъехавшей с заказом Симы. – И ответ на пять баллов: какое самое лучшее место для практики? Какое?       – Не знаю, – потеряно пробормотала Алиса.       – Как это? – подхватил эстафету растерянности Пашка.       Азарт друга до глубины души взволновал Алису. «Беловежье» уже почти сто лет оставалось одним из самых элитных научных природоохранных объектов. Получить шанс пройти там практику – это было всё равно, что… всё равно, что… всё равно, что сдать годовой экзамен экстерном! Но обстоятельства… Алиса почувствовала, что сердце у неё разрывается пополам. Она сглотнула и прошептала пересохшими губами:       – «Пуща», конечно, отличный заповедник. Но…       – Что? – недоверчиво прищурился Пашка. – Ты присмотрела альтернативу? Ну-ну…       – Паш, дело не в этом…       – А! – злорадно протянул Гераскин. – Алиса Селезнёва боится ответственности? Хо-хо! Сима, стой, не отъезжай – будешь свидетелем!       – Ничего я не боюсь! – рассердилась Алиса. Правда, больше на себя, чем на Пашку. Стыдно признаться: этот задира который раз поймал её на крючок! А приёмы-то у него одни и те же, словно классический дебют в шахматах. Почему она к ним не может привыкнуть и выстроить оборону?       Алиса поправила упавшую на глаза чёлку и уже спокойно объяснила свой отказ от практики:       – У меня другие дела. И если ты переключишь свои мозги в режим «воспоминания», то обнаружишь, что я тебя о них предупреждала.       Пашка комично повертел ухо, изображая при этом скрип заржавевших шестерен и «белый шум» радиопомех.       – Что-то не настраивается… Наверно, магнитные бури. Напомни-ка, чего там было?       – После трёхмесячной командировки на плaнeте Паталипутра домой вернулась моя мама, – с бесстрастностью телевизионного диктора сообщила Алиса. – Она пробудет дома три недели. Это время я хочу провести с ней. Я и так уже начала забывать, как она выглядит.       – Три недели, говоришь?       – Вот именно.       – Слушай, но контракт-то на декаду. У тебя будет ещё время насладиться семейным уютом. Даже надоесть успеет…       – Павел!       – Извини-извини! Но войди и в моё положение. Ты понимаешь, чего мне стоило выцыганить эти места? Ты понимаешь, какой там конкурс?       – От моего понимания ничего не изменится. Я приняла решение до того, как ты удумал сделать этот сюрприз. Спасибо! Но – нет.       – «Приняла она решение» – набычился Пашка, угрюмо разглядывая принесённые Симой блюда. – Вот ты же хочешь поехать! Хочешь? Вырваться на свободу? «Покину я угрюмый каземат – темницу ту, что городом зовут…» И всё такое прочее…       – В другой раз, – отрезала Алиса.       – Где твой характер «настоящего романтика»?       – Дома. Мама его штопает. Кстати, она сама меня не отпустит.       – А если я договорюсь? – уцепился за волосок надежды Пашка.       – Договоришься? Рассмешил! – фыркнула Алиса.       Пашка не отступал и принял очень серьёзный вид.       – Договорюсь – ты едешь?       Всё-таки упрямство Гераскина стоило того, чтобы его запечатлели в мраморе или бронзе. Алиса откинулась на спинку стула, сложив руки на груди, и невольно умильнулась апломбу друга.       – Ну, попробуй! – усмехнулась она.       – Ещё как попробую! – триумфально воскликнул Пашка. – Вот для начала распробую, что здесь…       Он увлечённо принялся расставлять перед собой тарелки в порядке удобной ему очерёдности потребления их содержимого.       – Можешь не торопиться – я всё равно занята здесь до вечера, – сказала Алиса – Приятного аппетита.       – Угу! – отозвался Пашка с набитым ртом.       Алиса встала из-за стола и, прихватив папку с планшетом, отправилась на борьбу с диетологическими таблицами. В дверях столовой она развернулась и крикнула напоследок:       – Если будет свободная минутка, займись, пожалуйста, воспитанием Геракла!       Ответом ей было очередное «Угу!». О каком воспитании могла идти речь?