Прощение

Каждое утро приносит Жаверу всего лишь еще одну боль. Он ненавидит свою жизнь, ненавидит вставать в шесть часов, ненавидит привычный распорядок, ненавидит свое скромное жилище, ненавидит все, что его окружает. Даже свою работу, которая приносила ему столько удовольствия и была единственным смыслом его жизни, Жавер теперь ненавидит. В участке все чаще поговаривают, что инспектор сдает. Нет, пойманных преступников не становится меньше, наоборот - Жавер с каким-то остервенелым рвением относится к своим служебным обязанностям и, кажется, скоро начнет кидать людей в тюрьму не за преступления, а лишь за намерения их совершить. Но он внимательно всматривается в каждое лицо, словно ища кого-то. Однажды он видит седого попрошайку и, подозревая того в участии в заговоре, едва не убивает старика, пытаясь выбить из него информацию. Поговаривают, что Жаверу пора на отдых. Иногда ему кажется, что он вполне мог бы спиться. Или сделать еще что-нибудь со своим телом, то, что убьет его и положит конец той тьме, что плотно засела внутри него, пожирая его душу. Но привычка берет свое - хоть он и является одним из худших грешников на земле, каждое утро он отправляется вершить правосудие, пытаясь искупить свой тяжелый грех. Отличается ли он хоть чем-нибудь от тех преступников, что встречаются на его пути? Вряд ли. Он и сам преступник - ведь он не исполнил свой долг тогда, когда Вальжан был обезоружен и безопасен, не в силах бросить мальчишку, такого же преступника, как и он сам. Жавер не мог простить себя за это. Закон предписывал ему точные инструкции, и не последовать им мог только глупец или грешник. Глупцом Жавер не был. Он ненавидит себя за эту слабость, за этот нелепый миг, в который ему показалось, что в мире может существовать еще какое-то добро кроме закона. Ту ночь, когда он, едва не бросившись в реку от осознания собственного падения, удерживается на парапете, он вспоминает каждый день. Один лишь Бог знает, что его тогда удержало. Теперь же все, что ему остается - это продолжать свое дело, пытаться искупить преступление и заслужить прощение. Жавер становится набожным - в выходной он отправляется в церковь, где, преклоня колени, часами стоит на холодном каменном полу. Он застывает в бесконечном безмолвном монологе, опустив голову, и старенький священник уже даже не подходит к нему - он не в силах помочь. Однажды, когда инспектор привычным шагом заходит в пустующую церковь и направляется к своему месту, он слышит хрип. Он резко оборачивается и обмирает: на холодной лавке позади него он видит Вальжана. Сначала ему кажется, что это сон, или что он сошел с ума, но Вальжан поднимает голову и, щурясь смотрит на него. - Жавер, - тяжело выдыхает он, и его губы искривляются в усталой улыбке. - Мой старый друг, какая ирония встретить тебя сейчас. Жавер подходит к нему и застывает на месте, не понимая, что же ему теперь делать, и все еще не веря в реальность происходящего. - Ты все же настиг меня, - Вальжан вдруг берет его за руку, и от этого прикосновения Жавера словно бьет током. Он почему-то не может отдернуть руку. - Но, друг мой, ты снова не ко времени. Уже скоро я умру. Но ты все еще можешь успеть отвести меня в участок. Теперь у меня уж нет больше земных дел. - Скажи, почему ты, - Жавер все же находит в себе силы убрать руку. - Спустя столько лет имеешь наглость называть меня другом? - Перед лицом смерти, - усмехается Вальжан. - У меня уже нет врагов. Есть лишь друзья, и ты, пожалуй, мой самый добрый друг. Столько времени прошло, но на моем смертном одре ты вновь рядом со мной. Жавер не выдерживает. Он глухо валится на колени, со стоном закрывая голову руками. Вальжан из последних сил подается вперед и обнимает его, сползая со скамьи на пол и садясь рядом с ним. Будто волной из Жавера вымывает весь кошмар последних лет. Он не понимает, как один-единственный взгляд этого человека может так повлиять на него, но чувствует невероятное облегчение, которого ему не приносила ни одна исповедь. Слезы катятся по его щекам сами собой, а пустота, которая терзала его все это время, заполняется какой-то невероятной легкостью и теплом. Человек, которого он преследовал столь долгое время, относится к нему с таким теплом и участием, он называет его своим другом, и даже сейчас, на смертном одре, он готов последовать за ним, он готов сделать это для того, чтобы Жавер мог искупить свою вину. Жавер чувствует себя прощенным. Когда он наконец решается встать, то обнаруживает, что Вальжан мертв. Жавер поднимает его тело на скамью и накрывает своим форменным пальто. Благословляя своего единственного друга, Жавер склоняет голову в знак почтения и произносит короткую молитву. Теперь они оба наконец обрели покой - опасный каторжник, который скрывался много лет и его надзиратель, преследовавший его. И нет на свете ничего, кроме счастья прощать.