Лелик

Дружу с одним идиотом уже лет пятнадцать, с детского садика. Игнат зовут его. И вот этот самый идиот под Новый Год прибежал ко мне домой — весь в панике, глаза как плошки, волосы дыбом, руки трясутся, и прямо с порога начал умолять: — Брат, спасай, иначе всему каюк. Чутье подсказывало: в этом колоссальный подвох, но, глядя на почти обморочное состояние друга, я все же осторожно спросил: — От чего спасать? И вот тут он сходу это брякнул: — Побудь Снегурочкой одну ночь. Я завис. Смотрел на него и не верил своим ушам. Помотав головой, подошел к нему чуть ближе и переспросил: — Чего-чего, какой такой Снегуркой? — Обычной, новогодней, с косами и в платье. Ан нет, не ослышался я и не показалось мне. Какая, к чертям, Снегурка, с моими-то размерами? Всех детей перепугаю напрочь. — Ты прикалываешься, да? Игнат закатил глаза. — Да какое там. Моя постоянная Снегурка позвонила, лежит с температурой под сорок, а сроки горят. У нас спектакль завтра, нам выступать. Я усмехнулся. Из меня актер, как из дерева шуба, но чую, что предложение это серьезное, — друг снова противно загундел: — Диман, спасай, иначе неустойку платить, а где мне такие баблосы найти? На органы, что ли, себя продать? Умоляю! И тут он театрально плюхнулся на колени, вцепился в мои ноги, как утопающий за спасательный круг, и завыл что было мочи: — Умоля-я-яю-ю!.. Вот то ли мне его жалко, идиота, стало, то ли нервы от его воя сдали, но я согласился. Подстава, какая подстава. Стою я, значит, перед елкой, на мне синий сарафанчик, такая же шубка, красные сапожки на каблуке (велики мне на два размера. Вот это ножка у его Снегурки!) и шапка с двумя белыми косами, даже макияж на лице имеется. Это Игнат постарался, даже чуток переборщил на радостях — тональника столько надавил на лицо, что пришлось смывать излишки. Колготки, паскуды, все время сползают, от парика этого мерзкого лоб чешется, от помады губы противно слипаются… Мать-перемать, как же слинять охота! Этот дебил не упомянул, что спектакль в гей-клубе будет. Брат, значит… Тамбовский волк тебе теперь брат! Какая подстава, как я попал. Убью! Я когда увидел, где спектакль будет, у меня дар речи-то и пропал напрочь. Мог только шипеть, рычать и зло коситься на «друга». Это ж не перед детьми ваньку валять, тут уже другой контингент. В подсобке гонял Игната минут тридцать, но он мастерски уворачивался от моих пинков, подзатыльников и праведного гнева. В результате небольшого побоища этот самый яркий представитель человекоподобных приматов был загнан мной за диван, где и окопался. Я не растерялся, схватил швабру, что в одиночестве тосковала в углу, и, совсем как рыцарь на турнире, попытался пронзить лживое Игнатовское тельце «копьем». — А-а-а-а! — послышался из-за дивана душераздирающий, полный страдания вопль. — А-а-а! Дим, это не гуманно! Я ткнул его в бок еще разок. — Хватит, Дим, я сдаюсь! Ну какая разница, где спектакль будет проходить, главное, что нам нехило за него заплатят. Ну не умрешь же ты за полчаса. Ну правда-а-а… — Не вой, — приказал я, как-то практически обреченно, но «копье» не убрал, а мстительно и с особым удовольствием ткнул его снова. Причем постарался побольнее. Новый вопль согрел душу. — Вылезай, падла. — Я на тебя в суд подам! — заорал Игнат. — Ага, — усмехнулся я. — За жестокое обращение с животными, что ли? Вылезай, говорю, собака! — Швабру убери, тогда вылезу! — Убрал уже, — соврал я, а сам убрал будущее орудие убийства в сторону, так, чтобы оно исчезло из поля зрения Игната. — Врешь, не убрал! — догадался тот. Вру, конечно, и совесть меня при этом не мучает. Вот нисколечко не стыдно. В тот момент, когда я в очередной раз хотел отомстить за свою поруганную честь, дверь в подсобку открылась, в помещение заглянул какой-то перекаченный мужик и зычным басом оповестил: — Пора. Игнат покинул свое укрытие, стряхнул пыль с помятого красного одеяния и перекрестился. Я сглотнул, сбледнул и передумал вообще куда-то там идти. Ну не актер же я. Сбежать мне не дал Игнат, в прямом смысле вытащив из подсобки. Я честно пытался сопротивляться, даже хватался за косяк, но в этом костюмчике как-то неудобно оказывать сопротивление — юбка задралась, шапка с париком съехала прямо на глаза, так что мне пришлось сдаться. Игнат вытолкнул меня в зал, и вот теперь я стою перед елкой, молюсь, чтоб колготки совсем не сползли и разглядываю толпящихся передо мной людей в разной степени подпития. Господи, что там по тексту-то было? Всю ночь учил, а сейчас в голове полный вакуум. Память, не покидай меня. Продолжаю стоять и таращиться, память отказывается мигрировать назад. — Давай, не дрейфь, Снегурка! — послышалось из толпы и все заржали. — Мы не кусаемся сильно. Господи, что ж там было-то. А, вот! Вспомнил! — Здравствуйте, дет… — тут меня тормознуло. Ну какие, к чертям новогодним, дети? Кто тут дети? Вон тот небритый мужик, что ли, дитятко, или тот, в косухе? И уж точно не тот, что сейчас водку за баром глушит, как воду, прямо из бутылки. Придется как-то импровизировать. Знать бы только, как… Ладно, была не была, заодно и отомщу. — Здравствуйте ребята, большие и не очень. Деда Отморозка повидать кто хочет? Сбоку послышался стон и мат. Я улыбнулся про себя. — Хотим, хотим. Давай дальше, — прокомментировал мысли толпы все тот же слегка запинающийся голос. Я выдохнул и продолжил: — А давайте дружно позовем его. — Краем глаза заметил как Игнат занес ногу над порогом, готовый тоже выйти к «детям», но последующие мои слова заставили его замереть с вытаращенными глазами. — Дедушка у нас старый, а на улице минус тридцать, вдруг попу себе отморозит или еще чего важного. — Попу не допустим, не допустим попу, — заржал кто-то из толпы. — Тогда давайте дружно крикнем: «Дедушка Отмороженный, приди», чтоб он долго не мерз-то на улице! Толпа дружно грянула зовом, прям как сектанты, которые Сатану вызывают: «Дедушка Отмороженный, приди! Дедушка Отмороженный, приди!» Глядя, как выходит донельзя злой Игнат, я мысленно по праву поздравил себя с маленькой победой. — Здравствуйте, де… — начал Игнат и тоже осекся. — То есть, ребята. Дедушку Мороза звали? — Нет! — раздался из толпы пьяный выкрик. — Мы Деда Отморозка ждали! — Вот я и пришел, хо-хо-хо! — зло зыркнув на меня, продолжил Игнат и поправил свою фальшивую бороду на резинке. А я чё, я ничё. Это ему еще малой кровью моя мстя отлилась. Еще ж не ночь. Пока шел спектакль с редкими комментариями зрителей, я так или иначе старался подставить Игнату подножку, отвесить случайно пинка и наградить совершенно непреднамеренно оплеухой. В результате чего в конце всего действа друг весь издергался и при моем приближении уже автоматически приседал или уклонялся. Позднее он, может, мне и отомстит за этот день, но сейчас я был почти счастлив. Да и зрителям то, как я гонял Игната, явно пришлось по душе. Они даже советы мне пытались давать, как это лучше делать. В конце мы поклонились, грянули аплодисменты и даже крики «браво» и «бис». Когда я выпрямлялся, мой взгляд внезапно зацепился за рыжего паренька. «О как!» — мелькнуло в голове. Такой рыжий и яркий, и чертовски знакомый мне сосед Лешка. В интересном месте я его встретил. Я смотрел на него во все глаза, а вот он меня, по всей видимости, не заметил, — заказал себе на баре виски с колой и спокойно уселся на высокую табуретку, повернувшись к елке спиной. Представление его тоже особо не интересовало, как видно. Я же просто стоял и пялился на него, как ненормальный, не заметив, что Дедушка Отморозок Игнат уже давно смылся в подсобку переодеваться, да и публика потеряла ко мне интерес. И что делать? Просто подойти и поздороваться? Я отказался от этой мысли сразу же, едва она только озарила мой и без того светлый ум. Нет уж, как-то это неловко выйдет, не стоит ставить в такое положение и себя, и Лешку. Я развернулся и зашагал к подсобке. Наверное, стоит переодеться, не шастать же в костюме Снегурки по гей-клубу. А там уже и решу, что делать и как поставить Лешку в известность о моем тут присутствии. Когда я стягивал с себя синий, украшенный мишурой халатик, меня вдруг поразила до смешного простая мысль: а зачем вообще нужно подходить? Ведь если я не ожидал увидеть Лелика здесь, то уж он-то, скорее всего, узрев перед собою мою небритую физиономию, просто глазам своим не поверит. И как я ему объясню, какими тропами судьбы меня сюда занесло? Хм… Интересно, а какими занесло его? Неужели он гей? Никогда бы не подумал… Впрочем, я о Лелике как-то много никогда и не думал. Есть и есть, черт с ним. Дружить мы с ним не дружили, так, общались раз от разу, если встретимся где-нибудь во дворе или в лифте. Хотя знали мы друг друга давно. Я бы даже сказал: очень давно, лет так, наверное, десять-одиннадцать. Уже даже и не помню, как состоялось наше знакомство, да и незачем помнить. Решив не подходить к нему и по-тихому слинять, я быстро натянул свои джинсы, застегнул рубашку, погрозил Игнату кулаком и направился к двери. Игнат юркнул вперед меня, пискнув что-то наподобие «потом поговорим еще» и вихрем понесся к выходу из клуба. — Эй, а деньги? — окликнул я его. Игнат притормозил, обернулся и крикнул, показывая рукой куда-то в сторону: — У Александра Владимировича возьми. — У какого такого Александра Владимировича? — растерялся я. Игнат даже не подумал отвечать на мой вопрос и скрылся за дверями. Я гневно вздохнул. Ну собака, поймаю, общипаю, как курицу! Еще и подпалю на костре, пиявку! Ну и где теперь мне этого таинственного Александра Владимировича искать? Кто это вообще такой, главный бухгалтер что ли? Я решил спросить об этом у маячившего за стойкой бара мальчишки. Тот как раз разливал по рюмкам текилу для веселящейся перед ним компании. — Александр Владимирович там сидит, — ответил бармен, даже не посмотрев на меня, и махнул рукой в неопределенном направлении. — Где это — там? Парень поднял на меня взгляд и еще раз махнул рукой. Наверное, подумал, что первый раз я его жест не разглядел. Или что я тупой и до меня только на второй раз доходит. — Ну, там он. — Да где там-то? — вышел я из себя. Глаза бармена опасно сверкнули. Видно, что хотел нагрубить мне, но сдержался: нельзя. На работе же. Поэтому вместо столь желанной грубости он просто стиснул зубы и отчеканил: — В кабинете у себя Александр Владимирович. — А где его кабинет? — задал я еще один вполне логичный вопрос. Ведь если я не знаю, кто такой Александр Владимирович, то, соответственно, не знаю и где его кабинет и как туда пройти. Ну, Игнат, ну и нахватал ты себе проблем, всю жизнь не отплюешься! Бармен опять махнул рукой. — Там. Я оперся локтями о барную стойку, вперил в него твердый, как мне казалось, взгляд и улыбнулся, вложив в улыбку как можно больше угрозы. Даже нет, не улыбнулся, а оскалился. Для дополнительного устрашения поиграл бровями. — Слушай, если ты мне сейчас по-человечески не скажешь, кто это и где его искать, я из тебя текилу сделаю. Мальчишка смерил меня надменным взглядом. — А что это вы так разговариваете? Мне охрану позвать? — Попробуй только, — ощерился я. — Надвое переломлю твою охрану и глазом не моргну. Я тебя просто спросил, где Александра Владимировича найти. Парень вздохнул, всем своим видом показывая, как я его задолбал и как страстно он желает от меня отделаться, но, видимо, словам моим поверил. А как тут не поверить, тушка-то у меня немаленькая, внушительная такая, весьма приближенная по размерам к Коле Валуеву. Я ему совсем чуть-чуть проигрываю, килограммов так двадцать-тридцать. Но выгляжу не менее устрашающе. Надеюсь на это по крайней мере. — Александр Владимирович — это наш директор, — наконец ответил бармен. — В кабинет его вас охранник может проводить. — Вот так бы сразу, — расцвел я улыбкой. — А то все пугаешь. Бармен окинул меня еще одним из имеющихся у него в запасе надменно-презрительных взглядов и поджал губы. Ох, как ему хотелось, судя по недовольному выражению лица, ответить мне крепким словцом! Я посмеялся про себя. Повезло тебе, мальчик, что ты на работе, и что ты не Игнат. Я пока силы для побоев именно ему поберегу, да и разбираться с тобой — только руки марать. Хамло. — Ого, какие мы грозные! — раздался рядом манерный голосок. Я повернулся в сторону говорившего. Глазам моим предстал невысокий черноволосый парнишка лет шестнадцати на вид. Он нагло ощупывал взглядом мое тело и потягивал через соломинку какой-то коктейль ядовито-зеленого, опасного цвета. Таким обычно знаки предупреждения о радиоактивно опасной зоне рисуют. Когда наши взоры встретились, он вызывающе улыбнулся мне, соскользнул с табурета и шагнул навстречу. Разница в росте у нас оказалась существенной — сантиметров десять. Но парня это не смутило. Он нахально прижался ко мне и, обхватив за талию одной рукой, второй сжал мою пятую точку. Я только и смог сказать, что: — Э..? Вот уж никак не ожидал! — Ты такой секси-и, — протянул парень. — Давай с тобой зажжем? Я взял его за плечи и аккуратно отставил в сторону. Нет уж, я тут зажигать ни с кем не собираюсь, не для того пришел. Еще не хватало, с кем-то в этом гадюшнике зажигать! Я, конечно, не против всяческих зажигалок с парнем, но это явно не тот случай и не то место. И не тот парень. Так я ему и сказал. Парнишка снова показал в наглой ухмылке белые зубки и прильнул ко мне. — А может, изменишь своим правилам разок, м? — Скорее с унитазом взасос поцелуюсь. Я еще раз отодвинул его в сторону. Н-да, классный вечерок у меня сегодня получился, прям обзавидуешься! Мало того, что роль Снегурки исполнял, что дело это происходило не где-нибудь, а в гей-клубе, что этого загадочного Александра Владимировича не знаю, где искать, так теперь ко мне еще и пристать тут решили! — Слушай, парень. Я — не тот, кто тебе нужен. Поэтому… — Нет, ты как раз тот, — возразил он. — Я же лучше знаю. Давай, решайся, тебе понравится. Да и цена-то… тьфу — три тысячи за ночь! От такой наглости, уже переходящей любые границы, у меня просто перехватило дыхание. Я смотрел на парнишку, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба, и даже не знал, что ему ответить. — Шуруй давай отсюда! — наконец вернулся ко мне дар речи. — Давай, давай! Ать-два, ать-два! С этими словами я взял его за плечи, развернул и подтолкнул вперед. Парнишка обернулся и обиженно зыркнул на меня глазами. — Ну и сиди один! Придурок! — Давай, давай! — подбодрил я его. Парень хмыкнул и гордо удалился. Эх, нужно было ему пинка дать для ускорения! Совсем уже совесть потеряли эти… клеятся к кому ни попадя, даже не смотрят. Я покачал головой, смотря ему вслед. И тут рядом снова раздался голос: — Это вы Сан Владимирыча искали? — Да, — ответил я и повернулся. Огромный бритоголовый детина кивнул, придав своему словно высеченному из камня лицу умное выражение, и поманил меня рукой. — Пойдемте, я вас провожу. Я без слов двинулся за ним. Мы миновали барную стойку, из-за которой бармен полоснул по мне острым, полным ненависти и презрения взглядом, и вошли в почти незаметную в стене дверь. За ней скрывался узкий коридор, по которому мы и потопали. В самом его конце обнаружилась еще одна дверь. Хорошо же они спрятали своего начальника, хорошую фантазию проявили, сразу без подсказок «горячо-холодно» и не найдешь. — Вот кабинет, эта дверь, — пояснил охранник с таким видом, будто тут имелись еще какие-нибудь другие двери. Я поблагодарил его и постучал по дереву костяшками пальцев. — Войдите, — ответили мне оттуда. Оплата моего выступления много времени не заняла. Александр Владимирович порылся в ящике своего стола, выудил оттуда белый конверт и, вручив его мне, сказал, что я свободен. Я решил не задерживаться на чаепитие и пошел обратно, на ходу натягивая шапку. Слава богу, скоро буду дома! Но уже перед самым выходом меня вдруг одолело «атомное чувство пи-пи». Сперва я подумал, что дотерплю до дома, но мочевой пузырь с таким решением не согласился и потребовал опустошения прямо сейчас. Я вздохнул. Интересно, а тут есть мужской и женский, или один общий на всех? И где тут вообще туалет? Пойду у бармена спрошу. При моем приближении у бармена начался нервный тик, он даже перестал фужер натирать. Я не стал медлить и приступил к добиванию: — Туалет у вас тут где, милейший? Взгляд у уставшего и злого меня, наверное, еще тот был. Бармен указал рукой куда-то в сторону и, чуть заикаясь, сказал: — Т-т-туда. — И снова здравствуйте! Куда туда-то? Задолбал в «отгадай мелодию» играть. По-русски сказать не можешь, что ли? Бармен, кажется, дошел до стадии готовности и уже молился, чтоб меня в этой жизни больше никогда даже краем глаза не увидеть. Я раздраженно махнул рукой. — Ладно, сам найду. — И ушел в направлении, что мне раннее этот неврастеник указал. Туалет нашел, правда, поплутал слегка, но нашел. Оказалось, их все же два: мужской и женский. Я дернул на себя дверь с изображением мальчика. В туалете никого не было. Ну и хорошо, не люблю справлять нужду в присутствии незнакомцев. Но долго радоваться этому факту не удалось: едва я только расстегнул ширинку, как дверь распахнулась и в нее ввалился бухой в щи парень. И не один — за собой он тащил еще кого-то. Этот кто-то сопротивлялся и тихонько рычал, что вызывало у исполняющего роль буксира только пьяный смех. — Да ладно тебе, — хохотал он. — Какая разница, что дома, что тут. Главное, что я тебе плачу! — Да не буду я тут! — истошно завопил второй парень, так, что зеркало чуть не лопнуло. Я посмотрел на него и с удивлением узнал Лелика. Парень, не обращая на меня совершенно никакого внимания, прижал его к стене. Лелик дернулся и что-то зарычал. — Хватит, хватит, — сквозь идиотский смех уговаривал его парень. — Хватит уже целку из себя строить. — Отпусти! Сказал — не буду! — Будешь! — еще громче заржал парень и принялся расстегивать пуговицу на своих джинсах. — Сколько ты обычно берешь за отсос? Лелик толкнул его, но парень не шелохнулся. — Работай давай, говорю. — Отвали, урод! Я наблюдал за этой сценой с немым изумлением, и даже не сразу понял, что уже сделал дело. А когда понял, то долго раздумывать не стал и, даже не застегнув ширинку, одним прыжком подскочил к ним, схватил парня сзади за шкирку и отшвырнул в сторону. Лелик, не ожидавший такого, потерял равновесие и рухнул на пол. Парень отлетел к противоположной стенке и тоже благополучно приземлился. — А-а-а-а! — раздался его протяжный стон. Лелик с испугом посмотрел на него, потом — на меня. В глазах его метнулись неверие, испуг, радость и бог знает, что еще — и все за одну секунду. Он открыл рот. Видимо, от удивления. — Дима?.. — Дима, Дима, — проворчал я и, ухватив его за ворот рубашки, поставил на ноги. — И часто ты в такие истории влипаешь? Лелик помотал головой. — Не… первый раз. — Ну ты смотри, больше не влипай, — дал я ему напутствие и, шагнув к двери, рывком распахнул ее и отправился восвояси. Вконец обалдевший Лелик остался в туалете. И только уже на подъезде к дому до меня дошло, что требовал от него тот парень. Секс за деньги. Причем это не могло быть случайностью — он спросил, сколько обычно берет Лелик. Значит, ему уже было известно, что Лелик вообще берет. Выходит, он… проститутка? Вот те на! Вот так сюрприз! От этого открытия я пребывал в таком шоке, что дал таксисту больше на двести рублей, а когда понял это, было уже поздно — машина скрылась за поворотом. Я махнул рукой. Ну и пусть, хрен с ними, с двумя сотнями, не обнищаю. Лифт, как обычно, не работал, и мне пришлось подниматься на свой шестой этаж пешком. Лампочки тоже не горели. У нас их вообще стабильно тырят, как только дверь в подъезд открывают, скоты. У двери Лелика я на секунду притормозил. Так вот, где он пропадает ночами! А говорил, у тети ночует, мол, она старенькая, боится одна… а оно эвоно как. Кто б только знал. Вообще, Лелик говорил, что работает манагером в какой-то дизайнерской компании. Я его словам верил, так как не верить у меня повода не было, да и вообще как-то не думал, где и кем он работает. И где ночами ходит — тоже. Для меня это никогда не представляло интереса, не следил я за жизнью Лелика. Получается, никакой он не манагер, а самая что ни на есть обыкновенная шлюха? Наверное, я должен был, по всем правилам хорошего поведения, испытать отвращение к соседу, но ничего такого или даже хоть приблизительно похожего не было. Напротив, мне вдруг стало жаль его — жаль, как маленького бездомного котенка, мокнущего под дождем. Вспомнились несколько случайных встреч с Леликом по утрам, когда я уходил на работу, а он, по всей видимости, только возвращался домой. Первый раз мы столкнулись на улице. Тогда Лелик с тихим «привет» просто проскользнул мимо, а я пожал плечами. Ничего такого не подумал, ну, загулял парень, с кем не бывает. А второй раз судьба свела нас на лестничной площадке. Он ковырялся ключом в замочной скважине и тихо матерился сквозь зубы. Выглядел Лелик в тот день откровенно хреново: какой-то помятый, будто по нему бульдозер проехал, с растрепанными волосами и ярко-алой, свежей царапиной на белой шее. Рубашка была застегнута косо, не на те пуговицы, губы распухли, мне даже показалось, что на его лице светится кровоподтек. — Здорово, Лелик, — сказал я, пробегая мимо. — Как жизнь? — Зашибись, — пробурчал тот и отвернулся. Ну, а третий раз мы встретились около выезда со двора. Лелик сидел на скамейке с безучастным видом и потухшим взглядом, даже не отреагировал на мое приветствие, только грустно усмехнулся и опустил глаза. Помню, я тогда еще подумал, что, наверное, проблемы у него какие-то. Может, девчонка бросила или с работы уволили. До квартиры добрел в полусонном состоянии. Кажется, этот хренов «утренник» вконец меня вымотал. На поесть во мне энергии не осталось, только на попить, что я и сделал, а потом, не снимая джинсов, завалился на диван и отключился. Снилась мне в эту ночь какая-то белиберда, наверное, такое нарики под кайфом видят. Сначала я гулял по лесу, а там почему-то вместо деревьев — цветы, такие огромные-огромные, в синих сарафанах и с косичками, и ножки у них не зеленые, а красные. Потом вдруг эти цветики стали расти с неимоверной скоростью, пока не вытеснили меня из той реальности и я не оказался в большой белой комнате. По ней скакали кучно зайчики (тридцать штук, я посчитал), а за зайками носились огромные серые волки, отлавливали их и на цепь сажали. Я еще во сне подумал: «Укурился я что ли?» Тут один зайка вдруг стал меняться прямо на глазах, и вот передо мной уже стоит Лелик, весь какой-то покоцаный, дерганый, а в глазищах такая тоска, даже безысходность. Я потянулся к нему, сам не знаю, зачем, а он вдруг лопнул, как мыльный пузырь, только лужица от него и осталась. В этот момент меня разбудил какой-то настойчивый звон. Я пытался его игнорировать, уткнувшись лицом в подушку, но не судьба: после того, как звон прекратился, в дверь кто-то начал неистово ломиться. Придется встать и объяснить, в чем пришедший не прав и сколько ему жить кукушка накуковала. Сонно потирая глаза, я сполз с дивана и пошлепал к двери. Пол был, как всегда, холодным — зима все же. Ноги тут же окоченели. Мне нестерпимо захотелось вернуться назад и снова лечь спать, но в дверь опять забарабанили. — Что ж вы по дороге номер моей квартиры не забыли! Да иду я, иду! Хорош грохать… Дверь я распахнул резко и тут же замер, не успев высказать все, что думаю, пришедшему. Слова просто застыли на языке. Передо мной стоял Лелик: растрепанный, весь какой-то взвинченный, руки не знает куда деть. Точь-в-точь такой же, как в моем наркоманском сне. — Какими судьбами? — не очень-то тактично спросил я. — Поговорить надо. — Лелик переступил с ноги на ногу и нерешительно посмотрел на меня. — Впустишь? — Ну отчего ж не впустить, заходи, коль пришел. Я чуть посторонился. Лелик как-то воровато оглядел пустую лестничную площадку и шагнул в прихожую. Как только он зашел, я закрыл за ним дверь и, привалившись к ней спиной, внимательно оглядел внезапного гостя. Лелик же глаз не поднимал от пола, словно там что-то особо интересное было. Я хмыкнул и предложил: — Чай будешь? Похоже, он стеснялся меня, или не знал, как ко мне подступиться, но после моих слов словно ожил и сверкнул улыбкой. Так-то лучше. — Буду, — еще несмело ответил он. — Ну тогда пошли на кухню. Пока мы пили чай, Лелик молчал, а я и не пытался разговорить его. Надо будет — сам все скажет. А если ему оно не надо, то мне тем более. Он же, казалось, набирался решимости, чтобы рассказать о целях своего визита. — Еще чаю будешь? — спросил я. Лелик покачал головой и отставил пустую кружку в сторону. — Дим… — начал он, не глядя на меня, и запнулся. — Дим… Попытка номер два тоже не увенчалась успехом. Я терпеливо ждал и не торопил его. — Дим… не говори никому пожалуйста, — наконец-то озвучил свою мысль Лелик. Я откинулся на спинку стула и постучал пальцами по столу, ничего ему не ответив. — Прошу тебя, Дим, сохрани секрет. Тебе же не сложно, правда? — Не сложно. Хорошо, сохраню. Это, в принципе, не мое дело. Жизнь твоя, тебе и решать, что с ней делать и как ее ломать дальше. Все это меня не касается, ты мог бы и не просить, я и не собирался кричать об увиденном на всю ивановскую. — Спасибо. Лелик весь словно сжался, как побитый щенок, показался таким беззащитным, что мне его даже пожалеть захотелось. Но вместо этого я встал, подхватил наши кружки и пошел их мыть. Я не видел, но слышал, как он поднялся, вышел из кухни, в прихожей зашуршал курткой, а потом стало тихо, словно он не знал, куда ему пойти. Через минуту хлопнула входная дверь. Я домыл посуду, убрал ее в стол и, вытерев руки старым вафельным полотенцем, направился в спальню. Меня не касается его жизнь. «Меня не касается его жизнь», — сколько раз за день я сам себе повторил эти слова? Сбился на сороковом повторе, а потом перестал считать. Неужели меня все же волновало, что он делает и чем занимается? Почему? Раньше как-то не особо его и замечал, а сейчас выбросить из головы не могу. Он обычная шлюха, какого черта мне вообще о нем думать? Плевать, кто и куда его там имеет. Плевать… Нет, похоже, не плевать. Почему-то мне не очень нравится эта мысль. Что его имеют. Надо выкинуть это все из головы. Я включил телевизор, нашел какой-то фильм и уставился в экран. Минут десять смотрел, а потом вздохнул, понял, что даже не разбираю слова актеров и вообще не догоняю, что у них там происходит, и нажал на кнопку отключения. Экран погас. — Как пришли, так и ушли, — пробормотал я, глядя на конверт с деньгами, что мне вручил Александр Владимирович. Я встал и, прихватив его с журнального столика, направился одеваться. До клуба доехал быстро, потоптался с минуту у дверей и зашел внутрь. Там было немного душно и шумно, как обычно и бывает в ночных заведениях. Долго искать Лелика мне не пришлось. Он сидел у барной стойки и потягивал коктейль ярко-синего цвета. Надо же, какая ирония — «голубую лагуну» пьет! С левой стороны от него сидел лысеющий мужичок среднего роста, слегка полноватый и с намечающимся брюшком. На вскидку ему лет тридцать пять-тридцать семь, хотя может, и больше. Мужик нахально лапал Лелика, ничуть не стесняясь людей вокруг, а тот улыбался ему. Правда, улыбка у него была слишком натянутой и немного кривой, с некой то ли иронией, то ли горечью. Я направился в их сторону, но тут мне дорогу перегородил вчерашний черноволосый прилипала. Я и глазом моргнуть не успел, как он уже висел на мне. — Передумал, да, милый? — Нисколько. Брысь. Парень надул губки, и я невольно скривился. Почему-то к Лелику у меня не наблюдалось такой брезгливости, как к этому надоеде. Я спокойно снял этот балласт с шеи и, отодвинув его в сторону, направился к барной стойке. — Черт! Там, где до этого сидел Лелик с мужиком, уже никого не было. Я осмотрелся по сторонам и увидел их идущих к выходу. Нет уж, не уйдете. Догнав парочку, я ухватил Лелика за руку и дернул на себя. — Извини, друг, но на сегодня он уже занят. Шел бы ты. Я красноречиво, со злобой зыркнул на мужика и щелкнул пальцами. Мужик понял все сразу и поспешил скрыться с глаз долой. Я развернулся к замершему Лелику. — Сколько ты берешь за ночь? — не спросил, а потребовал я. Он уже открыл рот, чтобы ответить, но я не дал ему сказать и слова: — Ладно, не важно. Этой ночью я плачу тебе. Хочу увидеть все, на что ты способен. Я видел, что Лелик хотел поначалу мне возразить, но потом сжал губы в одну линию и кивнул. «Сделка заключена», — мелькнула у меня в голове циничная мысль. Я злился, не знаю почему, просто злился и все. На Лелика, на мужика, на себя. Пока мы ехали домой, я не сказал ему даже слова. Он тоже молчал и смотрел в окно. Поднимались ко мне в квартиру тоже в полной тишине. Я отпер дверь и пропустил Лелика вперед. Он помедлил, как-то нерешительно потоптался, а потом все же перешагнул порог. Как только он снял ботинки и куртку, я казалось бы равнодушно бросил (вот именно, что только казалось): — Душ сам знаешь, где. Иди, смой с себя запах этого гадюшника, не хочу чувствовать его на тебе во время секса. Чистое полотенце на стиральной машинке. Лелик молча развернулся и направился в сторону ванной. Почему-то хотелось напиться, но я поборол в себе это желание. Не очень люблю алкоголь, после него чувствую себя трупом. Зачем мне такая радость утром? Так что пить не стал, но занять себя чем-то хотелось. Я направился на кухню, выдвинул один из многочисленных ящиков и нашарил в нем помятую пачку сигарет. Заначка. Спрятал сам от себя. Еще год назад бросил, но как говорится, не добросил — периодически, где-то раз в два месяца, заглядывал туда и выкуривал одну сигарету. Удовольствия мне это не приносило, но напряжение необъяснимым образом снимало. В этот раз сигарета вообще отравой показалась и, затушив ее в пепельнице, я просто уставился в окно. Я не смотрел на что-то определенное, просто на все разом и в тоже время в никуда. Бывает у меня такое странное состояние оцепенения, когда мыслей в голове так много, что сосредоточиться на одной не получается — они атакуют разом. Вывел из него голос Лелика: — Дим, я все. Я обернулся. Он стоял, закутанный чуть ли не с головой в мой банный халат, и со смущенным видом накручивал на указательный палец пояс. На меня Лелик вновь не смотрел, как тогда, при нашем разговоре в этой же кухне. — Хорошо, что все, — вздохнул я. — Теперь моя очередь. С этими словами пошел в душ. Не столько потому, что он мне так уж сильно необходим, сколько потому, что хотел еще немного все обдумать. Но обдумать у меня не получилось — мысли то бегали как сумасшедшие, то расползались по углам, если в моей голове такие, конечно, имелись. Покидал ванную в том же состоянии, в котором и шел туда. Одеваться не стал, лишь бедра обмотал полотенцем. Леша ждал меня в спальне. Я не стал больше тянуть время, скинул полотенце на пол и, шагнув в комнату, закрыл за собой дверь. Что будет, то и будет. Ночь действительно была жаркая и страстная. Возможно, в сексе Лелик и впрямь был лучше многих, но, пожалуй, больше всего мне нравилось то, как он краснел. Так забавно, вроде опыт есть, а ведет себя, как школьник. Кончилась ночь слишком быстро. Слишком, мне было мало ее, недостаточно, она показалась мне самой короткой ночью в моей жизни. Мне было мало Лелика, его поцелуев и ласк. Желания отпускать не было совсем. Более того — что-то будто задрожало внутри, как туго натянутая струна, при одной только мысли, что он уйдет. Когда Лелик заснул, прижавшись ко мне спиной, я обнял его и едва слышно вздохнул. Уснуть мне не удалось, так и встретил рассвет, глядя в чернильную темноту комнаты и наблюдая, как свет постепенно, как-то словно лениво заползает на подоконник, с него спускается на пол и устремляется к кровати. В тот момент, когда солнечные лучи коснулись моего лица, я уже принял решение — важное для меня решение. А потом меня сморил сон. Проснулся я почти в десять. Лелик уже не спал, но еще лежал рядом и искоса, молча поглядывал на меня. Я встал с кровати и неспеша натянул домашние штаны. Лелик не отрывал от меня взгляда. Я ощущал его будто кожей. — Слушай, а давай договоримся, а? — Я резко обернулся, и Лелик вздрогнул от неожиданности. — Еще раз увижу, что ты ищешь приключений на свою прекрасную попу по клубам, сам ноги тебе переломаю. С этого дня тебе придется ограничиться мной одним. Если согласен, — я полез в прикроватную тумбочку, достал запасные ключи и положил их на кровать, — это ключи от моей квартиры. Подумай, а я пока приготовлю нам завтрак. Понял? Лелик кивнул, и я со спокойной совестью направился на кухню. Пока готовил, старался ни о чем не думать, а когда вернулся в спальню, Лелика там не было. В ванной шумела вода. Я осмотрел кровать и улыбнулся — ключи исчезли. Чую, приобрел большую проблему, но возможно, это и не плохо. *Конец. _______________________________ Авторы: cat л.с.а и Аmаdeo Редактор: Аmаdeo