Он улыбался

- Он улыбался. Ну, знаешь, как ребенок. Этот двухметровый дядька, играющий в фильмах всяких мудаков, которые трахают все, что движется или хотя бы дышит, этот мужчина, который примерял на себя роли королей, бизнесменов, убийц, воскресителей… Он стоял и улыбался, как младенец. А его ямочки? Господи, ты видела его ямочки под скулами? Да это же невозможно, так искренне и по-детски выглядеть с его профессией, образом жизни и вообще… Не бывает так. Но он стоял и улыбался. Счастливо, искрясь задором и распыляя золото из глаз. В этот момент я, кажется, случайно, шагнула к нему. Опомнилась, конечно, быстро, остановилась, но этот шаг. Ты знаешь, если бы не голос разума, я бы дошла до него иостановилась бы, разве что, стоя к нему впритык. И то, только для того, чтобы хорошенько вдохнуть запах его парфюма. Чертово наваждение… Ты вообще видела его? Два метра от пола, густые брови, лисий прищур и губы, как у девчонки. Капризно изогнутые. Ну и скулы, конечно же. О да, о них я могла бы написать отдельную книгу, впрочем, как и о бровях. Ну да черт с ними. Просто он весь какой-то такой… такой. Просто он такой. Такой, какой нужно. Большой, широкоплечий, узкобедрый, длинноногий и басоголосый. Его голос – та ещё манилка. Их с Камбербэтчем и Хиддлстоном, видать, на одной фабрике выращивали. Только те двое британского разлива. А этот нет… американец. Говорю так, словно пиво или лошадь обсуждаю. Порода, высота в холке, крепость. Мда. Нет, ну правда. Он же не может существовать. Я была там, рядом с ним, совсем близко. Подойди и дотронься. А он улыбался. Улыбался, понимаешь? Послышался тяжелый вздох. Женщина в чепце, с сочувствием хмуря брови, глядела на пациентку. Та что-то высматривала в окне, зашитом железными решетками. Смотрела куда-то сквозь, сидя с вытянутой рукой, и рассказывала. Так каждый день. Она приходила к ней каждое утро, приносила завтрак, присаживалась на край кушетки и, в пол уха слушая уже миллиарды раз пройденный рассказ, ставила укол. Девочка была послушной, не буянила, сама всегда руку к шприцу подавала, хоть и выглядела при этом всегда отстраненно, как будто не понимая, что это её рука и укол будут делать ей, а не кому-то. Но именно это стабильное спокойствие и было основной проблемой. Она не шла на поправку. Вечно городила свою историю, широко распахнутыми глазами глядя в окно, костерила себя за то, что так и не решилась тогда подойти к тому актеру и познакомиться. Бедняжка. Она даже не понимала, что натворила. - Чертово телевиденье… все мозги девчонке отравило, - бухтела про себя женщина, прикладывая ватку к красной точке на бледной коже пациентки. Пол года прошло с того дня, как в новостях показали кадры зверского убийства, совершенного восемнадцатилетней девушкой возле какого-то круглосуточного магазина. И не абы кого убила. Актера известного. Но в тюрьму не попала. В ту ночь к ним поступила она. Среднего роста. Темноволосая. На вид самая обычная, только глаза выдавали причину её прихода. Лихорадочный блеск. Тот самый, с которым к ним поступают в отделение. Тот самый блеск в глазах, с которым восемнадцатилетняя Анна Моррис вечером двадцать первого августа убила известного голливудского актера ... .