Под слоем

Крэкер взломает любой пароль. Крэкер напишет любую программу. Когда-то он создал все, чем является нынешний мир, а четыре с лишним века спустя тихо самоустранился и стал полноправным божеством, непризнанным и неограниченным: слишком уж много сил отнимает дыхание и слишком много мороки – таскать за собой тело, которому не разрешено гулять на свободе. Его Чудовище должно погибнуть. Но за Чудовищем стоят люди, беспомощные без него, но всемогущие в симбиозе. Выхода, стало быть, два: или уничтожить все и сразу, включая людей – лет через пятьсот непременно, – или играть с системой, нащупывая потихоньку слабые места. В три года частицы Живущего подключаются к социо и теряют всякие поводы научиться работать с информацией без помощи дружелюбного программного обеспечения. Значит, по информации и надо бить. По данным. По цифрам. Для начала – самое простое. Инкоды. Число Живущего не может увеличиваться, но вполне способно расти за счет игр с числами. Ноль, например, ввести… Опыт с Зеро был удачным. Для начала, Крэкер с отрадой убедился, что люди остались тем же биологическим видом – мозги не атрофировались и вполне могут работать. Зеро ошибался в одном – реинкарнация все-таки существовала, только, может, не такая простая, как рассказывали. Не создатель социо ее прописал, но сути дела это не меняло. Только все обычные люди за Пять Секунд Тьмы забывали о себе все, а Крэкер, как ни неприятно было осознавать, что смерти нет, сумел выторговать у вируса право на память и некоторые «права администратора» – в тот самый, первый раз, когда еще не создали ни зон Паузы, ни исправительных домов. Система странно легко поддалась – то ли состояла все же из строчек кода, то ли действительно была чем-то большим, но предвидела будущее и понимала, что ничего особого у него не выйдет. Зеро сократил число Живущего втрое – один миллиард, десять знаков с одной единицей, – и Крэкер никак не мог удержаться от эксперимента. Когда люди звались людьми и учились в школах, едва освоившись с существованием нуля, они проходили отрицательные числа. А в компьютерах – старых-престарых – знак числа шифровался единицей или нулем старшего разряда байта. Всего разрядов, правда, было восемь, а не десять, и двоичная система до миллиардов доходила совсем не так скоро, но для людей, неспособных даже запомнить удаленное сообщение, вполне сойдет. (И правда ведь ничегошеньки не помнят. Проводил он однажды опыт: явился какому-то неприметному ученому, передал загадочное послание с указаниями и попросил уничтожить его сразу по прочтении – действий так и не дождался, хотя энтузиазм, помнится, зашкаливал.) Дальше – дело техники. Внедриться в социо-ячейку к кому-нибудь из власти да размножить информацию: так мол и так, инкоды по-прежнему изменяются от одного до единицы с девятью нулями, только читать их теперь следует чуть иначе: ноль в начале – плюс, единица – минус. Потом договориться с довольно урчащей Системой: пусть одних и других будет примерно поровну, да, если надо, разрешить размножаться до полного набора – два раза по числу из девяти девяток. Раздав распоряжения, Крэкер нырнул на двенадцатый слой – тот самый, который никто не держит – и принялся наблюдать за развитием событий, не рискуя попасть под воспроизведение. Если и становиться еще раз ребенком, то в каком-нибудь дивном новом мире. Без Системы. Вообще без технологий. Эх, старость… Реформа нумерации принесла с собой мешанину в файлах всех, кто следил за воспроизведением и инвекторами. Да и незачем было теперь следить, кто сколько начудил до паузы. Существовала дискриминация получше, самая очевидная – плюс и минус. Вот только в любом правящем кругу были и те, и другие, поэтому вопрос, кого именно считать вторым сортом, можно было решить только войной. На оном из нижних слоев социо найдется хранилище историй, где можно прочесть легенду о том, что в этой войне погибли все, кроме, скажем, двоих – одиннадцатилетних, без права голоса, или семилетних, вообще практически без прав. И вот они-то, конечно, сумели нырнуть на двенадцатый слой, найти Крэкера и возродить Живущего. Не человечество, не древний порядок вещей и даже не способность общаться с животными – на это фантазии составителей легенд просто не хватило бы, – но хотя бы привычный наполнитель для социо. Но легенды, особенно оцифрованные, – источник ненадежный, и наверняка можно сказать только одно: бог этого мира еще не добился своего и не хочет пока являться людям. И сидит в самой глубине, под слоями, много веков заполнявшимися отходами Живущего.