Десять плетей

Боль не оставляет меня уже который день. Она наполняет меня с ног до головы, от кончиков пальцев до корней уже потускневших волос. Я не чувствую почти ничего. По крайней мере, мне не хочется чувствовать. Чьи-то грубые пальцы хватают меня под руки и волокут по каменной кладке, сдирая когда-то нежную кожу. Я же не издаю ни звука. Я не думаю о гордости, я не думаю о чести, о том, как убого выгляжу в одной полуразорванной рубахе, перепачканной кровью. Моей кровью. Я мечтаю лишь о покое. О том благословенном моменте, когда Создатель заберет меня к себе, подальше от этих мучений, агонии... "Забудь обо всем, Лелиана... Забудь." - Твержу я себе каждую минуту, но мысли, образы и воспоминания заполняют мою голову, вытесняя окружающий мир. Жалкие остатки ткани, что еще каким-то чудом держатся на мне, слетают словно лепестки завядшей орлейской розы, обнажая израненное тело. Узкая плеть взвивается в воздух и со свистом опускается на спину, оставляя на ней алую полосу. Я стараюсь подавить крик, ведь это именно то, чего они все ждут. "Раз" Создатель, когда я впервые ее увидела, я думала, что сошла с ума. Изящная, утонченная, с демонскими искорками в глазах... Она смотрела на том приеме на меня. На одну меня. Заставляла мои щеки смущенно краснеть, а дыхание сбиваться. Прекрасная дама... и глупая, рыжеволосая девчонка, стоящая позади своей госпожи и с интересом разглядывающая все вокруг. Почему я? "Два" Я помню тот момент, когда она дотронулась до моей руки, шепнула ласковое слово на ухо, приятно защекотав своим дыханием шею, и ускользнула прочь, заставив меня весь остаток вечера искать ее в толпе и чувствовать себя так... глупо. Она была так красива - недавно овдовевшая орлесианская аристократка, на нее уже тогда начинали поглядывать остальные мужчины, но ни к кому из них она не приблизилась ближе дозволенного. "Три" Я помню, как она первый раз взяла меня за руку, как что-то говорила-говорила-говорила, и я заслушивалась ее волшебным голосом, даже не понимая слов. Я хотела всегда ее слушать, мечтала держать за руку, а темными, бархатными ночами, лежа на своей узкой одинокой кровати, желала, чтобы рядом было ее теплое бедро, жаркое дыхание на коже, нежность рук... "Четыре" Она сделала меня своей. Вряд ли даже преданные ферелденские мабари любили своих хозяев больше, чем я любила ее. Она стала моей наставницей, моим другом, моей любовью, моей жизнью. Обучила меня всему, что умела сама. А каждая ее похвала вызывала во мне странное, невероятное чувство легкости и эйфории. Я хотела, чтобы она хвалила меня как можно чаще, чтобы улыбалась только мне, поощряла мои поступки и гордилась мной. "Пять" Учеба давалась мне легко, ведь моя учительница была самой лучшей. Мы проводили с ней так много времени, что скоро я уже и забыла, что когда-то существовала без нее. Она сделала меня тем, кем я являюсь, и я была обязана ей слишком многим. "Шесть" Одно из ярких воспоминаний... важных воспоминаний... Мои руки в крови, но мне не жаль. В сумке лежали важные документы, что она сказала мне достать для нее. Я справилась ловко, быстро, молниеносно. Она выплыла из тени, и посмотрела на мертвое тело, что было все еще теплым, будто спящим. Она сказала мне, что я молодец, что я ее «милашка», и она действительно гордится мной, а потом... Тяжелый, властный поцелуй накрыл мои губы, заставив вцепиться в наставницу алыми пальцами и испуганно, неумело отвечать на этот натиск. В тот момент я была счастлива. И я знала, что это только начало нашего с ней великолепного пути, полного приключений, опасностей и страсти. "Семь" Она часто просила меня спеть ей. Протягивала лютню, улыбалась и едва слышно говорила, что хочет услышать песню о морях, дальних берегах, о героях или искренней, ласковой любви. Я послушно устраивалась у ее ног, прижимала к себе инструмент и медленно перебирала струны. Мне нравилось петь для нее. Я слышала ее ровное дыхание, а когда она наклонялась вперед и обнимала меня, я чувствовала биение ее сердца, такое же спокойное и невозмутимое, как она сама. Она не часто проявляла пылкие чувства по отношению ко... всем, и я была лишь редким, но таким приятным исключением. Я пела, а она гладила меня по волосам и тихонько мурлыкала что-то себе под нос, думая о чем-то своем. "Восемь" Мы так похожи, ты и я. Она любила произносить это, разглядывая меня своими темными, манящими глазами. И я старалась быть похожей на нее. Одежда, манера речи, походка, стиль... Я хотела, всегда так безумно хотела слышать от нее слова одобрения, чувствовать жаркие поцелуи на коже, когда она считала, что моя работа достойна большей похвалы. Я любила ее. Всем своим глупым, наивным сердечком, готовым каждый раз выскочить из груди, когда она заговаривала со мной. И я почему-то полагала, что это взаимно. "Девять" Я помню, каким обжигающим казался мне ее клинок в тот день. Как он с отвратительным "влажным" звуком выскользнул из моего тела и остался в ее руках. Как было больно - больней, чем когда-либо. Она сказала, что мы были с ней похожи, даже слишком. И рано или поздно один из нас наверняка бы это сделал друг с другом. Но я никогда и не помышляла о таком. Предательство, казалось, выжгло воздух в моих легких, и на мгновение мне показалось, что я умираю. Я смотрела в глаза своей наставницы, своей любви, своей Маржолайн, надеясь увидеть в них хотя бы сотую долю сожаления, но они были холодны как лед. Она использовала меня. Игралась со мной, как с домашним животным, то лаская, то отталкивая, а когда животное выросло и окрепло, побоялась, что оно однажды накинется на нее, ведь у нее больше не было над ним власти. Я все это читала по ее взгляду, и он ранил сильнее, чем сталь... "Десять" - Достаточно с нее. Мы же не хотим, чтобы наша прелестница отошла к Создателю раньше своего срока, верно? Они развязывают мои руки, и я с глухим звуком падаю на камни, не имея сил даже вскрикнуть. Теплая кровь струится по моей спине, ногам, и образует вокруг меня небольшое, медленно растекающееся, озеро. И тогда я думаю "Лучше бы она меня убила. Лучше бы она вонзила нож мне в самое сердце, вырезала его и бросила бы его прочь, отдала собакам, оставила тлеть в ее прекрасных руках." Потому что нет ничего более жестокого, чем заставить любящее сердце гнить внутри живого человека. И мне не хотелось мести, мне не хотелось возмездия, мне не хотелось справедливости. Я отчаянно желала лишь покоя и молила Создателя подарить мне его. Но тот уготовил мне другой путь, а это уже... совсем другая долгая песня.