Одной проблемой меньше

- Эрик, нет! Пожалуйста, не нужно брать эти листы, - уже в сотый раз за эту неделю повторил Чарльз, спасая стопку своих чертежей из-под гильотины карандаша Эрика, - мне еще нужно кое-что доделать в фасадах… Сдам проект, и тогда можешь чертить на них свои развертки, сколько угодно. Леншер с тоской проследил за тем, как из-под его руки ушли несколько замечательных листов мелованной бумаги, которая так и просилась стать разверткой его новой, сверхудобной конструкции шкафа. Эрик Леншер, студент пятого курса факультета дизайна Нью-Йоркского университета архитектуры, верный адепт школы Баухауз и немецкого конструктивизма, больше всего на свете любил вычерчивать немыслимые металло-конструкции, которые потом неизменно отказывались делать в трех мастерских их университета. Профессора его не понимали, студенты делали культовой фигурой, ну а его сосед по комнате… а его сосед по комнате только и делал, что отбирал у Эрика бумагу и портил ее бесконечными эскизами, навеянными Райтом и Гропиусом. Короче говоря, по мнению Эрика, который считал, что все, что можно было построить, уже построили, Чарльз занимался полной ерундой. Чарльз Ксавье был архитектором-третьекурсником со всеми вытекающими: неделю пьет, неделю ищет вдохновение, потом за три дня вычерчивает все, а затем еще неделю ежедневно ходит на защиту проекта, где пытается объяснить, что именно он хотел сказать этой бетонной стеной и почему окна в этом доме расположены только на юге. Причем два из них круглые. Причем радиусом в 112, 5 мм. - Знаешь, Чарльз, - протянул Эрик, продолжая смотреть на то место, где только что лежала стопка бумаги, - ты не думал, что иногда можешь работать в студии? Или библиотеке? - Нет. Зачем? – не отрываясь от перемещения рейсшины по листу, ответил Ксавье. Несколько листов кальки, едва помещающиеся на его переполненном справочниками и эскизами столе, слетели на пол. Эрик вздохнул, терпеливо вернул кальку на место и осмотрел их небольшую комнату. Два стоящих впритык стола, шкаф, две кровати по разные стороны комнаты, и тумбочка, на которой высилась шахматная доска со вчерашней партией. Уже было глубоко за полночь, а радио на подоконнике во всю орало последнюю песню Pink Floyd. Все свободное место в их комнате занимали листы с чертежами Чарльза: они валялись на полу, на шкафу, стояли, скрученные в трубки, за полумертвым цветком на подоконнике. На разобранной кровати высился недоделанный макет Чарльза, из тумбочки выглядывал кусок картона, который Чарльз притащил вчера, под тумбочкой наблюдалась тарелка с засохшим клеем, который, конечно же, Чарльзу вчера было лень отмыть. Чарльз. Он был везде. Вздохнув, дизайнер посмотрел на свой стол. Идеально чистый, слева карандашница, справа – набор линеек и лекал. В центре лист. Идеально. - Действительно, незачем, - процедил сквозь зубы Эрик. - Я тебя раздражаю? – поднял от чертежа свои большие голубые глаза Ксавье. Свет гнутой инженерной лампы очертил синяки под его глазами, не знавшими сна уже несколько суток. «Господи, ну какой из тебя архитектор. Любой прораб будет помыкать тобой, как захочет», - подумал Эрик. - Тебя… иногда тебя бывает слишком много. Теперь пришла очередь дизайнера не смотреть на парня. Сосредоточенно, как истинный воспитанник немецкой школы дизайна, он чертил на листе квадратики. - Много? – переспросил Чарльз, непонимающе сводя брови. Отложив механический карандаш, он повернул стул к Эрику и положил локоть на его стол. Леншер отреагировал лишь недовольным взглядом собственника, - Много? - Да. Мне для работы нужна тишина и порядок. А ты… У тебя же все вверх дном! Как так можно работать? – повернулся Эрик к Чарльзу. Теперь половина его лица была едва очерчена в тени, а половина – до мельчайших морщинок высветлена лампой дневного света. – Утром ты все перерываешь в поисках блокнотов, потому что опаздываешь. Днем ты отсыпаешься и ужасно храпишь… - Ну да, прости, что не даю тебе слушать Вагнера, - усмехнулся Чарльз. - А ночью опять чертишь под эту свою какофонию! За три года я устал от этого. Думаю, нам стоит поискать себе новых соседей. - Ты действительно так устал от меня, друг мой? – архитектор склонил голову набок. Леншер только теперь заметил, что у него на щеке небольшое пятно от чернил. - Я не устал от тебя, я устал от твоего образа жизни, Чарльз, - выдохнув, ответил Эрик. У карандаша, которым он продолжал наобум выводить квадраты, сломался грифель. - Ладно, - хлопнув в ладоши, ответил Чарльз, и резко встал, - тогда, пожалуй, я пойду. Ксавье принялся складывать в одну стопку свои чертежи, собирая их по всей комнате. Эрик опешил от такого поворота событий. Глубоко вдохнув и продолжив терзать карандаш, он медленно проговорил. - Я не имел ввиду, что тебе нужно переехать прямо сейчас. Неделя, две – сколько тебе будет нужно. - Что ж, ты очень добр, дорогой мой Эрик, - улыбнулся Чарльз, вставая и бросая на пол только что собранную стопку листов, - прямо как на прошлое Рождество. Или опять расскажешь, что мы были слишком пьяны и это была случайность? Дизайнер замер. Отложив многострадальный «Koh-i-noor», он сжал руку в кулак. - И когда ты, отделываясь от Эммы Фрост, полный равнодушия и хладнокровия, просил притвориться твоим любовником, это тоже была случайность? Да что ты делаешь! Резко дернув стул Эрика, Чарльз развернул его к себе и опустился перед ним на колени. Теперь он смотрел на дизайнера снизу-вверх. - Но ведь все знали, что ты гей, разве это было для тебя проблемой, Чарльз… - полувопросительно прошептал Леншер. - Или, может, когда ты всю ночь чертил мне на плане осевые линии – это была случайность? – спросил Ксавье, кладя руку на колено Эрика. - Ты издеваешься?! – никак не мог понять дизайнер. – О чем ты?! Что ты вообще знаешь о том, что я делаю? Что ты знаешь обо мне? - Все, - улыбаясь ответил Чарльз. Подаваясь вперед, он коснулся губами губ Эрика. «А ведь на Рождество я не был пьян» - подумал парень, запуская руку в волосы Чарльза и отвечая на поцелуй. С трудом отрываясь от губ сумасшедшего архитектора, Эрик кивнул в сторону кровати. Лицо Чарльза посетила улыбка плохо сыгранной невинности. Возвращая парня к своим губам, Ксавье сделал шаг в сторону кровати и тут же повалился на нее, чувствуя, как в спину врезается не совсем склеенная перегородка второго этажа… «Макет» - подумал Чарльз. «Идиот» - подумал Эрик, чувствуя, как к его штанам пристает кусок скотча вместе с частью стаффажа. - Кажется, там перегородка упала, - простонал в потолок Чарльз, пока Эрик расстегивал его ширинку. - Ты смотри, как-бы ничего другого не упало, - прошипел дизайнер, отпихивая многострадальный макет и стаскивая с Чарльза штаны.

***

- Знаешь, дорогой, нам нужен сценарий с менее разрушительными последствиями, - размышлял архитектор, уютно устроившись под боком своего дизайнера и рассматривая то, что осталось от почти законченного макета коттеджа. - Ага, - ответил Эрик, не открывая глаза. - Хэнк уже удивляется, почему, каждый раз, когда он к нам заходит, то видит почти законченный проект, а на следующий день мы опять делаем с нуля… - Так было только однажды. - Ты про случай с разлитым клеем? – поднял голову Чарльз. - Конечно. Клеем. - И все же, - целуя любовника в подбородок, проурчал Ксавье, - рыжий парик смотрелся бы на тебе шикарно… - Даже не думай, «дорогой», - передразнил Чарльза Эрик, уютнее устраиваясь на подушке. - Ну конечно, - донеслось до Эрика бурчание Чарльза, - рыжий парик – дурацкая идея… Стена из бутылок – дурацкая идея… Нет, Эрик, вовсе нет.