Gin Tatsu / Серебряный Дракон

Глава западных они гневно оглядывал свежие трупы, под которыми красовались массивные кровяные лужи, испачкавшие циновку татами. Первый несчастный, к тому же обрызгавший кровью даже рисовую бумаги сёдзи, был обезглавлен, пока голова его валялась где-то за пределами комнаты, а второй понёс точный удар в сердце, лёжа в каком-то неестественном положении с открытым ртом. Одни лишь вспышки ярости, летящие из глаз господина, заставляли всех остальных присутствующих в комнате замереть, как вкопанных, не смея испытать удачу. Во взгляде двоих несчастных полукровок, стоявших около порога, как можно дальше от разгневанного главы, и наверняка завидовавших своим мёртвым товарищам, ибо недовольство повелителя не сулило ничем хорошим, виднелся настоящий ужас. Рыжеволосый демон, стоявший неподалеку, откровенно хмурился, переводя взгляд с убитых на главу и обратно. И лишь старушка Хироми, забившись в углу неподалёку от господина, с волнением ожидала действий последнего, даже не представляя, как унять его гнев. - Как вы могли его упустить, бесполезные шавки?! – наконец, раздражённо выплюнул блондин, сжав кулаки до хруста, обратив прожигающий взгляд на подчинённых. У одного кровь так и сочилась густым ручьём из длинной и весьма глубокой, наполовину затянувшейся раны на плече, а другой придерживался за израненный бок, заметно морщась от мерзкой боли. - Молю простить, Казама-сама! – глубоко склонившись, игнорируя усилившуюся боль в боку, негромко заговорил стражник, опустив глаза, пытаясь избежать прямого взгляда хозяина. – Он застал нас врасплох и, к тому же, был слишком силён. Смею полагать, что чистокровный… - Вы его распознали? – решил вмешаться до того момента молчаливый Амагири, пытаясь направить разговор в иное русло. - Никак нет, господин, прошу прощения, - всё так же покорно ответил полукровка, ещё глубже опустив голову. - А где была ты? – сделав ядовитый акцент на последнем слове, молодой глава обратил взор потемневших кровавых очей на безмолвную, словно каменная статуя, старушку. - Я приводила покои в порядок к Вашему возвращению, Казама-сама, - негромко начала та, по привычке сжав руки в замок и покорно поклонившись. – Когда услышала шум, поспешила сюда, но к моему возвращению никого кроме Сеиджи и Хирото не было. И та комната тоже уже пустовала… - Господин, он исчез так же быстро, как появился…, - начал второй, придерживаясь за раненое плечо, однако так и не докончил мысль, так как голубоглазый демон его перебил. - Если не докончил начатое – преследовал другую цель, - вынес вердикт Кюджу, деловито сморщив брови. Тикагэ раздражённо сжал рукоять своего изысканного клинка, вновь обратив взгляд на неподвижные бездушные тела, раздумывая. Небольшая комната погрузилась в напряжённую тишину. Однако, она не продлилась слишком долго: послышались стучащие шаги по древесине. Вскоре у порога показался силуэт стрелка с весьма довольным выражением лица. Как оказалось, он был не один. С достаточной силой потянув на себя рыжеволосую девушку за плечо, выводя тем самым из тени, тот бесцеремонно втолкнул её в комнату на всеобщее обозрения, при этом заговорив. - Гляньте, какой у меня подар… о, я погляжу, этот ублюдок порядочно повеселился, - обратив взгляд на убитых, тот несколько брезгливо сморщил нос, пока разгневанный товарищ одарил его вопросительным взглядом. Тем временем, отводя глаза от покоившихся на испачканном татами тел, Рейсэй не проделала более ни единого лишнего движения, замерев и обратив неопределённый безжизненный взгляд вперёд, чувствуя прожигающий взор главы на себе. Светловолосый демон, казалось задержал дыхание, слегка приподняв брови в изумлении, и от его взгляда по телу виновницы прошлась дрожь. - И всё-таки, печать скрытия… - негромко, скорее себе под нос, подтвердил свою недавнюю догадку широкоплечий мастер рукопашного боя с задумчивым выражением лица. Однако, глава клана, казалось, более ничего не слышал и не видел. Внимание до последней капли припало к рыжеволосой бестии в середине комнаты. Он смотрел на неё, словно зачарованный, не в силах отвести взгляд, наполненный непонятной яростью, адским гневом, готовым сжечь всё дотла. Казалось, что это иллюзия, очередная жестокая шутка. Но нет. Он отчётливо чувствовал ещё совсем слабый, словно у новорождённого, свежий и манящий демонический аромат, исходящий от неё. Виновница его недавнего кошмара сейчас стояла перед ним, на расстоянии вытянутой руки, смотря куда-то сквозь него, стеклянным, пустым взглядом. Она стояла перед ним, окровавленная, растрёпанная, но живая. Живая до кончиков светлых огненных волос, словно и не отпускала последний вдох в его руках. Чистокровный не знал, что выражали его кровавые нечеловеческие глаза на тот момент, но внутри творился настоящий хаос. Хаос, разносящий бурей всё, смешивающий все чувства воедино в один комок непонятной массы. Но первым хлестнули чувство растоптанной гордости, хладнокровно и весьма отчётливо, и чувство обмана, растворившееся по всему телу, словно змеиный яд. И невыносимый гнев окутал всю его сущность, пока демон смотрел на неё, не отрываясь. Вся душа оказалась в плену непобедимого желания сжать собственными руками эту тонкую, окровавленную шею, и душит до последнего вдоха, убедиться, что все его терзания были не напрасны. Чтобы теперь эта лисица не смеялась ему в лицо, словно празднуя его минутную слабость. Демон чувствовал себя побеждённым, одураченным, словно неопытный мальчишка. И гнев ослепил его, заставляя игнорировать здравый смысл, ненадолго выталкивая прочь все невероятные чувства к этой особе. Хотелось лишь сжечь её дотла, вместе со всей, разъедающей его изнутри, болью, всеми терзаниями и своим позором. Одним большим шагом Тикагэ преодолел расстояние между ним и объектом его ярости, возвысившись над ней, словно дикий голодный зверь. Летящие из его взгляда вспышки грозили не оставить от рыжеволосой и следа, пока, грубо сжав пальцами подбородок, молодой глава заставил её поднять глаза, смотреть прямо на него. В их пустоте он разглядел капли страха, настоящего неконтролируемого страха. Рейсэй ощущала исходящую от него ауру невероятного гнева собственной кожей, видела в алых глазах колючую ненависть, заставляющую противным мурашкам пробежаться по телу. Сейчас светловолосый демон был страшнее любого зверя, любого чудища. Он был страшнее явившегося под покровом ночи Рокуро с ужасающим оскалом на губах. Химуро была готова поклясться, что сгорела бы от одного лишь взгляда за единое мгновение, будь там настоящий огонь. Но она стояла, противясь этому страху, стояла прямо, не сдвинувшись с места, не попятившись назад от опасности, без колебаний смотря прямо в рубиновые глаза, пока его пальцы до боли сжимали острый подбородок. И невольно ловила себя на мысли, что даже в адском гневе её ночной кошмар, лишивший покоя, был прекрасен, до невозможности совершенен, словно недосягаемое божество среди простых смертных. Эти тускло-золотые пряди, падающие на безупречное лицо, эти суженные чарующие глаза и плотно сжатые от гнева красивые губы не могли быть земным творением. - Как твоя фамилия?! – сквозь зубы, наконец, сдерживая в себе взбунтовавшуюся ярость, грозившую взорваться в любое мгновение, выдохнул демон, прожигая горячим дыханием её кожу. Он отчётливо слышал несколько участившееся сердцебиение, и, казалось, девушка забыла, как дышать, плывя на глубине собственных размышлений, не спеша ответить. Раздражённый её отчуждённостью, Тикагэ сильнее сжал пальцы, чуть ли не рыча прямо в губы. – Назови фамилию! - Химуро… - разъярённый рёв заставил слегка вздрогнуть и прийти в себя, и Рейсэй, словно зачарованная, подсознательно прошептала ответ, не отводя взор, разглядев появившееся удивление на лице блондина. Рыжеволосая не могла предугадать дальнейшие действия демона. Казалось, чистокровный был готов держать её так бесконечно, прожигая своим яростным взглядом, пока от неё не останется один лишь пепел. Тем временем её разум был глубоко погружен в пучину сущего хаоса, туманящего всё вокруг. Изнурение подкрадывалось с завидной грацией, незаметно, медленно высасывая силы капля за каплей. Светловолосый демон же в свою очередь способствовал этому, и Рейсэй казалось, что вскоре она не сможет держаться на ногах. - Господин, - внезапно раздался, казалось, спасительный голос старой прислуги сквозь напряжённую тишину, незаметно оказавшейся рядом. – Молю, позвольте отлучиться. Ей необходимо освежиться и переодеться. Не удостоив говорящую и взглядом, глава, тяжело выдохнув, что больше напоминало негромкий рык, неохотно отпустил окаменевшую девушку. Лишь тогда та облегчённо выдохнула, слегка отстранившись, когда Хироми, на голову ниже её самой, негромко что-то промолвила, взяв её за руку, и поспешно вывела из комнаты пропитанной запахом пролившейся крови. Рейсэй напоминала тряпичную куклу, неподвижную и безмолвную, позволяя старухе вытворять с ней всёвозможное, пока сама блуждала по уголкам своего разума. Она не чувствовала ни прикосновения тёплой воды, ни пленительный аромат эфирных масел впитавшийся в кожу. Не ощущала, как зубцы расчёски впились в её огненные пряди, и даже не слышала невнятные вопросы старой прислуги, которая вскоре забросила попытки завязать диалог, лишь прося проделать те или иные движения, пока облачала девушку в шелковое кимоно. Та лишь механически выполняла всё, что ей говорили, пока мысли были в таком же хаосе из нераспутаемых узлов всевозможных вопросов. Странное, непривычное ощущение не оставляло её тело, и даже несмотря на неожиданный прилив сил, Рейсэй казалось, что энергия покидает её без возврата. Ощущение свежести не наступало, словно она была всё ещё испачкана горячей липкой кровью. Лишь когда старая полукровка с невероятной мощью потянула за края оби, стараясь завязать их в замысловатый узел сзади, рыжеволосая шумно вдохнула от внезапного давления под грудью. Хироми возилась с узлом довольно долго, настолько углублённо, словно то было любимым занятием всей её жизни, то и дело поправляя его из стороны в сторону. Однако, докончить дело старушке не позволил свист раздвигающихся сёдзи. У порога возвысился силуэт молодого главы. Оставив замученный узел в покое, прислуга покорно склонила голову, когда господин небольшими размеренными шагами вошёл в небольшую комнату. Одного лишь красноречивого взгляда в сторону последней хватило, чтобы прислуга без замедлений удалилась, оставив демона наедине с Химуро за закрытой рамой. Тикагэ пробежался взглядом по неподвижной девушке, приблизившись. Он вновь смотрел на вскружившую ему голову кицунэ, столь невероятную и прекрасную. Но его восхищение было не в силах усмирить невероятный гнев, всё ещё не отпустивший его сущность. И теперь демон мог выпустить из себя это пламя без лишних глаз. Теперь лисица находилась под его властью до последней капли, и одна лишь эта мысль словно сорвала крышу. Мгновенно одолев то небольшое спасительное расстояние, всё ещё служившее ей хрупкой защитой, Тикагэ бесцеремонно сжал пальцами её горло, притягивая к себе. Невероятный аромат её кожи вскружил голову, и сделав глубокий вдох, молодой демон негромко зарычал ей прямо в губы. Всё это время рыжеволосая наблюдала за ним пустым, совершенно безмятежным взглядом без признаков жизни, лишь шумно вдохнув, когда боль ударила в горло. - Ты... как ты посмела? – сквозь зубы едва слышно проговорил чистокровный, слегка наклонившись, почти прижимаясь своим лбом к её – его кровавые глаза горели огнём. Рейсэй не удостоила его ответа, лишь так же безжизненно всматриваясь в нечеловеческие глаза, разглядев, как огонь преображался в адское пламя. Казама был явно недоволен её молчанием, что заставило его сильнее сжать пальцы, взявшие в плен тонкую шею, и с ощутимой мощью впечатать рыжеволосую в стену глухим стуком. Он был готов разорвать её в клочья, словно дикий тигр свою добычу, но нечто его останавливало, не позволяя невероятному гневу, пленившему всю его сущность, вырваться наружу. - Как ты посмела лгать мне?! – шёпот перерос в рык, и лёгкие мурашки пробежались по коже. Рейсэй никогда не видела его таким. От одного лишь взгляда казалось, что кожа сгорает синим пламенем ада. Она взирала на истинного демона с невероятной мощью, непобедимого зверя, заявившегося по её душу. - Зачем мне это? – не позволив голосу предательски вздрогнуть, негромко промолвила она, чувствуя, как чистокровный вжимал её в стену с новой силой. - О, это ты мне скажи, - ядовито выдохнул тот, когда устрашающий оскал тронул его губы. Внезапно раздался звонкий, ироничный хохот, и демон слегка откинул голову назад, давясь неожиданным приступом смеха. Он разглядел на её лице почти неуловимое замешательство, когда уголки его губ снова расслабились и рубиновые глаза вновь приняли угрожающий оттенок. Он смотрел на ту, по вине которой побывал в девяти кругах ада, по вине которой потерял покой и хладнокровие. Гнев притупил здравый смысл и логическое мышление, заполняя собой весь разум. - Ты слишком долго была человеком. Впитала в себе мерзкие людские качества, - наконец разгневанно выплюнул Тикагэ, сжигая её губы своим горячим дыханием. – Может, тебе хотелось разузнать что-то через меня? Может, жаждала власти? Сама скажи, чего же ты добивалась, Рейсэй? На секунду девушка напряжённо прикусила нижнюю губу, не спеша ответить. Тем не менее, блондин заметил, как сменился её взгляд, и как возмущённо она выдохнула, словно едва себя сдерживая. - Разве не ты искал со мной встреч? Не ты ли явился тогда под покровом ночи? – демон наконец разглядел в её глазах живой огонь. Рыжеволосая слегка сморщила брови, сузив глаза, одарив демона колким взглядом, и ощутимо повысила голос. - Я обязана тебе жизнью, Тикагэ. Её же ты можешь забрать в сию же секунду! Но не смей обвинять меня в том, что содеял сам! Чистокровный внезапно замер, даже задержав дыхание. Нечеловеческие глаза слегка расширились, когда осознание правдивости сказанных слов, осознание, что все его обвинения были лишь плодом сумасшедшего гнева, свалилось на него подобно снежной лавине. В действительности, имел ли он права винить её в том, что сам осознанно пошагал в самую глубь этой ловушки? Что собственноручно позволил стене своей неприступности треснуть и развалиться без остатка? Что подпустил её слишком близко? Он мог винить её лишь в том, что поддалась порыву, что приняла его беспрепятственно, напрочь уничтожая все пути к отступлению. И сейчас, всматриваясь в её возмущённый горящий взгляд, он видел в нём, глубоко зарытую под густой пеленой гордости, боль. Но более не видел в ней непокорную лисицу, когда её гневные глаза начали принимать золотистый оттенок. Сейчас своим взором его испепеляла истинная демоница, раненая, но прекрасная. Сейчас он чётко ощущал, как сущность вырывалась наружу, ощущал, как дикость охватила её без остатка. И сейчас она казалась ему такой же невероятной иллюзией, словно совместившей в себе все его фантазии. - И что бы изменилось, знай ты правды? – уже негромко, но весьма колко прошипела Рейсэй, чувствуя, как хватка на шее слегка ослабла. – Удостоил бы хоть прощального послания? Скажи мне! Что бы изменилось? Странная, едва уловимая дрожь прошлась по телу демона. Рыжеволосая застала его врасплох, напрочь разгоняя всевозможные ответы по разным уголкам разума. Он знал, что проиграл, и давно. Всего-лишь отказывался принимать истину. Пальцы отпустили тонкую шею, зарывшись в бархатные огненные волосы, даря демону невероятное блаженство. Чистокровный отпустил напряжённый вздох, напоминающий рык, адресованный самому себе, и более не сдерживаясь припал горячими губами к рыжеволосой, избегая ответа на заднный вопрос. Он не был нежен, жадно вжимаясь в напряжённые губы, голодно, нетерпеливо. Он почувствовал давление на груди, когда Рейсэй отпустила шумный возмущённый вздох, стараясь отстраниться. Но мужское тело с нечеловеческой силой вжимало её в стену, напрочь отрезая все пути к свободе. Сильная рука проскользнула по напряжённому плечу к хрупкой спине, прижимая пленницу к крепкой груди молодого главы с невероятной силой, и, не опуская её затылок, тот всё так же властно сминал её непокорные губы. Словно демон более не сдерживал собственную мощь, не страшился сломать то хрупкое человеческое создание. Девушка чувствовала невероятную силу исходящую от него, ни с чем не сравнимую и неведанную. Казама с присущим ему упорством выжидал момента, когда кислорода начнёт не хватать, и когда демоница, наконец, раскроет губы. И этот миг настал, заставляя рыжеволосой с шумом сдаться, вздыхая желанный воздух, тем самым позволив его взять её под свой контроль. Поцелуй стал более напористым, диким, и девушка почувствовала, как ей в губы едва уловимо впивались острые клыки. Неожиданно для него, Рейсэй внезапно обвила мужскую шею пальцами, самой впившись в демонические губы сумасшедшим поцелуем. Светловолосый лишь сильнее прижал её к себе, поддаваясь порыву со всей страстью. Он ощутил, как её небольшие, но достаточно острые клыки надавили на нижнюю губу до крови, придавая поцелую металлический привкус. Но ему было на это наплевать – разум был занят совершенно иным. Чистокровный они чувствовал доводящую до дрожи и блаженную до одурения свободу, позволяющую выпустить свою истинную сущность наружу до последней капли. Это безумие возросло в нечто иное, нечеловеческое, мощное, невероятное, и, казалось, ни один из них не собирался уступать. Не без труда оторвавшись от распухших желанных губ, хранивших на себе небольшие капли его крови, Тикагэ, нагнувшись чуть больше, припал к белоснежной шее, покрывая её бесконечной чередой лихорадочных прикосновений, опуская руку на бедро демоницы. Сбившееся сердцебиение последней срывало крышу, и шумный вздох выскочивший из её груди доводил до блаженной дрожи. Но безумию настиг такой же неожиданный финал. Воспользовавшись мгновенным расслаблением, Рейсэй, упираясь кулаками в мужскую грудь, со всей мощью оттолкнула светловолосого от себя, так же внезапно, как поддалась вперёд секундами ранее. Тяжело выдохнув и прижавшись к стене, она подняла свой золотистый нечеловеческий взгляд на ошарашенного демона. Он разглядел в ней всю ту же непокорность, доводящую его до сладкого безумия – лёгкая ярость, перемешавшаяся с болью не отступила. Сжав кулаки и приглушенно зарычав, Тикагэ схватил демоницу за запястье, потянув на себя, и так же быстро отпустил её, когда что-то холодное легло ей в ладонь. Более не сказав ни слова, чистокровный молниеносно пошагал к выходу, скрывшись за задвинутой с резким свистом рамой. И когда рыжеволосая раскрыла ладонь, увидев сверкающий серебряный медальон, шумно выдохнула, откинув голову назад и прикрыв усталые веки. 1850 год - Вздор! – возмущённо выдохнул темноволосый молодой демон, прожигая взглядом сидевшего напротив пожилого отца, хмуро потягивающего кисэру. – Ты не понимаешь, что говоришь. - Это ты не понимаешь ни черта, мальчишка! – злобно процедил сквозь зубы мужчина, сжимая кулаки, обратив суженный раздражённый взгляд на собеседника. – Неужели мы должны подарить наше место на блюдечке этим горделивым ублюдкам, ни разу не вмешавшимся в проблемы нашего сообщества? - Я этого не говорил, отец! – заметно нахмурился брюнет. – Но то, что ты собираешься сделать, недопустимо ни при каких обстоятельствах. - Я не брошу всё к чертям из-за глупости твоего деда! И не собираюсь проглотить этот позор подобно своему бесхребетному брату! – со всей яростью перевернув мирно покоившийся перед собой дайбан с вагаши, которые разлетелись по всей просторной комнате, возмущённо заорал мужчина, опустив трубку на бамбуковую подставку. – Йачиё-сама* получил это место с кровью и потом, омыл с нашего клана мерзкое звание хагуреони* не для того, чтобы его так просто отдали этим негодяям, возомнившим себе аристократами! - Это место не принадлежит нам уже пол века, отец! Мне ли тебе напоминать, что ещё тогда мы заполучили его лишь потому, что Нагумо объявили изгнанниками? – сдержанно отчеканил демон, не скрывая ехидных ноток в интонации. - Они отняли от нас титул, но я не позволю, чтобы тронули нашу честь! – сжав кулаки до хруста, мужчина резко привстал с места. – Я готов вспороть себе живот, если не эти ублюдки напросились на наше место! Что они могут дать совету? Лишь потому, что заладили с гайдзинами, думают, что всё им дозволено? Так и хвастаются абсолютной чистотой крови, но что они сделали такого примечательного за все эти века? - О какой чести ты сейчас говоришь? Совет придержался кодекса, дождавшись смерти дяди, на тот момент действующей главы, до того, как предъявить новых кандидатов, - молодой демон прекрасно видел, как мужчину раздражало его спокойствие. - Плевать на кодекс! Эти ублюдки не заслужили такой чести! Если место не будет нашим, то никому оно не достанется! – гневно выплюнул мужчина, большими шагами приблизившись к ровно сидящему брюнету, сжигая его своим яростным взглядом. – Ты не понимаешь всего этого! Я должен сохранить нашу честь, должен исправить грехи твоего деда! Сейчас любые средства хороши! - Если ты осуществишь то, что задумал, весь клан не отделается одним изгнанием! Ты об этом не подумал? Ты поставишь под удар всех! – наконец, взорвался темноволосый – из смоляных глаз полетели вспышки. - Я договорился с человеческим кланом Цугару* из Хиросаки*, нас прикроют, - ощутимо понизив голос, более расслабленно и уверенно заговорил мужчина. – Имя Оборо не будет высвечиваться, а люди получать собственную выгоду. Молодой демон отчётливо видел – мужчина выжил из ума, поддавшись гневу. Совершенно помешался на власти, которой так и не успел насладиться. Он всегда знал отца таким, стоящим в тени и тихо завидующим тем, кому она была дарована. И теперь, после смерти сдерживающего его брата, эта ядовитая смесь в конец уничтожила его разум, оставив лишь нездоровое желание добиться своего любой ценой. Мужчина присел на колени, прямо напротив широкоплечего брюнета, достаточно юного, но прекрасно сложенного, с невероятным для его возраста мудрыми глазами. - Рокуро, сын, - начал тот с особым ударением на последнем слове, положив руку на плечо своего единственного наследника, и глаза его загорелись с требованием. – Ты должен поддержать меня в этом. Я приказываю тебе. - Нет, отец, - неожиданно для мужчины, хладнокровно покачав головой, демон плавно встал с места, оставляя его на коленях. – Я не желаю губить клан вместе с тобой. Поступай как знаешь, раз уж не хочешь меня слушать. Без меня. Размеренными шагами подойдя к сёдзи, он плавно раздвинул их, ни разу более не обернувшись. И лишь переступив через порог, услышал ненавистное восклицание отца. - Ты мне больше не сын! Слышишь меня, мальчишка? Зима 1867 года Без удовольствия залпом осушив очередную чарку с рисовым вином, темноволосый демон бесстрастно кивнул очаровательной гейше, требуя добавки. Та, упрятав разочарование за вежливой улыбкой, без замедлений вылила остальное содержание токкури в пустующую чарку. Во взгляде красавицы ясно виднелись нотки затоптанной самоуверенности. За весь вечер её гость ни проронил ни слова и даже не посмотрел в её сторону, лишь безмолвно выпивая крепкое сакэ, что грозило замечанием от старшей сестры. Тем временем чистокровный витал в собственных мыслях, даже отдалённо не замечая весь ажиотаж, что творился вокруг. Порядочно подвыпившие посетители, каковых было не сосчитать в районе Шимабара такими вечерами, шумели хуже стада голодных гиен, что, скорее всего, вывело бы из себя любого разумного человека. Некоторые откровенно распускали руки, пока растерянные работницы заведения всеми возможными и невозможными способами пытались отвертеться от сложившейся ситуации, при этом не оскорбив посетителей. Однако, Рокуро было плевать на всё это: демон видел такое чуть ли не каждый день за последние семнадцать лет своей жизни. Апатия не оставляла его с самого момента ухода из отечественного поместья. Распробовав всевозможные радости человеческой жизни, его настигла скука, согнав в угол. Это было одним из огромнейших недостатков долгой безболезненной жизни: однообразие надоедало с молниеносной скоростью. Нельзя было отрицать: демон чувствовал странную лёгкость на плечах. Ему была дарована абсолютная свобода, без лишних обязательств, каковых было не избежать из-за своего положения в клане. Однако, это не избавляло его от мертвящей скуки. За прошедшие долгие годы от вспыльчивого отца ни единого письма он не получал: упорный старик был слишком горд. Брюнет всегда знал главу клана таким – излишне упорным, непростительно гордым и до невозможности самоуверенным, потому такой расклад его совершенно не удивил. Тем не менее, Рокуро, как ни странно, был несказанно рад этому факту, не желая распрощаться со своими безмятежными буднями. К тому же, такое стечение обстоятельств позволяло хотя бы временно избежать неприятностей в результате недавних задумок старика, которые, насколько он успел наслышаться, тот воплотил в жизнь. По этим же причинам демон менял местонахождения слишком часто, и количество уголков в стране восходящего солнца, где тот ещё не побывал, сокращалось с каждым днём. Рокуро не был трусом, вовсе нет. Но молодой они привык отвечать лишь за собственные поступки. Им всегда двигало железное убеждение, что каждый обязан отвечать за свои решения собственноручно, храня на своих плечах это бремя. Когда надоедливый шум стал невыносимым даже для змеи, чистокровный поспешно покинул душное помещение, затерявшись где-то в наполненных людьми улицах ночной столицы. Как и любой другой представитель расы они, Рокуро не питал особой любви к человеческому обществу, однако, со временем свыкнулся с постоянным присутствием людских особей, учитывая что со своими пересекаться приходилось не часто. Пробиваясь сквозь густую толпу, погруженный в собственные размышления, темноволосый не заметил, как достаточно мощно толкнул кого-то плечом. Лишь тогда он ощутил на удивление знакомую ауру, что заставило обернуться и устремить смоляной взор на несчастного, который чуть не потерял равновесие от столкновения. Им оказался невысокий, весьма худощавый юноша в одеяниях непримечательных тонов и со светлыми волосами, убранными в короткий низкий хвост – лишь непослушные короткие пряди падали на длинноватое лицо. Обернувшись, юноша заметно расширил болотные глаза, с изумлением изучая наблюдавшего за ним демона. Тот слегка сузил взгляд, казалось, пытаясь распознать знакомого себе некогда совсем юного и тихого паренька-полукровку. Лёгкая юношеская щетина заметно изменила его лицо, что заставило приглянуться внимательнее, дабы узнать его. - Тоширо? – в низком баритоне чистокровного послышались нотки удивления, пока бездонные глаза не отрывались от юноши. - Рокуро-сама, это Вы? – полностью обернувшись, полукровка обратил взор на молодого демона, пока его лицо покрыла маска изумления. - Выглядишь так, словно увидел юрэй*, - не сдержав насмешку в интонации, заговорил брюнет, слегка приподняв бровь. Ему всегда доставляло удовольствие глумиться над беднягой ещё со времён правления своего покойного дяди. Невольно вспомнилось, как ещё совсем молодой парнишка то и дело бегал по всему поместью, словно тень следуя за предыдущей главой, со всем усердием выполняя все его указания. Темноволосый демон сам был тогда нагловатым юнцом, и почему-то всегда нравилось то выражение лица полукровки, появляющееся всякий раз, когда он решался подшутить над ним. Он делал это не со зла, тем не менее никак не мог отказать себе в этом небольшом грешном удовольствии. Однако, незадолго после смерти главы, с которым у его отца никогда не сходились мнения, мальчишка покинул поместье вместе с единомышленниками погибшего, и более Рокуро его не видел. Всё же, старые привычки, казалось, не менялись, и за долю секунд столь забавляющая его гримаса растерянности нарисовалась на лице юнца, заставляя чистокровного усмехнуться. В отделенном демону номере небольшого рёкан царило напряжённое молчание. Осветив мрачную комнату несколькими окиандон и угостив жильца и его гостя ароматным гёкуро, немолодая женщина незаметно удалилась подобно мыши, оставив демонов в одиночестве. Чистокровный уже достаточно долго смотрел вниз, нахмурив брови в раздумьях, и его молодой гость не мог не заметить, как напряжённо сжимались кулаки и выступали острые скулы господина. Слегка побледневшее лицо темноволосого проявляло целую гамму непонятных эмоций, походивших на смесь шока, некого гнева и лёгкой растерянности. Полукровка ясно разглядел ощутимое беспокойство, однако никак не понимал его причин. - Господин, нас известил Масаши, когда был в Хиракаве*. По его словам Иошихиро-сама находился там с начала зимы. По всей видимости его сопровождали лишь Рёта и Дэйчи, - растерянно начала блондин, стараясь расторгать напряжённую тишину, чем сразу же привлёк внимание. - Куда же делись остальные его шавки? – в интонации демона ясно читались нотки ядовитого сарказма, однако сам он был невероятно хмурым. - Господин, с пор смерти Минору-самы мы не получали вестей от Вашего отца, уже восемнадцать лет, потому не могу ответить на этот вопрос. После ухода из поместья большинство из наших скитались по всей Японии, подобно изгнанникам. Кому же, как не Вам лучше знать об этом, - слегка поклонившись, с сожалением заговорил юнец. Рокуро прекрасно знал, что единомышленники предыдущей главы были в неведении о деяниях отца, потому как практически сразу же покинули поместье после смерти Минору Оборо в главе верного помощника последнего, Нобору Оборо, и с тех пор не контактировали с оставшимися под правлением Иошихиро. Причин тому было немало: сам Нобору, обладатель впечатляющего авторитета, имел множество разногласий с новоиспечённым главой, некоторым были не по душе его методы, другие же попросту не смогли смириться с гибелью Минору. Таким образом клан разделился, и ни те ни другие не получали вестей между собой. - Масаши известил, что все трое были убиты непосредственно в гостинице, где остановились, - вновь начал полукровка, с сожалением прикрыв глаза и замолчав прежде, чем продолжить намного тише. – Дэйчи и Рёта так же были лишены рук, а Иошихиро-сама был… обезглавлен*. Последнее блондин произнёс с некой опаской и ужасом, пока чистокровный нахмурился до предела, опустив тяжёлый вздох. - Масаши не знает, кто это мог сделать? – не без труда выдавил из себя демон, хотя не поднял на собеседника взгляд, и, судя по его выражению лица, сам пришёл к нечёткому заключению. - Не имеет даже отдалённого представления, господин, - с сожалением выдохнул тот. - У Нобору были напряжённые отношения с моим отцом, - несколько угрожающе двусмысленно выдавил из себя демон, не скрывая намёка, пытаясь отогнать другие версии, мучащие его. - Господин! – заметив недобрый взгляд на себе, блондин глубоко поклонился, практически касаясь лбом циновки татами, продолжив громче. – Нобору-сама никогда бы не отпустился настолько низко! Ни для кого не секрет, что он не питал особую любовь к Вашему отцу, но он бы никогда не опозорил его! Я был возле него все эти годы, Рокуро-сама, и готов без колебаний отдать отдать Вам свою голову, если окажусь не прав! В словах этого отважного и до невозможности честного юнца Рокуро не сомневался, однако змеи раздражения и странного беспокойства медленно ползли в душу. Оставался всего один вероятный вариант, который мысленно так отчаянно отрицал демон. Такой позорной смерти старик мог удостоиться лишь за одно. И теперь в воздухе повисла угроза вытечки истины, которая в первую очередь коснулась бы его самого, как прямого наследника Иошихиро Оборо, и по совместительству следующего кандидата на титул главы клана. Угроза распространялась, вероятно, и на других представителей клана, давно покинувших покров его отца, однако наличие смягчающих обстоятельств значительно, если не абсолютно, облегчало их участь. Демона окутала невероятная ярость, адресованная неосторожности покойного старика. Он был практически стопроцентно уверенным, что его смерть – дело рук мстителя, заявившегося на расправу за падение своего клана. И теперь ему следовало собственной шкурой поплатиться за опошлость допущенную отцом, устранить последствия. Зима в Хиракаве не изменяла своим принципам: дарила морозящий холод, доводящий до дрожи в костях, и невероятно тяжёлый снегопад, успевший покрыть землю толстым слоем пушистого белого одеяла. Узорчатые снежные хлопья скрывали собою абсолютно всё, словно стараясь очистить город от скверны и людских грехов, успевших насытить воздух за долгий год. Но чистота эта не жила долго – с каждым годом скверна впитывалась в землю всё больше. Около непростого, но одинокого памятника, выполненного из чёрного мрамора, почти полностью покрывшегося полу-прозрачным слоем свежего снега, стоял неподвижный высокий силуэт. Тёплое зимнее хаори уже не оберегало от коварного холода, способного пробраться под все его складки, но, казалось, безмолвного гостя он совершенно не волновал. Темноволосый демон смотрел на загравированный мрамор уже долго, и будь это физически возможным, там бы уже красовалась громадная дыра. Глава развалившегося на части клана был великодушно похоронен благодаря Масаши Оборо, вовсе не обязанного взять на себя такую ответственность. Однако, сейчас чистокровного мало волновала подобная, на тот момент, мелочь. Он взирал на могилу отца с презрением и гневом, и в смоляных глазах не читалась даже незначительная капля сожаления или печали. Рокуро никогда не был связан с самовлюблённым отцом, действующим лишь в собственных интересах. Его, казалось, и не трогало то, что старик словно считал его лишь рядовым служащим, и только в тяжёлые для себя моменты соизволил звать его сыном. Даже будучи совсем юнцом демона это не волновало. Словно не было и родственной связи между ними, потому как сам он так же не питал ни капли тёплых чувств по отношению к главе и, тем более, уважения. Иошихиро признал внебрачного сына от излюбленной служанки законным наследником, но лишь потому, что так и не смог обзавестись наследником от своей супруги. Последняя, впрочем, как ни странно, относилась к живому доказательству его измены трепетно, словно к собственному сыну, потому было не удивительным, что мальчишка привязался к неродной матери сильнее, нежели к суровому отцу, относившемуся к нему, как к бастарду. После же её внезапной кончины, юный наследник напрочь замкнулся в себе, ещё больше похолодел к родному отцу, и его окутало абсолютное безразличие ко всему вокруг. Теперь же, смотря на его могилу, в нём бунтовали лишь раздражение и злость. Бесстрастное лицо демона слегка напряглось, когда, шумно выдохнув, тот наконец нарушил мёртвую тишину, взорвавшись. - И чего ты добился, старый хрыч?! – сквозь зубы прошипел тот, вкладывая скопившийся в нём яд в каждое слово. – Нравится тебе быть кормом червей? Демон слегка наклонился, словно пытаясь убедиться, что покойник расслышал его слова, и одарив могилу взглядом полным отвращения, слегка сморщил нос, словно брезгуя находиться рядом. - Ты всегда был слишком самоуверенным, чтобы действовать благоразумно…- негромко продолжил Рокуро, сжав кулаки. – Я бы поблагодарил того, кто заслуженно тебя опозорил, открыв дурную правду, безнадёжный глупец! Раз уж был слишком упрям, чтобы прислушаться, следовало убедиться, что завершил начатое и избавился от всех угроз! Тяжело выдохнув, молодой демон прикрыл глаза. Внезапно его накрыла волна лихорадочного хохота, заставив откинуть голову назад. Громкий, звонкий смех разнёсся по гробнице, пока темноволосый давился им, не в силах угомониться. Длилось это безумие достаточно долго, ровно до тех пор, пока чистокровного, наконец, не отпустило. Тем не менее, лёгкая, циничная усмешка не покинула его губы, когда он обратил смоляной взор обратно на могилу из бездушного мрамора. - С чем же ты меня оставил, проклятый старик? С надоедливой ношей, с бременем, которое не принадлежит мне! Словно, наш клан обзавёлся новой традицией… – интонация за миг охладела. – Теперь мне придётся поплатиться за твои ошибки, очистить за тобой грязь! И всё из-за твоей слепой беспечности! Отпустив раздражённый рык, Рокуро вновь опустил голову, тяжело дыша. И вновь молчание взяло окружение под свой контроль. - Будь у меня возможность, я бы сам отправил тебя в дзигоку…- лишь ядовитый шёпот разбавил угнетающую тишину, когда ветер свистнул угрожающе, унося с собой тысячи беспомощных снежинок куда-то в небытие. Эта ночь была почти такой же мрачной и прохладной, хоть и была обделена хрустящим снегом. Затерявшись где-то в тенях запутанных улиц ночной столицы, темноволосый демон бродил бесцельно, обратив хмурые глаза вперёд. Опустив взгляд на тёмно-багряное пятно запекшейся крови на боку, он с раздражением сжал кулаки. Но его волновала отнюдь не давно затянувшаяся, совершенно не фатальная для чистокровного, рана. Всё катилось к чертям с молниеносной скоростью, что не могло не прибавить причин беспокойству. Казалось, удача улыбнулась ему, когда, незадолго после своего прибытия в Киото, демону посчастливилось приметить подозрительную особу с необычным для человека внешностью. И его подозрения практически подтвердились, приметив примечательный кулон в виде дракона, когда она же зализывала раны у небольшого озера посреди бамбуковой рощи. Однако, была одна весьма непонятная странность: демон совершенно не чуял свойственного представителям своей расы аромата. Сама же чертовка оказалась весьма изворотливой: он смог вновь выйти на её след не без труда. И теперь, едва подтвердив свои догадки, удача выскользнула из его рук так же неожиданно, грозя скорым разоблачением всей грязи, крывшейся под именем его рода. Время поджимало без пощады, а демон терпеть не мог торопиться, предпочитая тщательно обдумывать собственные шаги. Внезапно, вынырнув из размышлений, Рокуро остановился, бросив взгляд через плечо. За спиной была лишь густая тень, но он так и не отвёл взгляд, словно отчетливо ощущая чужое присутствие. Непрошенный гость не заставил себя долго ждать, наполовину освобождая себя от пучины мрака. Брюнет не разглядел его лица, но в глаза сразу же бросилась изящная катана: под слабым лунным светом угрожающе заблестела серебряная цуба* клинка в виде дракона заточенного в кольце. - Я долго ждал этой встречи, - наконец полностью обернувшись, бесстрастно заговорил темноволосый, обратив свой бездонный взор в тень. - Покажи себя. - Тебе не стоило вмешиваться, Рокуро Оборо, - сквозь глухое молчание из мрака раздался бархатный голос, однако его обладатель вовсе не спешил выполнять требование демона. - Я лишь очищаю имя своего клана, - крепко сжав рукоять клинка, негромко, но весьма чётко промолвил тот, и наполовину обнажившийся металл угрожающе просиял серебристым блеском. - Как и я, - наконец демон разглядел соперника, испепеляющего его золотистым взглядом – послышался свист освобождающегося из ножен клинка. Более ни один из них не промолвили и слова, и лишь одинокая ночная царица осталась свидетельницей грядущей схватки. Но и ей времени было отведено не много: мрак постепенно разбавлялся сумерками. В глухой тишине наконец раздался лязг сияющих лезвий, увлечённых в роковом танце. Своеобразная мелодия звенящей стали перемешалась с жалостливым свистом рассечённого воздуха, преображаясь в смертоносную песнь. Сочиняли её две фигуры лавировавшие в свечении белоликого месяца с невероятной грацией, перехватывающей дух. Однако невообразимая красота их движений была не в силах скрыть нечеловеческую мощь, вложенную в каждый выпад, в каждый удар, направленный рассечь противника на части. Демоны неслись друг на друга с молниеносной скоростью, и казалось, от пыльного урагана поднявшегося от их единого столкновения беспомощные здания вокруг взлетят в воздух. Каждый свистящий взмах клинка нёс с собой лишь смерть и разрушение. Наконец истинная сущность соперников постепенно начала выползать наружу: сжигающие нечеловеческие глаза заблестели с опасной золотистой вспышкой, и пряди волос приняли серебристый оттенок. Удары становились всё мощнее и опаснее, пока от соприкосновения стальных лезвий в воздух летели огненные вспышки, грозящие сжечь всё дотла. Где-то в ансамбле звона металла затеснились приглушенные рыки чистокровных, раздающиеся всякий раз, когда противники неслись друг на друга с новыми ударами. Ни один из них не желал уступать сопернику, с мастерством и невероятной ловкостью лавируя между губительными ударами. Демоны то отрывались, отлетая в сторону, то мчались друг на друга, словно вовсе не касаясь земли, порхая в воздухе. И казалось, это безумие могло бы длиться вечно, пока один из них не совершит роковую ошибку. И этот миг настал, когда солнечный диск, тайком заглядывая за горизонт, отогнал мрак, хранивший в себе бесчисленные тайны. Металл, с лёгкостью разорвав ткань, проткнул горячую плоть, прямо в бьющееся в сумасшедшем ритме сердце. Грудь демона украсило свежее багряное пятно, и когда, наконец, израненный, рассечённый насквозь орган перестал отбивать слабый характерный стук, жизнь в смоляных глазах потухла безвозвратно, оставляя за собой бездонную пустоту.