Раз в месяц

Где достать лучший кокс? У Хибари. Об этом знает каждый в Палермо. И Ямамото тоже знает. Раз в месяц – во вторую субботу месяца – он заваливается в резиденцию Хибари, принося с собой запах крови, пороха и адреналина. Кёя лишь чуть морщит нос, отставляя чай, и смотрит на гостя. Тот смотрит в ответ, возбужденно и немного безумно, подходит ближе, стягивая и отбрасывая в сторону заляпанный чужой кровью пиджак, и садится рядом. О таком Ямамото не известно никому, кроме Кёи и тех несчастных, чья кровь пропитала ткань дорогого пиджака. Но уж они-то точно уже ничего никому не расскажут. А Кёя и подавно, так что Такеши спокоен. Кёя же встает, как бы невзначай скользнув пальцами по чужому плечу, и идет к сейфу. Возвращается он уже с дозой. – Знал бы твой босс, чем ты сейчас занимаешься. – Хибари не упрекает, уже нет. Руки привычными движениями насыпают и равняют дорожку. – Он не мой, а наш босс. – Такеши замолкает, втягивая в себя наркотик, жмурится и лишь после добавляет. – И я не удивлюсь, если знает. С его-то интуицией. Кёя хочет возразить – мол, он сам себе босс, – но сдерживается. С годами приходит понимание, что бывают моменты, когда лучше просто сидеть и молчать. Даже если очень хочется загрызть это травоядное если не до смерти, то хотя бы до полусмерти. Такеши откидывается на локтях, запрокидывая голову, и улыбается рассеянно, щурясь на свет ламп. Сейчас, окутанный кокаиновым дурманом, он расслаблен и почти счастлив, о чем тут же сообщает Хибари. Тот лишь хмыкает, но уголки губ дергаются в улыбке – он знает один способ, который сделает Ямамото абсолютно счастливым. Хоть и только на один вечер. Кёя, словно большая и очень опасная кошка, придвигается к Такеши, ложась сбоку, и скользит теплыми пальцами по щеке. Мягко обводит линию челюсти, оглаживает шею и ныряет в ворот наполовину расстегнутой рубашки. Ямамото полностью укладывается на татами, довольно вздыхает и тянет Хибари на себя. – Кёя. Кёя, трахни меня. – Взгляд Такеши зажигает пламя желания внутри Хибари, и оно в мгновение охватывает всё его тело. – Кёя… Кёя просто не может отказать этим глазам, этому голосу. Ни разу не смог. Поэтому он медленно раздевает Ямамото, снимает всё, вплоть до носков, и раздевается сам. А потом – кожа к коже, пальцы зарываются в волосы, губы сталкиваются в жарком, пьянящем поцелуе. Больше – никаких прелюдий. Кёя льет на пальцы смазку, добытую из сейфа вместе с коксом, тщательно смазывает свой член и толкается. В Такеши – как и всегда – узко и горячо-горячо, сжимает до черных мушек перед глазами. Хибари мотает головой и двигается плавно, постепенно проникая все глубже. Ямамото дышит неровно, то задерживая дыхание, то вдыхая поверхностно; стискивает ногами талию Кёи и пальцами впивается в его предплечья – до синяков. Чем быстрее и сильнее толчки Хибари, тем громче вздохи и стоны Такеши. Это всегда удивляет Кёю больше всего – Ямамото никогда не сдерживается, не пытается быть тише. И ему никогда не бывает стыдно за это. Ему, пожалуй, вообще стыдно не бывает. Ни за стоны, ни за просьбы, ни за судорожные движения ладони по собственному члену. За то, что каждый раз после оргазма он отключается на полминуты, Такеши тоже не стыдно. Ему стыдно разве что за слабость, за срыв, за кокаин – перед собой. Они перебрались в спальню и теперь лежат на большой мягкой кровати – она появилась здесь вместо футона с тех пор, как Ямамото стал сюда приходить. Он курит, поглаживая ключицу Кёи, пока тот равнодушно изучает потолок. Когда сигарета кончается, Такеши тушит ее и ложится головой на живот Хибари. – Знаешь, я не приду сюда больше. – Кёя напрягается. Такеши чувствует твердый пресс, переводит дыхание и продолжает. – Пришло время избавиться от слабостей. Молчание, кажется, длится целую вечность. Кёя не знает, что сказать. Он чувствует себя так, словно тот огонь, что Ямамото в нем разжег, потушили, залив ледяной водой. И самое мерзкое, что Хибари не понимает, почему он чувствует – так. На мгновение в мозгу мелькает крамольная мысль – сиди Ямамото Такеши на героине, он бы не оставил их встречи так просто. – Не думай, что для меня это так просто. Хоть кокс – не героин, но наркотик как-никак. – Такеши словно читает мысли. – И вообще, я думаю, ты должен за меня порадоваться! – Он смеется своим обычным смехом и целует чуть выше пупка, а потом в губы. Больше они не говорят. *** На следующее утро Хибари, как любой уважающий себя хозяин, провожает гостя до дверей. Тот выглядит, словно и не было вчерашнего дня вовсе – как обычно. И только на дне глаз затаилась тоска. – Что ж, мне пора. – Кёя молчит, сверля взглядом дырку в стене. – Эм… Я знаю, вчера я говорил, что не приду больше, но… Блин, Кёя, может, всё-таки посмотришь на меня?! – Ямамото хватает его за плечи, чуть встряхивая. – Что ты хочешь, травоядное? – Взгляд Хибари обжигает холодом, Такеши уже отвык. Но сейчас он полон решимости и такие мелочи его не остановят. – Тебя. В бессрочное личное пользование. Только… – договаривать Ямамото приходится, уклоняясь от просвистевшей в сантиметре от лица тонфа, – только не в твоем доме. Кёя! Такеши ловит чужие руки, удерживая от очередного удара, и просто целует Кёю – почти целомудренно. И тихо добавляет, улыбаясь: – Я, кажется, люблю тебя. А потом мир меркнет перед глазами. Чертовы тонфа. И чертов Кёя. Не мог просто сказать «Я тоже»?