Равно-душие

Я кричу, но не слышу свой голос. Не внимаю, что двигает губы, Что толкает на спазмы дыханье. И отчаяньем слепит глаза. Второй день я с тобой. И лишь время не несется привычно на убыль, А назло замедляется в беге, словно хочет за все наказать. За незнанье и глупые мысли, за наивность и... впрочем, неважно. Боль застыла в висках, на пороге, возмущаясь толчками. А звон Нарастает и бьет в перепонки. Я теперь как кораблик бумажный, Что, качаясь в волнах перемен, так с обидой всему удивлен. Обещал... ни на шаг. Ты - предатель! Бестолковый, испорченный извне Не мужчина - мальчишка безмозглый. Даже это исполнить не смог. И теперь мне в кошмарах приходишь, сообщая: "Прости, это бизнес. Я по делу. Тебе еще нужен не обиженный силой стрелок?" Мы лишь год не встречались. Внезапно - ты теперь мой охранник... Наверно. Своим взглядом ты дышишь мне в спину, но бесшумно. Как будто чужой, Словно я жил с другим. А теперь ты до беспамятства роботом верным Охраняешь меня, как приманку. И плевать на душевный покой. Этот год я прожил как все десять. И не смог даже тело оплакать, Никого не пускали ни к гробу, ни к могиле, где ты был зарыт. А теперь ты – воскресший из мертвых. И ведь если б не прошлая драка, Мне не нужен был телохранитель. Хорошо, что хоть не был убит. А теперь ты как будто не помнишь наших прошлых совместных свершений. Разговоров и взглядов. Объятий. Как стояли спиной мы к спине, Защищая друг друга от мира. Будто не было тех отношений, Причиняли что радость и горе - нереальных в своей глубине. Второй день я с тобой. Будто вечность пролетела, пронзая до крика: Ты сказал, что… что, да, ты все помнишь, - равнодушно поправив ремень. И ни слова. Молчанье. И нервы, что так долго держались на пике, Я зажал, закусив свои губы. Будь ты проклят, живая мишень. Я кричу, но не слышу свой голос. Не внимаю, что двигает губы, Что толкает на спазмы дыханье. И отчаяньем слепит глаза. Время лечит – и, значит, привыкну. Только вместо души лишь обрубок, Что надеждой на прочность испытан. Я… смогу то себе доказать.