При дворе

Это было самое худшее утро из всех, хотя меня никто и не будил в несусветную рань. На часах было уже три, а солнце поднялось на самую верхнюю точку. Выпроводив Кристиана, я просто улеглась на кровать, буравя потолок пустым взглядом, даже не заметила, как погрузилась в сон. Сейчас моё состояние ни чуть не отличалось от вчерашнего. Тело ломило так, будто я всю ночь драила замок от самого основания и до верхушки, а глаза болели. Единственным, что я испытывала была злость, а может и ненависть. До конца понять не представлялось возможным. Я была зла на Эрика, которому доверяла больше, чем кому-либо; на Кристиана, который за два дня, что я его знаю уже сумел разрушить мою жизнь; на Лиссу, которая закатила мне истерику, хотя я была невиновна; на глупых фрейлин, снующих по ту сторону двери и распространяя шокирующие решение короля Англии; на королеву, которой даже не было на том чертовом собрании. Чем больше я думала об этом, тем сильнее ярость закипала у меня внутри. В итоге, не выдержав, я вскочила с кровати с намерением высказать им всем, что я о них, черт возьми, думаю. Накинув первые попавшиеся вещи, даже не думая о том, чтобы умыться или привести в порядок свою прическу, я выскочила из комнаты. Моё лицо перекосилось от ярости, что подтверждали слегка испуганные лица придворных дам. Стремглав спустившись по лестнице, я заскочила в зал. Как я и думала, в самом разгаре была обеденная церемония. Взгляды всех присутствующих — всех, кто был достаточно важным, чтобы отобедать с членами королевской семьи — обратились на меня. Не было только Лиссы. — Роуз, — негромко начал король, но я его перебила. — Заткнись, — в первый раз я обратилась к нему с такой грубостью. Не потому, что он король, а потому, что я его любила. — Я доверяла тебе, как никому другому, и чем же ты мне отплатил? — Эрик уже открыл рот, чтобы ответить, но это был риторический вопрос. Не нужны мне оправдания. Поздно. — И знаешь, куда кануло это доверие? Я считала тебя своим отцом всё это время, хотя думала, что генетически мы никак не связаны, но знаешь, когда я узнала об обратном, когда ты сообщил мне об этом ТАКИМ образом, я поняла, что мой отец для меня умер. Снова. — Роуз, не горячись, — встав, сказал Кристиан, подняв руки в успокаивающем жесте. — Ты, — я ткнула в него пальцем, наплевав на то, что даже маленькое дитя знает, что это не прилично. — Тебе вообще лучше помалкивать. — Прошу, успокойся, давай всё обсудим, уверен, всё не так плохо, — медленно подходя ко мне, как к психически больной, сказал он. — Да пошел ты! Да пошли вы все! — громко крикнула я, сталкивая со стола несколько блюд. Была бы моя воля я бы весь этот стол свернула бы к чертовой матери, жаль силенок не хватит. Развернувшись я вышла, подняв руку с оттопыренным средним пальцем. Катитесь все в ад!

***

Буквально ворвавшись на чердак любимой церквушки, я начала крушить всё, что попадалось мне под руки. И мне было плевать, что я разрываю дорогущие, позолоченные иконы, плевать, что я попаду в чертов ад, если он вообще существует, плевать даже если бог, в которого так преданно верят миллионы, прямо сейчас снизошлет на меня небесную кару. Наконец, выдохнувшись, я уселось на лавку, тело снова потяжелело, наполнившись чувством бессилия. В голове появилась безумная мысль: бежать. Но даже не смотря на то, что я мечтала о жизни за пределами королевского дворца с самого детства, я трезво понимала, что долго мне там не прожить. Я типичная «тепличная» девочка, которая, по сути, ничего не умеет. Просто умру от голода или меня кто-то зарежет в темной подворотне. Я положила голову на колени, задумавшись. Может, всё же стоит попробовать? Смерть — не худший вариант. Намного хуже жить, нет, существовать, будучи просто марионеткой в руках многочисленных кукловодов. Из горла сам по себе вырвался крик, оглушивший даже меня саму, настолько жалкий и отчаянный, что слёзы бессилия вновь покатились из глаз. Я, размахнувшись, со всей силы одарила по дубовой поверхности, чувствуя, как боль проникает в каждую клеточку, отрезвляя. И я бью ещё, надеясь, что рано или поздно бусины крови на моих костяшках превратятся в ручейки, я истеку кровью и этой глупой помолвки не будит. О боги, как же глупо. Не имея больше сил удерживать себя на ногах, я присела, отрешенно уставившись в то самое витражное окошко. Тихий скрип ступеней предупредил меня о названом госте, но я уже не боялась, что моё тайное место может кануть в лету. Какой в этом смысл если через месяц в лету канет вся моя жизнь? Абсолютно никакого. — Роуз, — как же я его ненавижу. Его голос, интонацию, робкие шаги в моём направлении. — Не надо плакать, — поднимая на него глаза, слёзы из которых текут всё стремительнее, выражаю самое глубочайшее презрение. Надо же, даже маску надевать не пришлось. — Я не хотел тебя обидеть. Мне казалось, я тебе понравился… — замялся в нерешительности молодой человек. — Понравился. Очень понравился, — еле прохрипела севшим от крика и рыданий голоса, заметив, на его лице облегчение. — Как жених моей сестры, мать его! — громко настолько, насколько хватает сил. Озера обнимает, пытаясь утешить, но от этого истерика только переходит на новый уровень. Не хочу, чтобы он меня трогал! Предатель! Почему никто и никогда не интересуется моим мнением, моими желаниями?! Я тоже хочу жить. Только глупцы думают, что у монархов и правителей больше всего власти, о какой вообще власти может идти речь, если они не властны даже над собой? Как же я устала от всего этого дерьма.