Смотри в меня в упор! Ответы все во мне; Хотел моей свободы - Так получи вдвойне! ©
Незадолго до того, как Ларри пошел по стопам Шерлока Холмса и принялся разыскивать пропавшие музейные экспонаты, тщетно пытаясь идти по следу и отгоняя навязчивые идеи, Акменра, фараон четвертой династии, пытался извлечь из того что охранника пока нет, максимум пользы. Очень трудно было решить между тем, что правильно и тем, что казалось привлекательным для свершения. Ему очень хотелось оказаться в манящем плену безумной идеи, следовать зову сердца. Фараону такого не позволено. Но он уже слишком давно не был фараоном. С каждым годом вообще все здешние обитатели все меньше напоминали представителей своих эпох, входя в XXI, компьютерный век. Джедидайя и Октавиус так вообще ознакомились с современными технологиями на ура, киноленты жанра "биография" сначала встречались с радостью, но после просмотра раз за разом следовало разочарование. Они усматривали жуткую неправдоподобность, и вообще, "лучше бы мы этого не видели". Обидно конечно за друзей, но ничего не попишешь. Кроме того, наблюдать за реакцией "прототипов" героев этих самых фильмов подчас было интересней, чем за самим фильмом. Про Акменра не писали поэм, не слагали песен, но это не мешало ему входить в новый век с уверенностью. У него было на это время, с учетом того что пластина исправно работала. На кафедре египтологии он выучил английский и в совершенстве овладел им за несколько лет. Во время многочисленных перевозок он еще и узнал разговорный французский, послушал и заучил десятки песен современных групп и даже стал поклонником некоторых. Душа - есть у мумий душа в действительности или нет не будем рассуждать сейчас - требовала приключений из ряда вон. Дейли же вчера требовал от Акменра не высовываться и никаких активный действий. Что уж тут сказать, охранник может быть и прав, но даже он, при всем его понимании, не мог представить и трети того, что чувствуешь когда узнаешь что ты и не живой вовсе, а как марионетка, знающая свою жизнь, но безо всякой возможности осуществить те планы, те идеи которым следовал когда-то. Все справлялись по- разному: одни восприняли как должное, другие довольно долго примеряли свою роль в новом для них мире. Третьим нужен был какой-то катализатор, толчок, если хотите. Для Акменра им стала Маат. Помимо своих родителей, более фараон не видел никого, такого близкого по духу. Они не были знакомы при жизни - да и возможности такой не имели - но теперь им ничего не мешало. Даже запрет сторожа на выход из музея. Случилось это довольно сумбурно, и до смешного быстро. Рузвельта долго уговаривать прикрыть их не пришлось, в дело привлекли и ребят из отдела миниатюр. Чем проще план, тем более осуществимый. Черный вход, пусть и был заперт работниками, для тех кто здесь не один десяток лет открыть его оказалось не так уж и трудно: был бы капуцин. Кажется, эта обезьянка могла бы сотворить все что угодно; да и за прошедшие года свершений уже было более чем достаточно. Несмотря на то, что и слова не было сказано, делом капуцин подтверждал это оперативно, стоило лишь сказать как им это нужно. Вдохновленный успехами Акменра оставил остальных справляться с дверью, а сам поспешил к Маат. Короткий взгляд в сторону настенных часов - Ларри уже в здании, а значит, стоило ускориться. В зал египтологии фараон уже вбежал, впопыхах кивнув двум статуям Анубиса, которые сначала было встрепенулись, заслышав шаги, но как только увидели Акменра, тут же сложили оружие. Но совсем не до них сейчас было нашему герою. - Маат... Ты еще не передумала увидеть новый мир? - Он останавливается рядом с саркофагом, несколько самодовольно улыбаясь и подавляя внезапный порыв чуть ли не прокричать о собственном успехе. Девушка недоверчиво смотрит на новоприобретенного знакомого, словно с трудом верит ему. - Но ведь твой друг, Ларри, сказал вчера что это невозможно, - она не знает местных правил и законов, лишь интуитивно чувствует, что это запрещено, и что вчерашние слова Хранителя Бруклина, которые ей потом перевел фараон, были верными. Именно поэтому идея нравилась ей все... больше? - Это уже неважно. Ты этого хочешь? Не думаю, что будет второй шанс, - протягивает ей руку, показывая, что будет с ней, и поможет. А ничего больше египтянке и не надо. Быстро протягивает свою ладонь, после чего они едва не выбегают из комнаты. Увлекаемая вперед фараоном, она изо всех сил старается не отстать, понимая, что если примется тормозить то непременно все сорвет, и как же ей этого не хотелось бы. - А вот и вы, - Тедди быстро отвешивает несколько шутливый поклон в сторону подошедших, после чего указывает в сторону уже открытой двери. - Манхэттен ждет только вас, как и эта ночь. Маат что-то негромко говорит Акменра на родном языке, в то время как все терпеливо стоят и ждут, пусть и знают, что Ларри наверняка уже может искать всю честную компанию. Фараон, горячо закивав, поворачивается к ожидающим. - Мы благодарим вас за посильную помощь и предоставленную возможность покинуть на время эти стены и увидеть крохотную часть этого современного мира, - торжественно возвещает парень, после чего тихо просит Маат поспешить, и уже в привычном им двоим жесте протягивает руку, мол, поспешим. - Мы не очень долго пробудем там, обещаю, - на ходу заверяет Акменра, после чего двери торопливо закрываются изнутри. Там их будет ждать бывший президент, да подошедшая Сакаджавея, которую уже искал Ларри. Впрочем, никто из присутствующих об этом пока не знал. И к счастью.***
- Как же красиво, - завороженная ночным небом, возвышающимися вокруг зданиями, Маат постоянно крутит головой, словно боясь что-то упустить; вполне объяснимо. Для нее все это было новым, неизведанным миром. И пусть надежда увидеть какие-то пирамиды не оправдались, невообразимо высокие здания, словно произведения искусства, не разочаровывали. Они казались ненастоящими, что лишь подогревало к ним интерес. Мысленно она невольно вновь возвращается к давно почившим родственникам. Отцу такие дома - а Акменра сказал что в них живут самые простые люди, а это вовсе не храмы, как сначала подумала сама Маат - и во сне не могли присниться. - Это так непохоже на родной дом... - Да, Нью-Йорк тоже меня весьма поразил, когда я впервые увидел его вне саркофага и многочисленных бинтов, - Акменра озаряется вокруг, боясь встретить любителей ночных прогулок. Меньше всего хотелось чтобы кто-то начал бесцеремонно рассматривать египтян. Или и того хуже, начали фотографировать. - Ты не боишься? - Это кажется таким непривычным, кое-что да, пугает, - указывает на неоновые подсветки, пестрившие всеми цветами радуги, - но нет, я не боюсь. Глупо наверное полагать, что за несколько тысяч лет все останется неизменным. - Непрошеные слезы накатывают также внезапно, и девушка украдкой стирает их с лица тыльной стороной ладони. - Нас всех растили с уверенность в могущество Египта, жрецы и предки постарались над этим. Но знаешь, там, далеко отсюда, до сих пор в целости стоят гробницы. Некоторые из них уже открыл современный век, как нашли и тебя, и меня, но большинство тайн остались там, в песке, - он произносит это вдохновенно, целиком уверенный в своих словах, и заражает уверенностью спутницу. Они не стали уходить далеко от музея, и Акменра старался держаться подальше от оживленных мест, всматриваясь в улицу, освещенную фонарями и прочими источниками света. - Даже в родных стенах я не могла надеятся на такую взаимность и искренние ответы. Ты очень хороший человек, Акменра, и я уверена, ты был отличным правителем. - Останавливается напротив него, и легко касается ладонью виска фараона. - Вы все здесь особенные, непохожие на других, и вся эта древняя магия - голова кругом. - Но не мы одни, и среди нас ты тоже... - Нет, мне просто повезло, что пластина снова здесь, иначе так бы все и продолжалось. Мой старший брат, Сетнахт, всегда говорил что я проживу скучную жизнь, и что во мне нет ничего выдающегося. Зачастую он был прав во многих делах, но кажется, в этот раз он чего-то не учел, - улыбаясь друг другу, они даже не сразу замечают несущегося на всех парах Ларри. Тот уже был весьма зол, что обычно никак не вязалось с его характером. - Акменра, я же сказал тебе: сидите в музее! - Буквально выкрикивает это в лицо фараону, останавливаясь. - Это хорошо еще что вас никто не увидел - или увидел, говори, ну! - Ларри, все нормально, ничего не случилось, мы лишь недавно вышли, - старается оставаться спокойным, с учетом того что Маат начинает нервничать, и это видно сразу. Она не понимает ни слова из сказанного, лишь остается догадываться. - Пожалуйста, это было нужно... - Кому, Акменра, кому? Это лишь одна сплошная головная боль, а все она! - Указывает в сторону Маат, о чем тут же несколько жалеет. На самом деле Дейли куда больше винил себя, но не мог справиться со злостью. - До ее появления тебе не очень-то тянуло на свежий воздух! Что она говорит? - Приостанавливает собственную тираду, видя, как Маат говорит что-то фараону, по мере того как тот ей переводил реплики охранника. - Говорит, что ты не имеешь никакого права кричать на меня, пусть она и понимает твои чувства, и что каждый имеет здесь права на взаимовыручку, и дружбу, и...любовь? - На последнем слово несколько удивленно смотрит на Маат, но та, гордо вскинув голов и отвернувшись от мужчин, кажется, собирается идти в музей. - Акменра, ты бы ей напомнил, что нам в другую сторону.***
По мере приближения обратно к музею, маленькая процессия, которую возглавляла Маат, постепенно приходила в себя. Ларри и Акменра, идущие позади, не торопились общаться, пока охранник не нарушает тишину: - Ну ты же понимаешь, что я имел ввиду. Я же не запрещаю здесь... любовь, - начинает смеяться, видя, как едва заметно краснеет друг. - Интересно, а она речи подлиннее умеет толкать? А то Маргарет Тэтчер бы за пояс заткнула. - Не знаю насчет ораторства, но вот что Ларри - она удивительна.