Вечер без тебя

Людей, которые по истине любят дождь, очень мало. Большинству из этих самых «любителей» просто нравится стук капель о крышу и оконные стекла, который они слушают, не покидая четырех стен. А есть те, кто только заслышав приближение непогоды, не могут усидеть в комнате рядом с камином или, на худой конец, батареей. Такие люди срываются с места и выходят на улицу, прямо под дождь, обычно даже без зонта. Максимум, что может защитить их головы — так это капюшон или шапка. Эти ребята, абсолютно не беспокоясь о своем здоровье, полностью отдаются тому, что любят — дождю. Они выделяются среди общей толпы: не спешат поскорее оказаться под каким-нибудь козырьком или скрыться в здании от непогоды; они идут, смело подставляя лицо прохладным каплям. Сегодня к числу этих ненормальных, так и норовящих подхватить простуду, примкнул я. Признаться честно, я не был фанатом дождя. Обычно в непогоду мне привычнее было отсиживаться дома, потягивая из кружки кофе с молоком и смотря записи баскетбольных матчей. Этот пасмурный вечер я должен был провести так же, вот только мои планы нарушил неожиданный телефонный звонок. После того, что я услышал в трубке, я будто бы наполовину опустошился. Место внутри, которого раньше было очень мало, сейчас стало слишком много. Настолько много, что заполнить его могла лишь пустота. Сосущая, мерзкая, липкая, постоянно напоминающая о себе пустота. Нет. Его просто больше нет. Не будет больше поздних звонков и разговоров до самого утра, не будет совместных походов в кино, в магазины, в парк. Никто больше не будет будить меня по утрам поцелуями и нагло приставать в лифте. Напоминать о нем теперь будут лишь пара фотографий, на которых мы с ним вдвоем, да его кружка и зубная щетка у меня в квартире. Нужно будет их выбросить. Хотя нет, кого я обманываю? Я ведь просто не смогу этого сделать. Не смогу расстаться с мелкой крупицей его существа, пусть этим существом будет даже большая темно-синяя чашка с отколотым краем. Мурашки бегут по телу. Но не от холода, нет. Все от той же пустоты. Хочется, чтобы сейчас из-за угла появилась его растрепанная макушка, а потом он с визгами и воплями подбежал ко мне, стягивая с себя шарф и пытаясь обмотать меня им с ног до головы, ведь иначе, по его мнению, я могу заболеть. А если я заболею, то подведу команду которая рассчитывает на меня. К черту. К черту сейчас и команду и баскетбол. Лица проходящих мимо людей сливаются в одно большое пестрое пятно. Глаза застилает полупрозрачная пелена. Я плачу. Ну, пусть так. Мои слезы ничего не исправят и не изменят. При нем я никогда не позволял себе плакать или быть размазней. Только рядом с ним я был настоящим, таким, какой я есть, а не таким, каким меня привыкли видеть окружающие. А теперь я для всех буду одним и тем же человеком: сильным, непоколебимым, непобедимым, грубым. Я никому не позволю собой так манипулировать, как позволял ему. Другого такого же, как он, больше не будет. Машина. Во всем виновата машина. Техническая неисправность транспорта, ошибка мастера при проведении техосмотра, и все — человека нет. В причине аварии лишь сухое «не справился с управлением». И именно из-за этого бездушного куска железа, который автомеханик не удосужился проверить, зайдя в квартиру я теперь никогда не услышу радостного «С возвращением, Аомине-чи». Светловолосое чудо уже не подбежит ко мне и не заключит в теплые, надежные объятия. А я больше не буду никого называть «тупой моделькой». Мне всегда казалось, что он — незначительная часть моей жизни, без которой я с легкостью смогу обойтись. Дурак. Как мне вообще такое в голову могло прийти? Он всегда был для меня важен. То, что я говорил себе, что он мне не нужен, было лишь самообманом, не более. Я люблю его. Нет, не так, я его любил. Я ни разу не сказал ему этих слов, которые он наверняка жаждал от меня услышать. А теперь поздно что-то говорить. Просто слишком поздно. * * * Наконец-то толпа фанаток расходится. Они все собрались сюда будто бы на шоу какое-то: все накрашенные, ухоженные; делают вид, будто расстроены, будто скорбят, а на самом деле пришли сюда лишь для того, чтобы лишний раз засветиться в обществе. Телевизионщики уже уехали, так что осталось дождаться пока последние из присутствующих на похоронах знаменитости Кисе Реты покинут кладбище. Когда площадка рядом со свежей могилой опустела, я все-таки решился подойти. Меня всего трясло. Не опустившись, а практически упав на колени перед могильной плитой, я дрожащими руками положил поверх огромного количества различных цветов один-единственный подсолнух. Именно этот цветок у меня всегда ассоциировался с тобой, Рета. Светлый, яркий, словно маленькое солнышко. Не знаю, что мне теперь делать. Без тебя жизнь потеряла свои краски. Всего за пару дней я понял, как мне сложно без тебя. До этого момента во мне еще тлела надежда на то, что это все страшный сон, что еще немного — и я проснусь. Но сейчас эта надежда рассыпалась на маленькие кусочки, превратилась в ничто. Ты мертв, тебя больше нет. Я многого не успел тебе сказать и многое из того, что хотел сделать, не сделал. Времени не вернуть, я знаю, и от осознания этого слезы вновь наворачиваются на глаза. Я не хочу даже сейчас плакать при тебе, пусть ты даже и не видишь этого. -Рета... - сквозь всхлипы, тихо зову по имени. Ты меня уже не услышишь, но я не могу прекратить повторять одно и то же слово, - Рета... Рета... Я никогда не думал, что вот так просто и быстро расстанусь с тобой. Мне казалось, что впереди у нас есть еще длинная дорога длиною в жизнь. А теперь посреди этой дороги могильная плита с надписью «Кисе Рета», через которую я при всем своем желании не смогу переступить, чтобы пойти дальше.