За водой

И-и-и, милый, чего тебе? Сказку рассказать? Про что – про камень чудесный, про злого дракона или про белый город? Не надо, уже все слышал? А про что же тогда? Про меня? Ну-у-у, зачем же, не люблю я про себя рассказывать, это будто хвалиться… А ничего я особенного не сделала… Неправда? Это кто тебе сказал? Ах, эльф заморский, что у нас на прошлой неделе гостил? Ну вот… Проболтался все-таки… А я не больно-то хотела, чтобы кто узнал… Стыдно? Я что-то плохое сделала? Да нет, почему же… наоборот, хорошее. Ох, ну вот, будто, и начала хвалиться – а не люблю я этого… Ну ладно, ладно, уговорил, расскажу. Все расскажу, как есть, ты уже не такой маленький, поймешь. Было это… дай, Владычица Вайрэ памяти, чтобы уж вспомнить точно… ну да, лет тридцать назад. Тогда Большая Война с Черным Владыкой уже под конец шла. Мы, правда, не знали еще, что конец. Жили мы тогда с Аргором, отцом твоим, на лесном хуторе вдвоем. Вдвоем – потому что больше никого не осталось. Муж мой помер от лихого мора, когда еще детки наши маленькими были. Да, не один у меня сын тогда был – трое их было, кровиночек моих ненаглядных. Аргор был младшим. С нами еще две семьи жили. Жили бедно, трудно, но выживали как-то. На полянах сажали пшеницу, свиней желудями лесными кормили. Если зимой Мор не придет, а летом – орки, то и ничего. А если придут – тут уж держись. От орков в лесу прятались, а от Мора нигде не спрячешься… Ох, трудно тогда нам было… Ну да ладно, чего жалиться, все прошло уже, да тебе и неинтересно. Да, так вот. Трое у меня сыновей было, выросли все сильные да ладные. И когда весть пришла, что войско собирается против Владыки Черного, они тоже воевать захотели. Сказали – надо подсобить воинам светлым, что из-за моря пришли. Чай, они за нас сражаются, хотя их земле Черный Враг не грозит. А если все по хуторам сидеть будут – то одни эльфы заморские не справятся. Ну что делать – отпустила я их. Благословила и отпустила. Только не вернулись они, деточки мои… Обоих убили, это мне один странник сказал, тоже воин раненый, который домой шел. Сказал – знал он сыновей моих, хорошие были воины, смелые да сильные – да оба и погибли. И смертью страшной – их балрог хлыстом огненным сжег. Балрог кто такой? Чудище это, как человек – только огромного роста, черный весь, и на нем плащ алый из настоящего пламени. Как будто крылья. И в руках у него огненная плеть, и той плетью он бьет всех и все горят… Ох, подожди немного… вроде, соринка в глаз попала… в оба глаза… Ну вот, все, все, дальше рассказываю. Так вот, узнала я о смерти деток своих, плакала долго, но делать нечего – дальше живу. И тут Аргор мой тоже на войну засобирался. Отомстить, говорит, хочу за братьев. Ох, как же я его просила со мной остаться, не ходить никуда – не послушал. Лук свой охотничий взял, куртку кожаную, что от отца осталась, и сказал – завтра ухожу. Тогда я и сказала: а я с тобой пойду. Он мне – да куда же ты, мать, женщин в воины не берут, да и стара ты… Сколько мне лет было? Да сорок пять годочков… Ну, не такая уж старая, у нас даже тогда люди лет до девяноста, до ста жили – а сейчас и вовсе… Ну, молодым все, кто немножко старше, кажутся старыми… А я и говорю – я в воины и не прошусь. Буду вам, воинам, кашу варить да портки стирать. Чай, это тоже нужно. Ну и еще – в травах целебных я разбираюсь неплохо, за больными ухаживать могу. Отговаривал Аргор меня – да я такая же упрямая, как он была, сказала: ты не пойдешь – я не пойду, а пойдешь – и я следом. Нечего мне здесь делать одной. Проспорили мы до утра – но утром Аргор согласился, чтобы и я шла. Вот и пошли мы вдвоем. С хутора вышли, пошли на юг – говорили, что там войско обретается. Два дня шли сторожко, оглядываясь, да Валар миловали – ни одного орка или зверя не встретили. Наконец, добрались до большой реки, а там и лагерь увидали. Наших лагерь, то есть эльфов заморских и тех людей, что с ними вместе сражались. Пришли мы туда, приветливо нас приняли. Аргора моего в отряд зачислили к таким же людям, а меня к раненым определили. Вообще, среди них, эльфов заморских, целителей много было. Но, понимаешь, они много сил на каждого раненого тратили, чтобы тот выздоровел, иногда пластом после песен своих целительных лежали. А ведь кроме того, чтобы лечить, надо было еще и раны перевязывать, и мыть раненых, и кашу варить, и белье стирать, и утешать их – иногда и за руку держать перед смертью, и глаза закрывать приходилось… Ох, тяжко это… Ну ничего, справлялась я, мы, бабы - двужильные. А еще – и ведро же поганое выносить тоже надо было, я и это делала. А что – и не позорно вовсе, как некоторые думают. Помогать людям – никогда не позорно. А кто троих детей вырастил – тот грязи не боится. Да, вот так как-то… Ну ладно, чего-то я отвлеклась, про грязь и кровь неинтересно тебе. Ладно, сейчас расскажу, наконец, про Майливэ, гостя нашего, и что у нас с ним приключилось. Случилось это где-то через полгода после того, как мы с Аргором в войско пришли. Аргора давно уже услали куда-то воевать, так мы с ним все равно расстались. Но тосковать мне некогда было, много слишком было работы. Иногда только думала – где сыночек мой, да не ранен ли, не убит ли? И всплакну иногда… Да, так вот, война по-разному шла – то мы побеждаем, то Враг. Как-то сильно он теснить нас начал, к югу мы отходить стали, к побережью. Я в лекарском обозе тогда шла. Обоз – дело известно какое, небыстрое. Нет, нас не бросили, просто так случилось, что на сотню, которая нас охраняла, орки накинулись. Много их было, орков, как бросились на нас, как принялись рубиться! Сотня и полегла почти вся. Орки, правда, тоже почти все погибли. Раненых не тронули – но и остались мы одни, без прикрытия. Эльфов десяток осталось здоровых, да еще легкораненых – десятка два. И все. А обоз-то большой – два десятка телег, да в каждой – по четыре-пять раненых из тех, что ходить не могут. Ну, делать нечего, стали мы потихоньку на юг двигаться, вслед за нашим войском. Осторожно шли, но первое время везло нам – ни орков, ни чудищ. Приободрились все, а я уж подумала – ну, все, пронесло, кажись, доберемся до войска спокойно. И как-то случилось так, что в дороге я с эльфом одним сдружилась, вот с Майливэ как раз. Он тоже ранен был, в голову. Ходил сам, да только такая рана у него была, что чары эльфийские ему не давались. Какие чары? Да песенные. Песни эльфы поют, а под них всякие чудеса творятся. Цветок вырасти может за час. Дерево расцветет зимой. Или покажут тебе что-нибудь невиданное, да так, будто не картинка это, а самая настоящая правда. Ну и всякое другое там. Майливэ ты видел – красивый он, да? Ну еще бы – высокий, волосы золотые, кожа белая – да без родинок или прыщей каких. Ну и глаза, само собой… Ох, зачем тебе рассказываю, ты же видел его! Впрочем, мужчины, они по-другому смотрят, не то, что мы, женщины. Влюбилась я? Да Валар с тобой, насмешил! Нет, конечно. Не в красоте дело. И не в другом чем. Чужие они все-таки, эльфы. А муж - свой должен быть, родной. Что, опять я отвлеклась? Ну прости дуру старую, сейчас дальше расскажу. Так вот, сдружились мы с Майливэ на том, что он помогал мне. Говорил, что песни целительные ему не даются, лекарям он помочь не может, а мне – самое оно. Ну и помогал. Кого перевернуть, перевязать, воды принести, покормить, всякое такое. И вот однажды остановились мы в лесу на ночь. Лес был не то чтобы большой, так, лесок, рощица даже. Телеги укрыли, часовых выставили. Вроде, спокойно все. Ночь прошла, а утром смотрю я – воды мало совсем. Ну, идти надо, стало быть. Не так далеко речка текла, а еще чуть дальше я вечером на родничок наткнулась, хороший такой, чистый. Дай, думаю, к роднику схожу с ведерками. Взяла два ведра, а тут и Майливэ подошел, говорит, давай, помогу тебе. Ну ладно – и он взял два ведра, пошли мы. Пока шли, разговаривали. Я тогда Майливэ спросила – не страшно ли ему было на войну идти, чай, ведь не на них враг напал, мог бы и дома остаться? А он и отвечает – нельзя, мол, на месте сидеть, если на соседа напали. Помочь надо. А то – сначала соседа убьют, потом за тебя примутся. Да и жаль соседа-то, все мы – дети Эру, мол. А что до страха – то да, страшно было. Но он пошел все-таки и надеется обратно вернуться. А я возьми и скажи – а чего вам, эльфам, бояться, вы же за Морем снова рождаетесь? А Майливэ улыбнулся, печально, и говорит: не все так просто, как вам, людям, кажется. Палец порезать – и то больно, а что уж говорить, чтобы душе с телом расстаться! Это такая боль, такой страх, что после него некоторые и жить снова не хотят, боятся. Так и остаются в Чертогах Мертвых. У него вот, друзья некоторые тут уже погибли, так он боится, что, когда вернется домой, то не найдет их. Я это себе представила – и правда, не так, наверное, и стоит нам эльфам завидовать. У нас, людей, ведь как – ушел в свой срок к Единому, да и все, а им – раз за разом возрождаться и жить. Может, и не нужна такая вечная жизнь-то. Опять я отвлеклась, ну прости, милый! Лучше бы не просил ты, не люблю я про свою жизнь рассказывать, не по чину мне. Чай, не героиня легенды какой. Ладно, дальше рассказываю. Вот идем мы, за водой, значит, среди кустов пробираемся, речка сбоку журчит, рядом совсем, и почти пришли уже, как вдруг Майливэ остановился. Лицо у него потемнело вдруг, будто туча на солнце ясное набежало. Насторожился он и начал вокруг озираться, будто что-то услышал или почуял. Я тоже осматриваюсь – только ничего не вижу, не слышу. Хотя почуяла что-то – вроде, гарью пахнет. Неужто пожар? Наконец, перестал Майливэ оглядываться, в одну сторону смотрит, прямо туда, где родник. А ведра на землю поставил. Я стою тихо, не шелохнусь, в голове одно только: ох, не добраться нам до своих! Кто тут – орки, чудище какое или пожар – сгинем мы все, одни только косточки останутся! И слышу – трещит что-то впереди, будто идет кто-то. Уже не просто гарью пахнет – дым вокруг! Из-за кустов выглядываю осторожно – а там! Черное что-то впереди, вроде человек – но огромный, в два роста! И черный весь, как головешка. Только на плечах – плащ алый! «Валарауко», - Майливэ шепчет, и лицо у него просто белое все, кровь совсем отхлынула. Я стою, бежать надо со всех ног – а я, ни жива, ни мертва, ноги не идут. Так и оцепенела. А Майливэ и говорит: «Прямо на лагерь идет. Лес пожжет и всех, кто там. И раненые не уйдут – не смогут. И другие их не бросят – и погибнут. Надо отвлечь его!» И прежде, чем я сказать что-то успела, как метнется Майливэ к балрогу! Мечом его ударил изо всей силы, да ведь не человек и не эльф это чудовище, с одного удара его не положишь. Завопил балрог и на Майливэ бросился. Плеть огненную поднял, и как ударит! Только эльфа уже давно на том месте нет – перескочил он реку одним прыжком. Балрог орет от злости. К речке подскочил – только воды-то он боится. Плетью своей размахивает на этом берегу, беснуется. А Майливэ снова меч поднял. Тут у меня ноги отошли, вроде, и я с ведерком к речке бросилась. Мысль у меня была – огонь ведь от воды гаснет. Зачерпнула я ведром воду – да как на балрога вылью! Балрог завопил, зашипел, пар пошел, дым – будто костер водой заливают. Не знаю, почему он на меня не бросился – то ли не понял, откуда вода, то ли решил сначала с эльфом расправиться. И как прыгнет на Майливэ через речку! И Майливэ прыгнул тоже. Над середкой речки они столкнулись, да оба в воду и упали. Пар шипит, дым, балрог орет, да и Майливэ кричит – шутка ли, с голыми руками в огонь броситься! Побежала я к месту, где упали они – там совсем неглубоко было, по колено, не больше. Пару там было, дыму – страсть! Как облако на землю спустилось. Балрог вопит, визжит, наконец, вижу – что-то черное на берег выбирается и ползет. Не потонул, вражина. Но и огня в нем маловато осталось, стал он сейчас неопасен, не то что нападать – самому спасаться надо. Стало быть, обоз наш в безопасности, от сердца у меня отлегло. Дым глаза ест, почти ничего не видно, а я в воде руками шарю – Майливэ ищу. Вроде, не выходил он на берег. Наконец, нащупала, вытащила. Он от боли чувств почти лишился, воды нахлебался, обожженный весь – хорошо хоть, глаза целы остались, не иначе, чудом. Я даже подумала сначала – умер, едва не заплакала. Но потом он воду выплюнул, вздохнул, и я так обрадовалась – будто сына на руках держу, живого. Ведра я бросила, конечно, Майливэ на спину взвалила, да потащила в лагерь. Так мы и вернулись обратно – ну да, сходили за водичкой. Смешно, да? Ну и я в лагере смеяться начала, никак остановиться не могла – это мой страх так выходил, смехом. А что потом? Да ничего особого. Хоть и сильно Майливэ обжегся, а выжил, да и выздоровел скоро – все-таки у эльфов заморских сил много, они от таких ран выздоравливают, от которых человек бы в два счета помер. И потом ему везло – жив остался. Так что к себе на родину он вернулся не духом бесплотным, а живым. И меня он благодарил очень, говорил, что я жизнь ему спасла, а так бы он погиб, захлебнулся. Да что я, я ничего, любой бы на моем месте так же поступил. Ничего я особенного не сделала, подумаешь… А скоро после этого и война кончилась, и Аргор мой живой вернулся, и твою маму с собой привел. Только вот обратно мы не вернулись, весь наш хутор, всю нашу землю море проглотило. А нам вот остров Владыки подарили. Большой, хороший, и земли здесь много, и лесов, и всего, чего человеку надобно. Навеки теперь избавились мы от врагов и войны. Спи, милый, долго и счастливо жить здесь тебе, и детям твоим, и внукам…