Люблю твоего кенара!

- А я его люблю, Кёя! – издевательски протянул Мукуро, провокационно почёсывая перья на шее довольного Хиберда, впавшего в полную нирвану. – Он, в отличие от тебя, такой милашка! - Сейчас ты разочаруешься в любви, травоядное, - голос Хибари был похож на наждак, выдержанный в жидком азоте. – И лишишься конечностей, которыми трогаешь мою птицу. Хибари так не бесился уже давно. Даже само появление в его жизни Рокудо хренова Мукуро не привело его в такую ярость, как то, что его личное и любимое пернатое вдруг воспылало страстью к скотине-иллюзионисту. Вся Вонгола покатывалась со смеху, глядя, как на общих совещаниях Хиберд, прикрыв глаза, сидит на вихрастой макушке владельца кольца Ада, изредка что-то чирикая и с явной симпатией кося круглым глазом на свой лиловый насест. А ходящие от ярости желваки Хибари были достойной компенсацией испорченной прически Мукуро, который быстро смекнул, что внезапная симпатия кенара может пойти ему на пользу в святом деле доведения председателя Дисциплинарного комитета Намимори до белого каления. Даже Скуало, однажды заглянувший по каким-то делам к Ямамото и узревший кaртину взаимной любви питомца Кёи и врага Кёи заржал в голос, но комментировать не стал, пробормотав что-то о нехватке времени и нежелании драться с Хибари впопыхах, зная, что Занзас за опоздание пустит его на фарш для его же собственной акулы. Кёя не мог понять, с чего вдруг собственная птица так полюбила его самого злейшего врага, но в первый раз он был в затруднении, не зная, как отвадить Хиберда от Мукуро. Убить хранителя кольца Тумана было, конечно, самым оптимальным выходом. Но услышав однажды, как Савада рассуждал о том, что животные часто чахнут и умирают, когда погибает тот, к кому они привязаны, задумался, не нанесет ли он своей птице непоправимый психологический удар. По словам жалкого Савады выходило, что Мукуро убивать нельзя. Правда, Кёя затем подумал, с чего Савада вообще об этом заговорил, но пришел к неутешительному выводу, что это говорит чертова интуиция босса Вонголы, которая, как ни крути, у Тсуны имелась. Видимо, Десятый почувствовал желание Хибари-сана изничтожить разноглазого иллюзиониста. Впрочем, это желание было у Кёи непрекращающимся с первых же минут знакомства с Мукуро. Даже сейчас, когда оба хранителя сидели связанные в подвале у вражеского клана Пинотти, которые каким-то образом сумели блокировать силу их колец и вывести обоих из строя с помощью усыпляющего газа, это желание не просто не утихло, а, напротив, усилилось в геометрической прогрессии, заставляя обычно хладнокровного Хибари жгуче жалеть, что он пока не в состоянии прикончить блядского Рокудо и спокойно заняться своим освобождением из лап этих ничтожеств. Кёя с трудом открыл глаза и, усилием воли прогнав из головы мутный туман, огляделся, непроизвольно ища взглядом ненавистного спутника, который, как оказалось, сидел рядом, опираясь спиной о стену и глубоко дышал, пытаясь прийти в себя. - Я раньше тебя очнулся, - произнес Мукуро, откидывая слипшиеся от крови и пота лиловые пряди со лба. – Я круче, Кёя. - Заткнись, тупой идиот, - ответствовал Хибари, чувствуя внутри странное облегчение от того, что иллюзионист жив и продолжает молоть всякую чушь. – Иначе больше не очнешься никогда. Надо выбираться. - Неплохо было бы, - согласился Мукуро, морщась от боли в затылке, куда его нехило приложили. – Только как? Силу колец блокируют, а выбраться отсюда своим ходом вряд ли получится. Ключей-то у нас нет. Хибари даже не стал отвечать – много чести. И молча занялся тем, что, по его мнению, сейчас было намного важнее – освобождением от веревок, которыми эти бездарные и уже почти дохлые травоядные связали Хранителей. Очень хреново, кстати. Минуты через две, растирая освобожденные запястья, Хибари соизволил обернуться к тоже вывернувшемуся из пут Туману. Почему-то тот факт, что разноглазая скотина уже свободна, вызвал изрядную досаду – было бы неплохо быть первым и смотреть, как итальянский ублюдок пыхтит, не в силах освободиться, и просит Облако помочь. Кёя подавил вздох разочарования – мечты, мечты… Мукуро вдруг внезапно скривился, хотя тут же попытался ухмыльнуться, но внимательный глава Дисциплинарного Комитета школы Намимори изучил бывшего врага и условного союзника достаточно хорошо, чтобы отличить дежурные издевательские кривляния иллюзиониста от гримасы боли. - Ну? – хмуро прошипел он, подавляя секундную панику, от которой разозлился еще больше. – Что еще? - Ничего, - быстро произнес Мукуро с такой великолепной небрежностью, что даже простодушному Саваде было бы понятно, что Рокудо врет. И Кёя разозлился еще больше. Во-первых, потому что вспомнил о Саваде и прочих травоядных, которые ждали их с миссии и понятия не имели, как они облажались. А во-вторых… нахрена этот идиот ему врет? Нашел кому и когда. Раздумывая над тем, не стукнуть ли этого клоуна пару раз, чтобы выбить дурь, Кёя с сожалением пришел к выводу, что сейчас время для воспитательной трёпки не слишком подходящее. Поэтому, не тратя лишних слов, Кёя присел перед прислонившимся к стене Мукуро, осторожно ощупывая вывернутую под неправильным углом ногу, которую не сразу заметил в полумраке подвала. - Перелом? - Вывих. - Идиот. - Кусок дерева. Хоть бы посочувствовал. - Ага. Сейчас залью тебя целебными слезами. - Не смеши. Скорее, растворишь в яде, который капает с твоих зубов… - .. а твоих у тебя сейчас не будет, жалкое травоядное. Может, хоть тогда заткнешься? Мукуро тихо зашипел от боли, шепотом ругаясь по-итальянски, пока Кёя быстрым и отточенным движением вправлял вывих. Вот угораздило же! Хоть и не перелом, но после такого даже думать не стоит бежать – Туман просто не потянет. Со своим кольцом и иллюзиями смог бы, а так – нет смысла и пытаться. Кёя прекрасно понимал, как больно сейчас Мукуро, и испытывал двойственное чувство удовлетворения и беспокойства. И еще злости от того, что какие-то жалкие людишки посмели поломать его личного… врага. Пусть временно и это всего лишь досадные издержки их работы, но все-таки… - Надо выбираться сейчас, Кёя, - Мукуро, как всегда, обращался к главе ДК фамильярно, как к лучшему другу, что бесило, но уже на уровне привычки. – Утром они придут и… короче, надо сейчас. - Ты не можешь, - сухо напомнил Хибари, едва сдерживаясь, чтобы не вмазать болтливому Туману. – Тебе нужен покой. - Ойя-ойя, неужели я дожил до того, что слышу неприкрытую заботу в твоем суровом голосе? – Хибари в который раз убедился, что Мукуро можно было заткнуть только кляпом или ударом по голове, желательно посильнее. Неизвестно, каким бы было следующее действие взбешенного председателя, но над головой Хранителей вдруг раздался знакомый писк и чириканье, и в маленькое оконце под потолком влетел Хиберд, всем своим видом выражая полный восторг от того, что видит вдвоем двух самых любимых людей. А потом под ноги пленникам упал ключ от камеры. - Заметил, когда перестали действовать Кольца и иллюзии? – Мукуро схватил ключ, другой рукой почёсывая кенара по голове, от чего тот сразу закрыл глаза от удовольствия, впрочем, вцепившись когтями в рубaшку Кёи. Птица словно связывала их, заставляя находиться близко друг к другу. - Во дворе дома, - быстро сориентировался Кёя, вспомнив их пленение. – Значит… - .. нам надо выбраться за пределы двора, там мы сможем воспользоваться всем, чем можем, - Мукуро с трудом встал. – Поможешь добраться до незаблокированного места? - С удовольствием бросил бы здесь, но ситуация не позволяет, - процедил Хибари, подхватывая пошатнувшегося Мукуро так, чтобы ему не приходилось опираться на больную ногу. – Идем. - Вот за что я тебя люблю, Кёя, так это за то, что ты мало говоришь и сразу приступаешь к делу, - Рокудо хихикал, горячо шепча прямо в ухо Хибари, пока тот тащил его по длинному коридору и по двору, где, как пренебрежительно заметил Хранитель Облака, эти кретины даже не выставили охрану, видимо, понадеявшись на свой блокатор. - Зато ты трещишь за троих, трепло. И не смей трогать мою птицу. Мукуро мерзко захихикал, откровенно прижимаясь к напарнику, но Хибари даже не стал выяснять, что пришло в голову этому извращенцу – и так понятно, что ничего нормального. Пусть болтает, лишь бы не терял бдительности. А отлупить его можно и потом, дома. Они проскользнули через двор, который не был освещен даже луной и перелезли через невысокий забор, причем Хибари с невольным уважением подумал, как Мукуро, который обычно вел себя как манерный педик, не издал ни звука боли. А боль от такого вывиха должна быть адская. Впрочем, Хибари уже не первый раз видел, насколько разный Мукуро в быту и в бою, что возмущало еще больше, потому что в бою к сволочному иллюзионисту не было никаких претензий. Попав в зону, свободную от блокировки, Мукуро сразу же активировал оба своих кольца, стабилизируя ногу и запуская какие-то только ему одному понятные иллюзии. Хибари только хмыкнул, держа свое кольцо наготове. Через пару часов Хранители уже добрались до ближайшего города, где, к счастью, был аэропорт и очень коррумпированные его работники, что позволило обоим беглецам вылететь в Токио уже через час. *** Вечером, отчитавшись перед Савадой, Кёя сидел дома и лениво листал томик стихов. В обычной жизни Хибари любил поэзию Басё и жасминовый чай. И не любил идиотов. Но про негатив в отношении идиотов знали все, в отличие от чая и Басё. Приятное Хибари Кёя оставлял исключительно для себя. Однако мысли о проклятом иллюзионисте, который стал неотъемлемой частью его жизни, постоянно вертелись в голове, что ухудшало состояние духа и настроение и без того мрачного главы Дисциплинарного Комитета. Слишком много чести думать об этом придурке. Дверь в комнату открылась, и слегка прихрамывающий Хранитель Тумана вошел, на ходу вытирая мокрые после душа волосы. Хибари с отвращением посмотрел на шелковое кимоно, вышитое цаплями и лотосами. Выпендривается, чертов идиот. Как будто специально одевается в такие шмотки, чтобы отвлекать его, Кёю, от дел. Впрочем, почему «как»? Естественно, специально. - Как нога? – коротко поинтересовался он, едва взглянув в сторону вошедшего. - Прекрасно, Кёя, - Мукуро поднял руки, скручивая влажные волосы в лиловый узел на затылке, отчего Хибари немедленно залип на тонких белых запястьях, выскользнувших из упавших к плечам рукавов. – Уже почти все в порядке… так что, я даже могу двигаться свободно. Мукуро скользнул к Облаку, нагло кладя руки тому на плечи и наклоняясь за поцелуем. Хибари быстро опрокинул того на футон, который так удачно подвернулся рядом. - Ты слишком много себе позволяешь, - прошипел Хибари, впиваясь в губы любовника и сдирая с него возмутительно аляповатую юкату. - О, да, - успел пробормотать Мукуро, торжествующе ухмыляясь, пока его ладони сцепились за шеей Облака, то ли обнимая, то ли желая задушить. - Оставишь хоть один синяк – забью до смерти, - задыхаясь, предупредил Хибари, кусая партнера за нижнюю губу. - Можно подумать, - небрежно фыркнул Хранитель Тумана. - Ты всегда это говоришь, даже скучно слушать… да и так все уже давно догадались. - Возможно. Только никому в голову не придет намекнуть мне об этом вслух. А сейчас заткнись и просто… заткнись. Шелест полностью сброшенной на пол юкаты заглушил остальное. Счастливый Хиберд довольно щебетал, наблюдая знакомую за последние полгода кaртину.