Лицом к лицу?

*Тор* После ухода Локи, двойники довольно сжато объяснили мне суть чар, под действие которых мы попали, и поспешили оставить меня наедине с собственными мыслями. Не знаю, как долго я просидел, пересчитывая собственные пальцы. Не то чтобы я ждал, что парочка из них пропадет, просто предсказуемость счета меня успокаивала. Локи бы умер со смеху, расскажи я ему об этом. Локи. У меня все еще крутились в голове его болезненные мысли… Жуткие голоса, похожие на голоса родных и близких теперь звучали намного тише, но слова, произносимые ими, по-прежнему разрывали сердце. Даже несмотря на то, что теперь я ясно понимал абсурдность своих подозрений и обвинений. Мне очень легко удалось справиться с непривычной ненавистью к себе… Девять миров, еще несколько часов назад я даже не знал, что это такое!!! А потом я встал и пошел к брату. Зачем? Я хотел понять. Но ЧТО я хотел понять? Чувствовал ли брат себя ВСЕГДА так? Конечно же нет. Тогда он не прожил бы и года. Действительно ли он с таким недоверием относится к окружающим? И так понятно, что да. Почему брат так себя ненавидит?.. Когда он заставил себя ненавидеть весь мир? Он не ответит на эти вопросы. Как и на множество других. Но не прийти я не мог. Просто потому что знать, что происходит с ним, и бросить его в одиночестве было невозможно! Зачем я узнал все то, что узнал, если ничего не смогу с этим сделать? В нашем обмене должен был быть смысл… И вот, сидя на краю его постели я почувствовал тепло над лопаткой и понял, что брат вот-вот положит руку мне на плечо.. Но, спустя одно очень длинное и теплое мгновение, Локи опустил руку на простынь. Мне стало больно. А потом Локи тихо и очень серьезно сказал, глядя прямо перед собой: – Не знаю, что именно ты думал или чувствовал, но могу тебя заверить – я совершенно точно не чувствую себя именно так… - потом поджал губы, и через силу договорил. - По крайней мере, не все время. Он бросил на меня косой взгляд, снова уставился в никуда и заговорил очень быстро: - Скорей всего заклинание сработало на тебе сильнее, чем на нас, просто потому, что ты не привык к воздействию чар. Можешь быть спокоен – если тебя все еще посещают странные мысли или ощущения, то скоро они исчезнут. Я развернулся к брату, сам не зная, что хочу сказать или сделать, но Локи самим своим видом не позволил мне и рта раскрыть. – Не подумай только, что то, что я сейчас с тобой говорю, означает, что я решил примириться со всем и сдаться. Я просто не хочу, чтобы ты испытывал ко мне жалость. Не считай меня несчастным безумцем. Никогда, ты понял? Никогда. Потом Локи усмехнулся. Как же иначе. И, глядя мне в глаза, указал рукой на дверь из комнаты: – Иди, выспись. Завтра у нас важный и очень длинный день. Завтра в обед ты будешь сражаться с двойником своего друга, а вечер проведешь, передавая меня страже Асгарда. Так что последнее, на что ты должен отвлекаться – это жалость. Если тебе вдруг захочется погладить меня по голове и закутать в одеяльце – можешь прорепетировать отчет Одину о том, на что теперь похож Нью-Йорк, и это пройдет. Иди. Потом он лег и повернулся ко мне спиной. Завтра? Должно быть, об этом было написано в зачарованном письме. Но завтра - это завтра. Я посмотрел на его спину – он бы еще «Мне никто не нужен!» на рубашке вышил. А потом подумал: «Вроде бы ты такой умный, а все равно дурак. Законы это законы, а семья это семья». Не хочет больше говорить - и ладно. Всё равно, последние пара минут были невероятным прогрессом по сравнению с его поведением в последнее время. Я взял край сбившегося почти на пол одеяла и укрыл Локи с головой. Потом оперся ладонью на его плечо, встал и, не оборачиваясь, вышел.