***
Мир наклоняется, и моё безвольное тело погружается в воды самого глубокого из всех океанов. Пузырек за пузырьком выходит моя старая жизнь, метр за метром я приближаюсь ко дну. Всеобъемлющая тишина вокруг, глаза пытаются увидеть хоть что-то в этом мутном пространстве. Синева сверху отдаляется, и я мысленно прощаюсь с ней, как с последним другом. Здесь есть только мы с Ничто. Пустота в тёмной вуали, концентрат отсутствия мыслей. Ничто нельзя почувствовать, увидеть, ощутить, потому что Ничто - нет. С каждой секундой, проведенной рядом, я растворяюсь, теряя пульсирующую боль, которую так долго копил. Незаметно испаряются мысли и эмоции, а пустота убаюкивает. Остро заточенная коса аккуратно разрезает память, снимая слой за слоем чувства, и за вуалью видна ехидная ухмылка. Нужно бежать во что бы это ни стало, бежать, сохранив Идею. Я напрягаю каждый мускул и скрываю Идею в воспоминаниях, путаю Ничто, петляю в боли, пробегая из одного воспоминания в другое. Лабиринт становится всё запутанней, и я уже сам не знаю выхода. Ничто злится. Вода вокруг мгновенно закипает и в ярости превращается в обжигающий пар, и этот пар режет моё лицо осколками стен, возведённых мною, чтобы дать время. Дно уже близко, но Ничто поглотило всю мою память. Больше нет ничего. Нет смысла бежать, нет смысла сопротивляться. Здесь, на большой глубине, нет ничего. И никого. Кроме Идеи. Я разрываюсь снопом искр, разбрасывая ошмётки личности, и в безумном водовороте, похожем на взрыв сверхновой, я слышу далёкий зов и вижу то, что нельзя увидеть. Спасён. Я протягиваю руку и касаюсь дна.***
Я на берегу огромного ледяного острова, пустого и безжизненного. Это не остров даже, а гора посреди океана, насмешка над Ничто. На мне нет одежды, у меня нет имени. Я должен подняться наверх. Идея что-то шепчет мне, но вой ветра заглушает все звуки. Я слышу только крики погибших, я чувствую только холод смерти. Острые снежинки впиваются в мою беззащитную кожу, и мышцы сводит от бесконечного холода. Проходит час, а может быть, два. Я всё также иду вверх по склону. Делаю шаг за шагом, шаг за шагом. Сил не осталось. В конечностях только боль, а кости скрежещут, стачивая суставы. Я опускаюсь на четвереньки, и вой ветра превращается в заунывную песню на струнах внутри. Успокаивает, убеждает сдаться, даёт надежды на то, что всё это закончится. Душа, забыв про Идею, входит в резонанс с ветром, и музыка становится ощутимой вибрацией вен. Каждая нота задевает что-то внутреннее, опуская всё ближе к земле, неистово прижигая и отбирая ценную энергию. Но я встаю. Я поднимаюсь, шаг за шагом выпрямляясь, опираясь на вибрирующие струны и делая вызов ветру. Крик. Меня отбрасывает бешеным штормом, и я кричу громче, пытаясь сделать хоть что-то. Мой вой, смешанный с болью, сотни раз отражается и превращается в последний стон умирающего кита. Последний удар хвостом по водной глади. Ветер замолкает. Слышу грохот сверху, будто взрыв, и земля начинает дрожать. Я боюсь, ведь эта сила заставила замолчать ветер, а значит, сильна, как никто иной. Но теперь слышно шёпот Идеи, и я прячу страх, увожу его в глубины сознания. На меня несётся волна, вобравшая в себя всю тяжесть снега этой горы, и под этой лавиной я найду свою погибель. Я уже чувствовал, как ломаются мои кости и как разрываются мои органы, как кровь хлещет из ужасающей раны в груди, как легкие наполняются снегом, но время останавливается. Лавина застывает. Сердце ещё стучит, и стучит так громко, что лёд под ногами покрывается трещинами, и эти трещины, будто лучи яркой звезды, расходятся вокруг, наперегонки устремляясь к лавине. Удар за ударом моё сердце ломает лёд. Удар. И я проваливаюсь в темноту.***
Синяя мгла вокруг. Здесь теплее чем сверху, здесь нет ветра, но я чувствую. Чувствую чье-то присутствие. Адреналин гонит кровь, и струны натягиваются, готовые порваться. Несмотря на боль в каждом капилляре, продвигаюсь вперед, почти на ощупь. В этой пещере льда нет света, а есть лишь сумрак, идущий откуда-то снаружи. Я заперт и не вижу выхода. Дыхание. Чье-то звериное дыхание. Вокруг, то слева, то справа, и как бы быстро я не крутился, мне не понять направления. Я окружен кем-то, чья злость ощущается кожей, кем-то, чье дыхание топит лёд вокруг. Я принимаю его вызов, я готов сражаться. Вокруг рушатся ледяные своды, и пот проступает на лбу. Его глаза, наполненные кровью, глаза Зверя, неотрывно следят за мной. Мы кружимся в безумном танце, и каждый не хочет начинать бой первым, изматывает противника страхом. Каждый момент новая глыба льда срывается с потолка пещеры и с оглушительным дребезгом разбивается неподалёку. Дыхание Зверя обжигает тело. Смех Зверя обжигает разум. Идея вспыхивает ярким пламенем, и я бросаюсь в отчаянии на нечто огромное, животное, покрытое мехом, бросаюсь, даже не надеясь нанести хоть какой-то вред. Гигантская когтистая лапа отбрасывает меня на несколько метров, ломая ребра и оставляя глубочайшие порезы на коже. Я чувствую смерть. Я слышу хохот Зверя, хохот палача, который заносит топор над головой. Я собираю всю свою боль в клубок, наматывая каждое разочарование новым мотком вокруг. Нематериальный клубок, полный яда, злости, ненависти. Тошнота. Сжимаю, давлю, не даю растечься. Это черное пламя охватывает моё тело, перемалывая кости, поднимает меня над землей. Слезы, тягучие и черные как нефть, капают из моих глаз. Лёд шипит, испаряясь, обволакивает меня горячим паром, обжигая Зверя. Зверь, перестав смеяться, бросается в схватку с огнём и кусает его, стараясь победить зубами то, что не может победить ни лёд, ни вода. На мгновение лицо Зверя оказывается напротив моего. Я вижу страх, вижу силу, которая питает мою Идею. Пламя боли перебрасывается на мохнатую шкуру, и неистовый крик вырывается из его глотки. Последний вдох, и Зверь выдыхает собственный пепел, пепел существа, столь могущественного, что у него хватило смелости забыть о силе Идеи. Пещера рушится, и лёд превращается в бурлящий поток реки, уносящий моё слабое обгорелое тело вниз. Я позволяю. Мне нужен отдых.***
Я снова слышу музыку, и понимаю, что это была не песня ветра. Это была та музыка, которую я давно позабыл, которую я так старался спрятать глубоко внутри, пытался уничтожить. И глубокий океан, и Ничто, и остров, и Зверь — защита, которую я возводил целую вечность, стражи, которых я поставил охранять мои воспоминания от себя самого. И эта ледяная гора, вовсе не гора, а вулкан, огнедышащий дракон Земли, в котором плещется раскалённая лава. И где-то внутри него плавает ящик Пандоры, тот ларец, опутанный цепями, сквозь щели которого доносится тревожная музыка. Музыка, которую нельзя разобрать, а можно лишь почувствовать. Ярко полыхает Идея, чье мерцание подчиняется хаотичному ритму музыки. Я стою на берегу озера лавы, и её брызги прожигают мою кожу, рвут вены, обугливают кости. Моё тело, почти безжизненное, опускается в лаву. Глаза плавятся, вскипает кровь, а сердце разрывается от напряжения. Почерневшие кости пальцев касаются ларца, из которого идёт невероятная сила, и цепи рвутся. В последний момент своего сознания я слышу чёткую музыку, как будто идёт она не снаружи, а изнутри. Музыка изнутри. И взрывается вселенная. Каждый атом разлетается на кусочки, и в мгновение ока дробятся звёзды и планеты. Боль миллиардов и миллиардов существ соединяется в последний крик, проникающие в моё сознание. Я вспомнил. Я вспомнил боль, которую так долго прятал внутри. Которая так глубоко была похоронена, так скрыта, что её нельзя было увидеть. Но Идея твердила мне, что нельзя забывать то, что однажды прожито, нельзя забывать то, что принесло боль. Нельзя забывать. Но я забыл. Забыл... Забыл... Забыл... Мгновение за мгновением, кадр за кадром я переживаю прошлое. Оно кромсает мою душу, но шрамы рубцуются, и кожа становится всё крепче. Чем глубже я погружаюсь, чем больнее эти воспоминания, тем больше во мне силы. И из потухших углей разгорается пламя, однажды скрытое в ящике Пандоры. Я силён. Я чувствую боль. Я существую. Ларец захлопывается. Выдох. Открываю глаза.