*
Часом ранее
Возвращался я с универа, как всегда, долгим путем, пешком, через длинные улицы, не пересекая их и не сокращая дорогу. Дома меня никто не ждал — родители занимались изучением космических аномалий в Германии и звонили раз в месяц. Болтал я с ними на прошлой неделе, так что их звонка я не пропущу. Я обещал соседке погулять с ее собакой, но лень, знаете, — великая и сильная штука, практически непобедимая. Поэтому без особой спешки я шел, не думая ни о чем особенном и не планируя ничего грандиозного. Тихая, размеренная жизнь — это моя стихия. Лицо его, пухленькое и овальное, казалось, материализовалось из воздуха. — Здравия-здравия желаю, Андрей Федорыч, здрасте! — затараторил он. Человек с черным цилиндром, не закрывающим лысину на голове, одетый в черный костюм с розово-оранжевой рубашкой и с брошкой кролика на пиджаке, он выглядел лет на сорок, хоть и голос его казался детским, несформировавшимся — почти воплем. — Ненавижу, когда мое отчество коверкают, — заметил я. Еще здороваться буду, размечтался, клоун. — Ой, извините, простите, многоуважаемый, простите дурака! Андрей Федорович, Фе-до-ро-вич… — Я не сдержался и закатил глаза, а незнакомец продолжал, нагло схватив мою руку и начав изо всех сил ее трясти: — Ну, будем знакомы, многоуважаемый! Меня вы, конечно, помните… — Не-а. Алкоголик какой-то, подумалось мне. Хотя перегаром от него совсем не пахло. Наркоман? Или, того хуже, промоутер какой или пиарщик? Ужасы третьего тысячелетия. — Как? — он вспрыгнул и его цилиндр свалился. Кролик оттуда не выполз, хотя должен был — так было бы больше эффекта. Выглядел он так, будто я его пырнул ножом, и я из последних сил сдерживался, чтобы не засмеяться. Судорожно подобрав головной убор, сумасшедший поклонился мне и произнес: — Как же, Федорович Андрей! — Я поморщился. — Я Архип Аристархович Акинин — юрист вашего с недавнего времени покойного дядюшки… — Сплюнь, блядь, — не выдержал я. — Живой у меня дядя! Акинин как-то грустно улыбнулся. — Я про вашего троюродного-то дядю — Филиппа. Не помните? И я вспомнил. Да-да, был у меня один родственник, так сказать, черная овечка семьи: многолетний алкоголик, безработный, но с поступающими к нему из неизвестных источников деньгами. Жил он в каком-то дачном поселке далеко-далеко от Москвы, в маленьком коттедже в глуши области. Я ездил к нему как-то в детстве, пока он не начал пить постоянно и безмерно. Холостой, с рыженьким котиком на пару, он всегда смеялся и лыбился, не обращая внимания на то, что происходило вокруг — горе ли, счастье ли… Это все, что я о нем, в принципе, помню. И еще он показывал классные фокусы. На прошлой неделе родители поведали мне, что дядя этот умер при загадочных обстоятельствах. Расследование полиция заморозила, похороны не провели и проч. Меня больно интересовало, что случилось с его рыжим котом… Я заметил, что Акинин уже долго что-то мне говорит и переключил внимание обратно на «юриста». Что-то не верилось — чтоб такая одежка и у человека с высшим юридическим? Надеюсь, я в будущем не буду так одеваться. — Поэтому, — Акинин вытащил откуда-то толщенную стопку бумаг. Из пиджака? Из штанов? Я еле сдерживался, чтоб не заржать. — Вам придется подписать эти бумаги? — Я что, сдурел, что ли? Мало ли смертные приговоры какие-то… Акинин странно на меня посмотрел. Да, я сморозил глупость, несколько смертных приговоров — это перебор. А вдруг? — Вы, э-э, с некромантом знакомы? — уточнил он. — Каким на хрен некромантом? Вы в компьютерные игры переиграли, многоуважаемый? — мое терпение было готово лопнуть. — Что вы вообще от меня хотите? — А что это вы про некромантов не знаете? — он ответил вопросом на вопрос. — Вас не учили о высших расах? Я развернулся и пошел куда подальше. Клоуна это привело в ужас. Он побежал за мной, словно его кто-то преследовал, приговаривая: — Подождите, подождите, многоуважаемый, стойте же! Вы обязаны взять на себя эту ответственность! Никто другой не подходит, да и по завещанию все остается вам. — Завещанию? — что-то мне казалось сомнительным, что дядя был в состоянии такого легкого опьянения, чтобы здраво распоряжаться своим имуществом. Тем более, как это завещание могло касаться меня, человека, с которым он виделся крайне редко? — О чем вы? — Вы что, меня не слушали? Филипп Сергеевич оставил вам все свое имущество — кроме кота, — невозмутимо констатировал юрист. Когда разочарование по поводу кота улетучилось, мною овладел шок. Я и не заметил как Акинин, легонько меня подталкивая, завел нас в маленькое кафе, где уселся за столик в углу. Я же плюхнулся на стул и попытался по глазам Акинина определить, прикалывается он или говорит серьезно. — И, — я сглотнул, — что мне, кхм, полагается? — Дом в Англии, — юрист вытащил листочек из кармана, к которому был прикреплен ключ. На нем был написан адрес на четком английском. — В Бордо, — Акинин снова вытащил бумажку с ключом, в этот раз из другого кармана. — Лаборатория в Париже и, конечно же, дом вашего дяди в России — там вы точно были. — Я кивнул на автомате, наблюдая за Акининым с офигевшим выражением лица, а он продолжал: — Переходим к самому главному, — он бережно вытащил из кармана (сколько их у него?) ключ и запечатанное письмо, содержание которого выглядело довольно емким, — многоэтажный дом. Вам полагается быть новым домовладельцем, правда, жители там эксцентричные, — тут он направил на меня полный сочувствия взгляд. — Адрес — в письме, но я вас сегодня туда провожу, вы его точно запомните. Его лицо снова приняло жизнерадостный и невозмутимый вид, и он пододвинул ко мне стопку бумаг, которую я видел еще на улице. Интересно, он так странно одевается, чтобы у него столько вещей в костюме помещалось? Он протянул мне ручку, наверное, надеясь, что я так сразу все это подпишу. Ага, щас. — А как мне убедиться… Архип Аристархович, что вы меня не надуваете? Тут впервые его лицо стало серьезным. — Многоуважаемый, я вижу, вас не посветили во многое, что происходит вокруг и что касается непосредственно вашей семьи, однако, забота об этом доме является теперь вашей ответственностью. От нее вы не сможете отказаться, — он вздохнул, — как бы вам этого не хотелось. Не знаю, почему вам кажется, что я вас обманываю… Действительно, подумал я. — …Но я могу вам сказать одно: если вы спросите ваших родителей, знают ли они меня, они вам ответят, что да. Мои знания о вашей фамилии велики: я знаю, что вы учитесь на юридическом факультете Московского Государственного Университета, вы живете один недалеко отсюда, — тут он с точностью до квартиры назвал мой адрес, — вы ведете совершенно бесцельное существование, что видно по вашим статусам ВКонтакте, и ваши родители звонили вам в четверг прошлой недели в тринадцать-сорок-два. Я сощурил глаза. — Откуда? — Я присутствовал в их лаборатории, — ответил юрист, будто это было самым привычным для него делом — шляться по НИИ космических систем. Надо будет удалиться из всех соц сетей, подумал я, и глубоко вздохнул. — Скажите, — начал я, — вы от меня все равно не отстанете? Он покачал головой так резко, что цилиндр его улетел в неизвестном направлении. Пока он его искал, я принялся изучать бумаги. А на вопрос Акинина, удивленного, что я намерен прочитать каждую бумажку, я ответил, что не зря же три года убил на юрфак. Документы оказались вполне нормальными, все по закону, хотя почему-то некоторые фразы были дублированы в латыни. На мой вопрос, почему, Акинин ответил, что «так принято». Ладно-ладно. Когда подписи, измотавшие мою руку, наконец, закончились, я думал, что сейчас меня оставят в покое, я прочту письмо, пойму, что да как — все-таки, на меня только что дом переписали (и не один), надо бы собраться с мыслями. Не тут-то было. Акинин назойливо вывел меня из кафе, и мы направились пешком в неизвестное мне направление. Он что-то говорил, вроде объясняя мне, что жители дома могут показаться мне странными, но я не обязан их пугаться. Я решил, что не бояться людей, какими бы отморозками они не были, я сумею, поэтому отключился от его болтовни, любуясь зданиями города. К счастью, дом находился не так далеко. Когда мы прибыли, я был не в восторге: трехэтажная постройка, окрашенная в желтоватый цвет, с новейшими пластиковыми окнами, которые совсем не подходили под полуразрушенную треугольную крышу. Архитектор, спроектировавший его, видно, не мастер. — Добро пожаловать, — сказал Акинин, в этот раз подозрительно тихо. Прежде чем я успел что-либо предпринять, он как-то странно подпрыгнул, заерзал и сказал: — Желаю вам удачи! На все ваши дальнейшие вопросы, уверен, вы найдете ответ в письме. До скорых встреч! Он ушел быстрым шагом и испарился за углом, хоть я окликал его и даже пробежал за ним несколько шагов. Что-то теперь меня настораживала вся эта ситуация. Будь, что будет, подумал я, откопал из кучи полученных ключей нужный и вошел в дом. Ох, лучше б я этого не делал…*
Я перестал орать, когда веревка остановилась. Не знаю, что с ней случилось, но я был рад положительному прогрессу. Тут я увидел, что бледнокожий парень стоит с вытянутой рукой, и ладонь у него светится. Я закрыл глаза и вновь открыл. Это сон, подумал я, точно сон! Нереально… Мои мысли прервались, когда я шибанулся о пол. Я прокрутил весь знакомый мне мат на всех языках, которые знал, но все-таки сознание было в восторге — никогда я еще так не любил землю и силу гравитации. — Наконец, — сказал я, — terra firma. Впрочем, лучше бы я и этого не делал. Лучше бы я, видимо, вообще сегодня дома сидел и сериалы смотрел. Все лучше, чем то, что произошло далее. Жильцам или не понравилась латынь, или я их оскорбил тем, что не поздоровался, не поклонился или еще что, но они вмиг оказались вооружены: кто с кинжалом, кто с копьями, «пират» вытащил пистолет, а беловолосые девушки зашипели. — Что ты сказал? — не без угрозы спросил бледнокожий, вертя в руке кинжал. — Э-э... А что я мог сказать? Лично я бы посчитал «пидарасы» намного обидней…