Так лучше

      Холодная, почти ледяная вода из-под крана в мужской уборной спорткомплекса на короткие мгновения дарила приятное онемение, но в результате не помогла – щека саднила от удара бывшего сокомандника, да еще и опухла. Гребанный Дайки, гребанный Кисэ, нашлись, блядь, правильные и принципиальные!.. Герои! От унижения хотелось выть.       Самым сраным было то, что внушение Аомине оказалось действенным. Кисэ хотелось уничтожить, сделать что угодно, чтобы он даже выйти против Сейрин сейчас не смог… Но теперь стало понятно, что не только Хайзаки мог наплевать на правила. Вот только если Хайзаки применял силу лишь для своего удовольствия, Аомине с равным успехом использует ее для защиты друзей, и уже только потом ему будет дело до последствий. Его тон не оставлял ни малейших сомнений – если Хайзаки попробует помешать матчу Кайджо и Сейрин, он жестоко пожалеет.       Вот же черт! И с каких пор эти ублюдки снова стали такими дружными?!       – …Ты и правда жалок.       Готовый сорваться на вылезшего неизвестно откуда наглеца, баскетболист резко обернулся на голос, даже не задержав взгляд на отражении в висящем над раковиной зеркале. Поэтому ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, кто сейчас стоял перед ним. И уже готовые вырваться слова оскорбления сами по себе растерялись на полпути.       – А ты что тут забыл? – наконец поинтересовался Хайзаки. – …капитан?       Ниджимура лишь поморщился от насмешки, явственно прозвучавшей в обращении. Даже сейчас Хайзаки не растерял своих наглости и самоуверенности.       – Не мог же я пропустить матчи Зимнего кубка.       – Давай, можешь порадоваться за своих любимчиков, – фыркнул юноша. – Вали, вдруг успеешь кого застать до конца перерыва.       Хайзаки не повезло, что других посетителей в туалете сейчас не было. Хмыкнув и неторопливо шагнув к своему бывшему игроку, Ниджимура уверенным и размашистым движением ударил того по уцелевшей стороне лица. Небрежность удара была обманчивой – не успев даже охнуть, Хайзаки в мгновение отлетел к закрытым кабинкам и распластался на холодном гладком кафеле. Ну, хоть пол был мытый.       – Ты, сука, что!..       Договорить Хайзаки не дали. Тяжелый ботинок от души впечатался в солнечное сплетение всей поверхностью, заставив парня буквально задохнуться и судорожно глотать воздух.       – А теперь заткнись, ублюдок, и послушай меня.       Именно этот ледяной тон некогда заставлял вспыльчивого и заносчивого баскетболиста затыкаться и выполнять то, что приказывал капитан (на тот момент) баскетбольной команды Тейко.       – Я столько времени убил на то, чтобы наша команда в Тейко сыгралась, – Ниджимура не шипел и не орал, но от этого его ровно и спокойно звучащий голос казался лишь более угрожающим и пугающим. – И сейчас, стоило мне только выкроить время и пойти посмотреть на игру тех, с кем когда-то играл заодно… Что за дерьмо я увидел, можешь мне объяснить? Для чего я, сученыш, десятки раз выгораживал тебя перед тренером и учителями, чтобы тебя не отстранили от игр? Для чего вбивал в твою тупую башку хоть сколько-то благоразумия, чтобы ты мог играть с другими ребятами? За каким сам спускал тебе прогулы и драки? Чтобы после всего в итоге увидеть, что, оказывается, можно стать еще большей тварью, так, Хайзаки?       Ответить на это обвиняемому было нечего. Хотя ужасно хотелось огрызнуться да послать этого альтруиста на хуй и еще дальше. Но придавливающая к полу и больно упирающаяся в ребра чужая обувь не позволила выдать что-то кроме ожесточенного зубного скрежета в попытке сдержать болезненный стон. Впрочем, ответы на эти вопросы Ниджимуре и не требовались. Выждав немного, он убрал ногу с груди брюнета. Хайзаки, приподнявшись, кое-как принял сидячее положение, упершись спиной о закрытую кабинку.       – Я знал, что ты будешь играть, и не хотел приходить, – теперь Ниджимура говорил с каким-то усталым разочарованием. – Глупо было надеяться, что хоть что-то за это время изменилось. С тебя-то что возьмешь, но не позволять тебе совершать всякую херню было моей обязанностью. И пусть я больше не капитан сборной Тейко и Поколения чудес, мне стыдно перед Кисэ. Мне жаль потраченное на тебя время. И жаль тебя. Мой тебе совет – бросай баскетбол.       Никто не любит, когда указывают, как стоит поступать. Что уж тут говорить о Хайзаки? У него буквально потемнело в глазах от ярости. Мало было Ниджимуре ударить его, так теперь пиздит о какой-то там ебучей жалости, да еще и приказывать вздумал?! С каким-то придушенным взбешенным возгласом он подорвался с пола и попытался ударить Ниджимуру. Хотя что-то уже подсказывало, что попытки эти бесполезны. И точно, дождавшись того, что Хайзаки рванет к нему, в накрывшем его приступе агрессии совершенно не думая ни о правильности размаха, ни о выгодности позиций, Ниджимура без особых церемоний пнул того коленом в живот. И на этот раз позволить Хайзаки вырваться он не собирался. Хотя тот даже при большом желании едва ли смог бы это сделать.       Из легких снова в один момент вышибло весь воздух, и Хайзаки с угрожающим треском приложился затылком и спиной о едва не выбитую из петель от такого неподобающего отношения дверь туалетной кабинки.       – Ниджимура, блядь, и какого тебя принесло… – простонал он, едва устояв на ногах и попытавшись удержаться за ручку злополучной дверцы, запавшей от толчка внутрь.       Ниджимура только невесело усмехнулся и оглядел неважно выглядевшего собеседника. Теперь уже по всему лицу цвели внушительные гематомы, а сам он, сгибаясь в три погибели, держался за живот.       – Так ты смотришься куда лучше. Наверное, стоило бы отодрать тебя еще в Тейко, может, потом бы стал осторожнее и умнее. Ты силен, этого у тебя не отнять, но именно поэтому ты не можешь оценивать свои силы против других.       – На хуй иди, – вяло отозвался Хайзаки. Жалостливый и презрительный взгляд Ниджимуры бесил. Однако и сил противостоять ему почему-то не оставалось.       – Ты не будешь победителем. Даже если на сотню очков обойдешь противника – пока не поймешь того, ради чего стоит играть, ты – проигравший. И почему я вообще должен объяснять тебе это? Ты хоть представляешь, сколько раз мне хотелось выпнуть тебя из команды взашей, насрав на все твои умения? Твоя нынешняя команда очень неплоха. Но без тебя ребята сыграются намного лучше и сумеют проявить себя, не полагаясь на такого эгоиста, как ты. Я уже сказал, что смотрел вашу игру. Ты – не более чем огромная заноза для ничуть не менее талантливых и по-настоящему сильных ребят. Хватит считать себя особенным. В Тейко я себя постоянно останавливал, но сейчас могу прямо сказать – баскетбол не для тебя. Пока не стал окончательным дерьмом – найди то, что подойдет лучше.       – Я же сказал!.. Это не твое дело! Я сам решу, что мне нравится, без твоих сраных нотаций! И я продолжу играть!..       На бесстрастном лице Ниджимуры внезапно появилась легкая усмешка. До Хайзаки же не сразу дошел смысл собственных слов. Серьезно? Он и правда только что сказал, что будет заниматься тем, что нравится – играть и дальше? Его и правда задело упоминание, что остальные могут быть не хуже него? Ну охренеть теперь.       – Может, и не все так безнадежно, – значительно мягче произнес Ниджимура. – Но, зная тебя, ты точно еще напросишься на неприятности, верно?       – Да какое тебе вообще до этого дело?!       Ухватив опешившего Хайзаки за ворот, Ниджимура резко подтянул его ближе и, не позволяя вырваться, фактически укусил того за губу. А затем сразу же полностью накрыл его губы своими. Хайзаки изумленно распахнул глаза, но за первую же попытку отстраниться чужие сильные пальцы болезненно сгребли заплетенные в дреды волосы.       Кривясь и проклиная все на свете, Хайзаки уже почти задыхался, прежде чем Ниджимура позволил ему наконец отвернуться и сделать вдох.       – Наверное, мне нравится ставить на свое место таких вот зарвавшихся засранцев. Поэтому обязательно еще увидимся, – прочитать выражение светлых глаз было невозможно. – И к тому времени будь добр, избавься от этих дебильных косичек. Иначе побрею собственноручно.       После этого Ниджимура отпустил его и неторопливо направился обратно к выходу. Окончательно проглотив язык, Хайзаки лишь молча смотрел ему в спину, пока юноша не скрылся в коридоре. Только через несколько минут, все еще держась за ноющий живот, спортсмен покинул уборную и дотащился до ближайших пуфиков. И, конечно, именно в этот момент его отыскали сокомандники.       – А… Хайзаки, что-то случилось?.. – все полученные побои ныли и обещали в скором проявиться и донимать еще сильнее.       Ему хотелось накинуться на ребят и наорать благим матом. И, может быть, он бы действительно сорвался. Но предупреждение Ниджимуры вновь недвусмысленно зазвучало в голове. И уверенность, что он и правда до него доберется, только окрепла.       – Ничего. Расходимся, мы свое все равно уже отыграли.       – Может тебе до медпункта сходить?        Вот же достали!       - Блядь, да в порядке я. Сказал же, валите. А я в парикмахерскую.       И это пока ровным счетом ничего не значило. Возможно, прежняя высветленная копна непослушных жестких волос на самом деле будет смотреться лучше. Однако с каким-то мрачным и обреченным удовлетворением Хайзаки припомнил, что номер телефона со средней школы он не менял. И Ниджимуре, мать его, это точно известно. В противном случае он бы так просто не ушел. Потому что ставить на место зарвавшихся засранцев у него действительно отлично получается.