Не выше нуля

Вечер. Снег валит крупными хлопьями и тут же превращается под ногами в раскисшую грязь. Возле метро, несмотря на час-пик, почти пусто. Или это только ей так кажется? Она – женщина в чёрном. Ни намёка на романтический ореол, просто натовский пуховик, джинсы и берцы – всё в тон её обычного настроения. Она читала, что женщины любят так делать: одеваться в тон настроения. А вот и её герой, бессмысленный и беспощадный. Чуть в сторонке – друг героя докуривает сигарету. Видно, что он привык курить быстро и не затягиваясь. Постоянно куда-то торопится. Вот и теперь: – Всё, котаны, я сваливаю. – Да, вали уже. Хули ты ещё здесь. – Ну, Арка, ты чё такая? Ладно, всё. Парни заключают друг друга в крепкие объятия, и друг героя просачивается через стеклянную дверь в вестибюль подземки. Молчание. Тепло. – Арка, правда, ты злая. Совсем пацана затроллила. – задумчиво изрекает герой минут через пять. – Да, та ещё сука. Свет её очей притащился из пригорода ради этого мудака, а мудак мало того, что на полтора часа опоздал, так ещё и слился в самый разгар вечеринки. Она так и не успела дойти до той кондиции алкогольного опьянения, когда можно начинать реализовывать смелые мечты. Например, обратиться с мольбой о целомудренном поцелуе. – Не. Я бы так не сказал. – А не похуй? И ты вали. Заебал. – она громко смеётся. На смех оборачиваются прохожие. – Похуй. Не вопрос. – тон у героя такой, каким положено соглашаться со смелым доводом оппонента во время научного диспута. Геройский, в общем, тон. Ему досадно, что друг предпочёл его обществу каких-то девочек из общаги, но показывать эмоции – это слишком. Особенно, при Арке. Она, ведь, если слабость увидит – сразу пропишет в табло. Берцы медленно, но верно, впитывают снежную кашу. Ей хочется заплакать. Просто для того, чтобы он увидел. Нет, жалеть он не станет, вот ещё. Но так хочется, чтобы увидел. Обломок сосульки торчит из груди, прошил навылет. Слёзы застывают льдинками в глазах, осколками зеркала Снежной Королевы. Она наносит удар: – Просто признай, что тебе сейчас хуёво. – Это с чего вдруг? – и взгляд такой. Заинтересованный. – Ну… ты считаешь этого уебана своим другом. А он вот так. Никакой трагедии. Просто, ещё одна незадавшаяся туса, куда её, Арку, позвали исключительно для количества. Это ведь так сложно – взять и сказать человеку, что хочешь с ним, именно с ним, поговорить обо всём. Обязательно надо компанию. Она понимает. Сама поступила бы так же. Лёд становится всё толще и толще, грозит разорвать грудную клетку изнутри. Сейчас бы кулаком в челюсть. Её фирменный удар, незаметный, быстрый и очень мощный. А потом бить ногами, железными носами grinders’ов по рёбрам и в мягкое. Голову… Нет, голову она не тронет. Этот мозг ещё послужит всеобщей энтропии, так что, лучше обойтись без сотрясения. Дыхание вырывается паром через приоткрытые губы, кровь бросилась к лицу. Плевать, что он подумает. Скорее всего, ничего не подумает. Ему же безразлично. Медленный выдох на шесть счётов. Лёд поднимается выше, сковывает гортань. – Хотя, о чём я. Тебе же до пизды. – Арка… – Хуярка! – она смеётся как пьяная, хотя злость для неё – лучшее средство от хмеля. – Ты думаешь, что мне нет до тебя дела? – всё то же равнодушное любопытство. – Да, не думаю. Оно, как бы, по факту. – легко и весело, никаких претензий. То есть, ей кажется, что это должно звучать именно так. – Кто тебе об этом сказал? – Ты. – Арка. Я никогда. Не говорил. Такого. Герой в этот момент предельно серьёзен. И, вот, теперь ей действительно смешно. Она складывается пополам, бьёт ладонью по колену, пинает стенд для рекламных объявлений, потом начинает задыхаться. Лёд добрался до сердцевины, заставил бронхи сжаться. Вот, тварь. Только не сейчас. Что угодно, только не приступ. Это он должен сейчас корчиться, вцепившись в проклятый стенд. Медленный вдох на десять счётов. Выдох – как получится. – Пиздец, блядь. Ебучая сырость. Проводить тебя до электрички? – Ну, если тебе очень хочется… Снег продолжает падать, засыпая следы от двух пар «военных» ботинок, и тает. Обычная для этого города зима.