Вопрос доверия

Жарко. Слишком много солнца. Уже почти три часа они следят за предполагаемым виновником номер один и его возможными союзниками на пляже. Хотя Эмма не слишком утруждает себя слежкой. Она благосклонно улыбается слишком юному и слишком восторженному молодому человеку, который раболепно протягивает ей холодный коктейль. Юноша смущается ещё больше и лопочёт что-то совсем невразумительное. Фрост как будто внимательно слушает, склонив голову к плечу. Из всех людей на пляже почувствовать фальшь и презрение в улыбке может только один. Циклоп застыл каменным изваянием в паре метров от Эммы — руки на коленях, подбородок на сложенных ладонях. Алые очки сверкают на солнце. За всё время он так и не пошевелился, внимательно сканируя местность. Эмма уже давно забросила свои откровенные попытки по соблазнению Икс-мена номер один. Сначала она делала это только ради развлечения, чего скрывать. Это было занятным вызовом — соблазнить идеал Людей Икс, заставить его желать Белую Королеву. Ну, и, конечно, возможность утереть нос мисс Совершенство и насладиться семейным скандалом тоже сыграла свою роль. Эмма не особо скрывала свои намерения, забавляясь всем происходящим. Проблема в том, что чертов Саммерс так же спокойно и невозмутимо отверг её. На ремарку о явной проблеме в его браке он ответил, что это её не касается. — Сильнее всех — владеющий собой, — говорил Сенека, и Эмма готова была подписаться под этими словами. Сначала приведи в порядок свою голову, разложи всё по полочкам, отключи чувства, и тебе не будет равных в любой игре, которую сможет предложить мир. Но в самой Эмме что-то сломалось после Дженоши, она уже не была так уверена в том, какой путь выбрать. У Циклопа такой проблемы не было. Фрост давно призналась себе, что контролю Саммерса мог позавидовать каждый. Он слишком собран, слишком сосредоточен на цели и сбить его невозможно. Она также с трудом предполагала, что могло вызвать его гнев (помимо выходок Логана, конечно). Впрочем, когда кто-то на протяжении многих лет вынужден круглосуточно отвечать за толпу подростков со способностями, нервы этого кого-то или уподобятся стальным тросам, или будут уничтожены. Однажды Эмма исподтишка попробовала залезть в голову Циклопа, и лишь слабая усмешка на его губах стала ответом. Саммерс поднаторел в телепатии и мог бы тренировать учеников, так совершенна была его ментальная защита. Его разум сбивал с толку, путал, не давал пройти в глубь. И Эмма признала своё поражение. Сейчас он сфинксом сидит в нескольких метрах от Фрост, покрываясь карамельным загаром и игнорируя всё и всех вокруг. Новая тактика Эммы также не приносит плодов. Она давно знает, что мужчины — те же мальчишки, просто играют в настоящие машинки. Как только одному из них становится нужен кто-то или что-то, остальные тоже проявляют интерес. Но пока Саммерс игнорирует её. Эмма надеется, что только пока. Фрост откидывается в шезлонге, с наслаждением делая глоток холодного напитка. Ну, совсем без награды она не осталась. *** Нэмор что-то говорит, и Эмме почти не надо притворяться, что она смеётся. Одновременно, она не забывает чуть заметно отстраниться, не позволяя цепким пальцам атланта скользнуть ниже по ноге. У короля Атлантиды проблемы с пониманием границ — позволь ему чуть больше, и он попытается захватить всё. Эмма это уже проходила и не собирается повторять ошибку. Ладно, не совсем ошибку, тогда Нэмор нужен был ей для дела, а совместная постель стала своеобразным бонусом к достижению цели. Но сейчас Нэмор ей не нужен, а портить отношения с ним ещё рано. Эмма бросает взгляд в сторону, отмечает, что Скотт разговаривает с Грозой. Он как будто и не видит жадного взгляда Нэмора, его победных замашек и превосходства самца на лице. Эмма чувствует укол обиды и тут же отдергивает себя. Может, они со Скоттом теперь и вместе, но во многих отношениях он остался всё тем же бесчувственным чурбаном. Команда и Школа всегда на первом месте. Эмме пришлось забыть о ленивых подъёмах в полдень, неспешном завтраке в постели. Нет, нет, Скотт старается быть бесшумным, на рассвете выскальзывая из её объятий, но этого нельзя сказать о его подчиненных и учениках, которые могут начать тарабанить в дверь или просто пробить стену рядом. И Эмма, Белая Королева, ревнует. Не к Джин, нет. Она ревнует к его друзьям, к их теплым отношениям семьи, к его работе, к его делам. Ревнует и всё же смиряется, когда Скотт всё так же ставит её на второе место. Иногда она думает, что это говорит слишком о многом — Белая Королева никогда бы не приняла подобного. Но отказать себе в маленьких фокусах Эмма не способна. Нэмор, как акула, легко заглатывает наживку, и ей нужно только выдерживать дистанцию, чтобы не подпустить его слишком близко или не оттолкнуть слишком явно. Она слышит смех Скотта и вздыхает про себя, признавая новое поражение. *** — Думаю, Старк будет рад встрече с тобой, — не поднимая головы от бумаг, заключает Скотт. Эмма отворачивается к шкафу с одеждой и начинает придирчиво выбирать платье. Она надеется, что Циклоп не успел увидеть разочарование и недовольство на лице. Мир постепенно начинает возвращаться к обычному состоянию — Мстители снова собрались, Озборн сидит в психушке, а у Людей Икс появился дом. И даже король, который и привел мутантов к единению. Эмма бросает взгляд через плечо и фыркает. Скотт всё так же роется в бумагах, решает проблемы с едой и водой, сводит сметы как вышколенный клерк, налаживает контакты с Сан-Франциско. И ему, в общем-то, всё равно с кем и куда идёт Эмма. Неважно, что это её бывший любовник, важно, что Старк снова вхож к героям, а такие связи нужны Людям Икс. Фрост задумчиво смотрит на своё отражение, решая оставить ли колье или нет. — Эй, он только поправился, дорогая, так что не используй сразу всё своё обаяние. Эмма видит в отражении, что Скотт на миг поднимает голову и чуть улыбается. — Об обаянии я попрошу тебя позже, когда нам понадобятся рекомендации в мэрию. Фрост подхватывает боа и направляется к выходу, по пути решая, отвесить ли подзатыльник этому нахалу, которой так уверен, что она сделает всё для него и его проклятых Людей Икс. Или, может, наслать на него кошмаров сегодня ночью? Эмма царственно замирает на пороге. — Вернусь утром, — небрежно бросает она, точно зная, что Саммерс внешне никак не отреагирует на это. *** Она входит в комнату, и как только закрывается дверь, отрезая её от чужих взглядов, бессильно прислоняется к шкафу. День и битва были долгими. Эмма вымотана, несмотря даже на обычную дозу адреналина в крови. Она отдыхает, думая о том, что надо снять перепачканную форму. Основной минус белой формы — она быстро пачкается. С другой стороны, на Эмме обычно не так много одежды. Эмма слышит тихие шаги, и мигом позже сильные пальцы ложатся ей на плечи, начинают медленно массировать затекшие, сведенные напряжением мышцы. Эмма закрывает глаза и откидывает голову назад, на плечо Скотта. Одна из причин, почему она его любит, это абсолютное доверие. Только с ним она может закрыть глаза и точно знать, что ничего плохого не случится. — Ты устала, — мурлычит ей на ухо Скотт. Его руки уже не просто разминают мускулы, а ласкают бархатную кожу, затем начинают медленно скользить ниже, и белая ткань бюстгальтера падает на пол. Мигом позже полные груди оказываются в ласковом плене ладоней мужчины. Он зажимает соски между большим и указательным пальцами и продолжает неторопливые ласки. Эмма улыбается, она не уверена, что этой части её тела нужен массаж, но лишь заводит руки за голову, обнимая Скотта за шею. Саммерс зарывается лицом в густые белые волосы, глубоко вдыхает. Эмма чувствует, как почти с сожалением его тонкие пальцы оставляют нежно-розовую плоть сосков в покое и устремляются вниз. Она охает, когда ладони Скотта замирают в опасной близости к поясу, мягко поддевают ткань. Скотт опускается на колени, оставляет поцелуй на её пояснице. От ощущения губ на своей коже у Эммы перехватывает дыхание и сладко тянет внизу живота. Почему его ласки продолжают так сильно влиять на неё? Она хочет повернуться, чтобы раздеть его, Скотт ласково, но настойчиво останавливает её, встает и мягко прижимается губами к волосам — Иди в душ, я сейчас, — шепчет он. Эмма включает воду и блаженно замирает, пока горячая вода смывает с неё запахи и грязь битвы. Усталости она уже не чувствует. Дверь открывается неслышно, лишь по сквозняку Эмма понимает, что Скотт уже здесь. Она поворачивается к нему и протягивает руку, помогая ему найти её. Скотт не ходит в душ в очках, и глаза его закрыты. Она знает, что её помощь не так уж и нужна, но просто хочет, как можно скорее снова почувствовать его. Эмма на миг замирает, любуясь тем, как стекают неторопливые струйки воды по широким плечам, по плоскому животу Скотта. Хотя он и не стал слишком накачанным или мощным, домашнее прозвище "Слим" теперь кажется доброй насмешкой. Скотт улыбается, с поразительной точностью протягивает руку вперед и касается её губ. — Покажи, — просит он. Эмма опускает взгляд вниз, в который раз напоминая себе повесить в ванной зеркало, так будет проще. Она позволяет Скотту смотреть на неё своими глазами, оценивать стройное, совершенное тело, покрытое мириадами капель. Её награда — слышать его судорожный выдох, видеть, как наливается кровью и багровеет его член. Скотт тянется вперёд и берет бутылочку с верхней полки, выдавливает на ладонь шампунь и начинает нежно мыть волосы Эммы. Его движения неторопливы, несмотря на учащенное дыхание. В их ванной все средства стоят только на своих местах, потому что Скотт обожает ухаживать за её телом. Ему нравится пропускать её густые волосы между пальцами, скользить ладонями по плечам Эммы, бережно смывая грязь и усталость. Сама Эмма ловит себя на том, что это нравится ей ничуть не меньше. Его пальцы с чуткостью слепого скользят по бархатной коже, с совершенной точностью следуют изгибам тела. Иногда Эмме кажется, что Скотт может как-то угадывать положение новых синяков и ссадин. Скотт тянет её под струи воды, и там впервые с жадностью припадает к её рту, ласкает языком губы, ладонью придерживая её затылок. Эмма отвечает быстро, ненасытно, почти с яростью и гладит его плечи, его широкую спину. Он на миг отстраняет её от себя и начинает покрывать короткими поцелуями её лицо. — Моя, — шепчет он в перерывах, и голос его дрожит от возбуждения и ярости. — Только моя. Эмма вместо ответа скользит ладонью по напряженной плоти, медленно размазывает большим пальцем капельку смазки по головке члена. Её с ума сводит контраст между Циклопом и Скоттом. Циклоп не может потерять голову или проявить заботу. Скотт в стенах их спальни нежен и ласков. Циклоп не чувствует вины, Скотт никогда не избавится от этого чувства. Циклоп может отправить своего сына на смерть, а Скотт оплачет на похоронах их обоих. Между ними есть и что-то общее. Циклоп и Скотт — великие собственники. Первый монополизировал ответственность и чувство долга. Второй — не собирается делить свою женщину ни с кем. Он как-то признался Эмме, что одна из причин, почему они с Джин расстались, была в том, что в какой-то момент Скотт перестал понимать кто с ним рядом — Феникс или его бывшая одноклассница. Его смерть и воскрешение принесли новую проблему — Скотт смог понять и принять себя всего, признать, что темные желания дремали в его сердце и до встречи с Апокалипсисом. Невозможность простить Джин того, что она не смогла — или не захотела — разграничить своё "Я" и "Я" Феникса привело к отчуждению. Скотту нужно точно знать, кто рядом с ним. Эмму он любит всю, со всем её темным прошлым и тайнами. Фрост продолжает ласкать член мужчины и не отказывает себе в удовольствии поддеть Скотта. — Ты даже не ревновал меня ни разу. — Я? — удивленно спрашивает Скотт, но Эмма слышит скрытую ухмылку. Его вторая ладонь медленно скользит верх по внутренней стороне её бедра, на миг замирает. Эмма прикусывает губу, когда самыми кончиками пальцев Скотт касается клитора. — Я каждый день хочу убить всех мужчин, которые имеют возможность видеть тебя. Эмма слегка сжимает его яички, и Скотт тихо стонет прямо в её ухо, но продолжает. — Я постоянно хочу отстрелить голову Нэмору на всех наших встречах. Я хотел голыми руками задушить Тони Старка, когда ты пошла к нему на встречу. Его пальцы продолжают тем временем глубоко погружаются в неё, и Эмма выгибается навстречу ласке. Скотт подхватывает её на руки, приподнимает и прижимает к стене. — Я просто не хочу заставлять тебя думать, будто я не доверяю тебе, — выдыхает он. Эмме хочется рассмеяться и расплакаться одновременно. Вместо этого она проводит рукой по его щеке и нежно целует его закрытые глаза, пытаясь выразить всю признательность. Скотт никогда не стремился менять её. Даже в малом. Это было её решением начать меняться ради него. Скотт подхватывает Эмму на руки, притягивает к себе для нового поцелуя, нестерпимо медленно входит в неё и замирает. Он слишком хорошо знает и чувствует Эмму, её усталость. И хотя его возбуждение всё ещё смешано с яростью битвы, Скотт сдерживается, совершая медленные толчки. Эмма целует его, выдыхая стоны в приоткрытые губы Скотта. Жаль, что она не может видеть его взгляд сейчас. Не может ощущать смесь чувств из осознания разрушительной силы способностей Скотта и полной уверенности в собственной безопасности. Скотт позволяет себе чуть ускорить темп, позволяет себе на время снять самоконтроль, и, кончая, тихо и бессвязно что-то простонать. Эмма дрожит в его объятиях после собственного оргазма. Скотт не разнимает объятий, продолжая удерживать Эмму на руках, выходит из душа. Она отдыхает и задается вопросом, в какой момент тоже начала закрывать глаза, разделяя со Скоттом любовь в темноте, через прикосновение пальцев и губ, восхитительного ощущения тепла и стука не своего сердца. Эмма знает, что сейчас, пока он несёт её в спальню, глаза Скотта закрыты, но она также знает, что вместе с ним она точно никогда не заблудится.