***
Кругом был туман. Такой плотный, что в нём терялись собственные руки. Исаак сделал усилие и попытался разогнать туман. Получилось ненадолго, но этого хватило, чтобы разобрать путь до дома. Плохо дело. Собственное творение почти перестало его слушаться. Исаак бежал к дому, словно тот мог пропасть в любой момент. Так и было. Белая пелена в любой момент могла затянуться обратно, и не было никакой надежды, что получится разогнать её вновь. Исаак споткнулся о торчавший из земли корень, но тут же вскочил и в несколько широких прыжков преодолел оставшееся расстояние. Этот затерянный в лесу домик был единственным его убежищем, пусть даже нёс на себе отпечаток вечный скорби, оставшийся единственной памятью о прошлой хозяйке. Как же её звали? Исаак даже этого не смог узнать, но зато всё ещё мог почувствовать следы, свойственные его роду. Он знал только об одной из Халльгеров, кто навсегда ушёл из Кольнема в Валлерал. Королева-ведьма Изольда. И также Исаак знал, что она погибла в замке, который располагался в другой части этого леса. Даже королева не спаслась от слепой ненависти церкви. Исаак заскочил в дом и привалился к двери, будто боялся, что туман может прорваться в дом. Он знал, прекрасно знал, что однажды поплатится за содеянное, только столкнуться с этим всё равно оказался не готов. Исаак улыбнулся и тихо рассмеялся. Не было ни единого повода для такой реакции, просто ещё одна вышедшая из-под контроля затея. Оттолкнувшись от двери, Исаак прошёл дальше и повалился на старую скрипучую кровать, обнял свалявшуюся подушку. Он чувствовал себя выжатым, измотанным. Зачем он продолжал делать то, ради чего и поселился в этом лесу, если это больше не приносило удовольствия? Жизнь стала такой же пустой, как и ложь, из которой она состояла, а оборвать или изменить её не хватало ни сил, ни смелости. Исаак понимал, что всегда был слабаком. Только слабак мог выбрать путь лжи. Стук в дверь оказался столь неожиданным, что Исаак бы точно подпрыгнул, если бы не лежал. Кто вообще смог найти этот дом? И с чего вдруг решил постучать? Это место не похоже на жилое, а ближайшие жители, к тому же, прекрасно осведомлены, что если в этом лесу кто-то и обитает, то лучше с ним не пересекаться. Что же, как бы то ни было, но любопытство взяло верх, поэтому Исаак встал и подошёл, чтобы открыть. Первое, на что он обратил внимание – голубой рог и золотистые глаза незваного гостя. Маг. Это немного объясняло, как он дошёл до дома, но не вносило ясности в то, зачем пожелал войти. Или не совсем маг… Серые, лишённые зрачков глаза чувствующего были способны заметить некоторые странности: обрывистость магических потоков, узлы, соединявшие со сторонними линиями, несколько слишком толстых и натянутых нитей-основ. Незнакомец не принадлежал этому миру, но оказался вписан в него. – Это место не сильно изменилось… И снова обитаемо… – пробормотал незнакомец, рассматривая Исаака. – Впрочем, именно вас я и хотел сейчас встретить. Исаак застыл, когда гость посмотрел ему в глаза. Долгий, пронзительный взгляд, не оставлявший возможности отвести глаза. Отвлекавший от того, как зашевелились магические нити, оплели заклятьем, до самого сознания, самой сути. Гость прервал зрительный контакт, мягко улыбнулся, и в этот момент Исаак почувствовал, что совсем не против пообщаться с ним, и что сейчас может… Говорить правду. Любую. Свободно. Когда он мог такое в последний раз? – Не знаю, зачем вы искали со мной встречи… Но проходите… – Исаак отошёл в сторону и кивнул в сторону стола. Там стоял только один стул, но Исаак приволок из угла табуретку, на которой валялось несколько старых книжек и всякая мелочёвка – это было закинуто на кровать. Возможно, стоило извиниться за беспорядок дома, но ведь это была простая вежливость, а на самом деле Исааку всё равно. И раз он мог не врать, то и не делал этого. – Кто же вы? И для чего я вам? – спросил Исаак, когда они оба сели. – Странник. Хенбетестир. Хожу по миру, узнаю истории разных людей. В этом нет какого-то особого смысла, просто образ жизни. Сюда я пришёл, чтобы узнать о том, кто зачаровал этот лес туманом. – Зачаровал лес, значит… И что же вам ещё известно? – спросил Исаак с прищуром. – Ничего, – без промедления ответил странник. – Я даже не был уверен, что это вы, просто это был самый вероятный вариант: найти создателя чар в месте, подобном этому. На самом деле, я слышал, что никто не знает правды об этом месте. – Действительно. Откуда же взяться правде, если её не может рассказать единственный, кто её знает? Исаак сдавленно рассмеялся. Когда-то он любил смеяться, но чем дальше, тем чаще делал это либо через силу, либо против своей же воли. Наверное, он был бы даже рад разучиться смеяться, чтобы уж точно больше не делать этого никогда. – Исаак… – тихо сказал Хенбетестир и кивнул сам себе. – И что же вам мешает рассказать правду? Это такой большой секрет? – Ох, нет, если бы… Точнее, когда-то, думаю, секретом это было, но сейчас нет смысле делать из этого тайны. Я чувствую, скоро мне будет всё равно, узнает её кто-то или нет. Просто… Не знаю, что произошло сейчас, что и как вы сделали, но обычно… Я разучился не лгать. Я не смог сказать правду даже тогда, когда это было нужно, когда очень этого хотел. – Значит, сейчас вам ничто не мешает рассказать правду о себе и об этом месте? – Значит, да, – пожал плечами Исаак. – Не могу сказать, что в этой истории будет много приятного и интересного, но раз вас интересуют разные люди, то вот он я. Я происхожу из одного древнего рода, родина моя отнюдь не в этих слепо слушающих церковь местах. Возможно, вы слышали про Кольнем. Может даже бывали там. Когда-то давно наша принцесса стала женой местного короля, такое вот заключение союза между королевствами. Не буду о ней рассказывать, если вы достаточно любознательны, то уже знаете историю Изольды. И то, что местные церковники убили её за попытку помочь гонимым магам. Я не потомок самой Изольды, но из того же рода. Исаака с детства отличала любовь к выдумкам, проказам и розыгрышам, а ещё – любопытство. Ему было очень интересно побывать там, где погибла самая смелая представительница рода – ведь действительно надо иметь завидную храбрость, чтобы, будучи ведьмой, предложить союз правителю королевства, где очень плохо относились к магам. Так что ничего удивительного, что однажды Исаак сбежал в Валлерал. Почти по тому самому пути, который когда-то спасал магов. Здесь Исааку очень пригодилась способность ловко врать. К нему и так относились настороженно, когда опознавали мага (а это сложно не сделать, ведь в почти белых глазах очень заметно отсутствие зрачков), а если бы узнали, что он из Кольнема – быть беде, если не сразу гибели. Так что Исаак рассказывал о себе всё, кроме правды. Если честно, ему очень нравилось врать, примерять раз за разом новые личины. Был в этом интерес, азарт. Однажды «придумав себя» сложно было остановиться. Исаак понимал, что даже если бы мог без опаски рассказать о себе, то не стал бы этого делать. Потому что быть собой скучно, потому что сам он был далеко не так интересен, как созданные образы. – Ложь прекрасна уже тем, что гораздо легче заставить поверить в неё, чем в правду, – заметил Исаак с улыбкой, в которой читалось явное отвращение. – Все врут. Просто одни играют в благородство, другие врут неосознанно. Я же просто не скрываю от себя того, что ложь – неотъемлемая часть жизни. Что лучше других я разве что качеством лжи. Пару лет Исаак просто странствовал и по возможности узнавал больше о событиях прошлого. Так он узнал слухи о том, что в лесу есть какой-то заброшенный дом, где жила раньше дева, чьё имя давно забыли. А ещё, так как Исаак мог видеть больше прочих, он заметил, что среди жителей прилегавших к лесу земель были и потомки тех, кто убил всех магов в замке. Эти потомки часто были очень горды поступками своих предков. Для начала Исаак решил найти тот дом, чтобы поселиться в нём. У него уже созрел план, чем заняться дальше. Любовь к проказам опасно сплелась с жаждой отыграться на людях за то, что было совершено в прошлом. Это желание стало только сильнее, когда в обнаруженном доме Исаак почувствовал знакомые следы. Он посчитал, что это знак, что сама судьба привела его в это место. Исаак заколдовал часть леса, теперь его мог в любой момент заволочь плотный туман, вне зависимости от погоды. Опасное явление, ведь в этой местности много болот. Из-за тумана в эту ловушку природы стало слишком легко угодить. Этого Исаак и хотел. – О, как забавно было заставлять людей плутать по лесу! Так было весело наблюдать за тем, как они с искажёнными страхом лицами пытались найти дорогу! Я просто не мог сдержать смеха, когда наблюдал за ними. Особенно весело то, что в этот момент они были бы рады получить руку помощи даже от самых заклятых врагов. Даже от магов. Даже святоши. Многих Исаак отпускал, когда ему надоедала эта игра. Просто рассеивал туман, а там уж судьба человека была в его руках. Но далеко не всем так везло. Были и те, кого забавы Исаака заводили прямиком в болото. Он смеялся, наблюдая за тем, как умирали потомки тех, кто с таким же безумным восторгом убивали его собратьев, прикрываясь божьей волей и очищением мира от скверных магических тварей. Особенно приятно, когда в ловушку попадали служители церкви. Их Исаак особенно долго дурачил перед тем, как оставить умирать. Выходя к людям, Исаак продолжал рассказывать небылицы. Во многих местах именно он пустил слух о том, что во всех бедах, которые обрушивались на зашедших в лес, виновата болотная ведьма. – Люди так охотно верили в это… Я даже удивлялся сначала, ведь ведьмы с того самого дня обходят это место стороной, так как оно навевает очень неприятные воспоминания, а потом понял, что люди о таком не задумываются и не хотят задумываться. Они и рады были сделать виноватой несуществующую ведьму. Сами охотно обвесили слухи новыми подробностями, придумали образ ведьмы. Нашлись даже те, кто утверждал, будто мельком её видели! Так глупо и так смешно. Хорошо хоть, не решили пока на неё поохотиться. Они ведь не найдут этой ведьмы. Но виноватую всё равно найдут, – добавил Исаак и развёл руками. Совесть Исаака не мучила от слова совсем. Он не считал, что делал что-то воистину дурное. Однако со временем он начал от такой жизни уставать. Угнетало одиночество. Исаак понимал, что на лжи прочных отношений не построить, а честным быть он разучился. У него не было друзей, да и приятелем вряд ли можно было назвать хоть кого-то. Можно было бы вернуться домой… Да что-то не давало. То ли мысль, что там не примут, то ли место это не отпускало. Вероятно, это был признак того, что Исаак начал терять контроль над ситуацией. И вот однажды Исаак решил позабавиться над девушкой, что пришла на болота за ягодами. Просто заставить побродить в тумане, припугнуть, а там уж найдёт дорогу назад – молодец, нет – невелика потеря. Шутка не удалась. Увидев девушку поближе, Исаак понял, что не хочет ей вредить. Было в ней что-то очень светлое. Слишком светлое. Словно она произошла от самого доброго мага на свете. Исаак таких не знал, да и в девушке магии не видел совсем, но хорошо чувствовал след той чистоты, которая не была свойственна людям. – Её звали Сюзанна. Водяная лилия. Её волосы были такие же белые, как лепестки кувшинки, – с мягкой улыбкой сказал Исаак, предавшись тёплой ностальгии. – Я помог ей выйти из леса. Узнал, что она работает в пекарне. Попытался поговорить, но быстро понял, что честно способен только молчать. Я подумал, что такой как она, хотя бы часть правды, но можно рассказать. Что она примет даже такого слабого и пустого человека. Однако… Я даже имени не мог сказать! – воскликнул он надрывно. – Она была со мной такой искренней. А я безнадёжен. И в итоге безнадёжно влюбился. Изначально Исаак решил проводить и больше на глаза не попадаться, раз уж попытка сблизиться была обречена не провал, но раз за разом он ловил себя на том, что шёл к пекарне, чтобы просто увидеть Сюзанну, а если повезёт – побыть рядом с ней. От молчаливого наблюдения одиночество только сильнее вгрызалось в душу. Хотелось подойти, обнять и просто беззаботно поговорить. Как делали люди, которых он всё также не любил, с которыми играл, которых губил. Последнее происходило всё реже. Кого хотел Исаак уже завёл в болото, смерть остальных удовлетворения не приносила. Да что там смерти, туманные игры тоже стали не по душе, но отказаться от них Исаак не мог. Даже смех его стал ложью. Последним светлым моментом в его жизни стала Сюзанна. Удивительно и неправильно было то, что она принимала его. Точно знала, что он постоянно врал о себе, но всё равно очень тепло относилась. Угощала. Пела. Рядом с Сюзанной на душе уже становилось легче, но пение дарило тот покой, которого очень не хватало. – Я хотел, чтобы она улыбалась. Чтобы она тоже была рада, когда мы вместе. Но что я мог сделать? Я не мог открыто сказать ей, что беспокоюсь, что хочу что-нибудь для неё сделать. Поэтому решил помогать, когда точно вижу, что ей нужна помощь. Приносил с болот ягоды, чтобы она не ходила по этим опасным местам. Пытался делать хоть что-то хорошее, на что ещё был способен. На самом деле Исаак долгое время отрицал свои чувства. Врал себе, что просто привязался к человеку, который был к нему добр. Что ему было важно только это, а не сама Сюзанна. Нет. Настал момент, когда Исааку пришлось признать, что дело не в этом. Что он полюбил. От этого осознания стало жутко. И противно. Исааку стала противна собственная суть. Не имел права кто-то вроде него любить такую светлую и заботливую девушку. Он мог плохо на неё повлиять, или, что ещё хуже, пускай и было маловероятно, она сама могла его полюбить. Почему-то казалось, что Сюзанна способна полюбить вопреки всей его мерзости, лживости. – Я испугался. И решил больше не приходить. Наверное, я её этим расстроил, но ей будет лучше без меня. У неё и так забот хватает, нечего добавлять к ним лесного губителя, – вздохнул Исаак и поджал губы. – Сколько уже прошло времени? Наверное, месяц. Как-то я потерял счёт времени. Мне не хватает встреч с ней, но лучше мне не приходить. Так будет правильнее. Я не должен отступаться от этого решения, я должен хоть раз не сдаться слабости. К тому же, кажется, я больше не могу покинуть лес. Хенбетестир внимательно смотрел на Исаака. Поникшего, отчаявшегося и явно чего-то недоговаривающего. – Может быть, должен. Или нет. Но чего же ты на самом деле хочешь? Раз уж сейчас ты честен, то будь честным до конца. – И правда, – он усмехнулся. – Я бы хотел снова встретить её, быть честным с ней, признаться в чувствах и… Поблагодарить. Как бы ни хотелось, я ни разу не смог сказать ей «спасибо». – Судьба иногда даёт второй шанс. Может быть, сейчас ты уже не сможешь открыться ей, но однажды вы сможете встретиться вновь. – Только на то и надежда, что однажды перерождение окажется к нам благосклонно, – согласно кивнул Исаак. Они ещё немного поговорили. Исаак узнал у Хенбетестира, кто же он такой, раз так странно вплетён в магическую картину мира. Хенбетестир рассказал о духах, показал сферу, немного поведал о своих странствиях и вскоре покинул дом безнадёжного лжеца, а вместе с этим забрал и те короткие минуты правды. – Было весело обсудить то, чего не было, – задорно отметил Исаак, закрывая дверь. После встречи прошло всего несколько дней, Исаак снова гулял по лесу, по болотам, среди тумана. Без цели, без желания это делать. Гулял, потому что какая-то внешняя сила заставляла это делать. Раньше он управлял этой силой, а не она им. Что-то привлекло внимание Исаака. Отблеск, странный магический след, источник которого очень хотелось найти. Исаак шёл, ведомый тонкой потусторонней нитью, чтобы на конце увидеть осколок, слишком похожий на часть сферы странника. Откуда ему тут взяться? Исаак подобрал осколок и решил вернуться домой. Туман снова стал непроглядным. Сколько бы Исаак ни пытался, он не мог его разогнать. Вот он и угодил в собственную ловушку. Неверный шаг в сторону, потерянное равновесие. Болото цепко ухватило того, кто завёл сюда столько людей. Исаак понял, что это конец. – Прекрасный день, чтобы продолжать жить. До завтра, до встречи, друзья, – с широкой улыбкой сказал Исаак и от души рассмеялся. С одной стороны его поглощала топь, с другой – пожирал туман. Впивался под кожу иглами, опустошал, пытался отодрать куски плоти, чтобы сделать частью себя. Таким же плотным, но несуществующим туманом. Укол в сердце ознаменовал пропажу осколка.***
Сон закончился. Исаак резко сел на кровати. На лбу проступил холодный пот, дыхание сбилось. Вот оно. Вот откуда пошёл этот страх. Он уже умер так в прошлом, и никто не сказал, что это не может повториться. Исаак снова откинулся на кровать и запустил пальцы в волосы, убрал с лица чёлку. Не верилось, что это просто сон. Он даже во сне никогда не смеялся. Ведь этого хотело его прошлое? «Хотело… А чего он… Я ещё хотел? Неужели об этом Сюзанна и говорила? Она тоже видела подобный сон? И… Это была она? Она говорила, что я пропал. Мы встречались в прошлом и разошлись, не успев что-то сделать, но сделали это сейчас». Исааку не понравилась эта мысль. То тревожное ощущение законченности, что донимало его перед сном, снова вернулось. Он нахмурился, вспомнив, что часть волос Сюзанны побелела. Более толстого намёка прошлое дать не могло. Они встретились, как и говорил странник. Они, вероятно, исполнили свои желания. Но что должно следовать после этого? Счастливый конец? Или просто. Конец? Помимо всех тех тревог, что преследовали его перед сном, сейчас Исаак нашёл ещё один повод для беспокойства. Ему казалось, что ночью что-то произошло. Непоправимое. «Но бой тех часов такой громкий, что должен был меня разбудить…» – Сюзанна в порядке, – прошептал Исаак и понял, что соврал.