Тринадцать жертв

Стоя у двери, Камилла замялась, сильнее сжав пальцами края бумажного пакета. После ужина Ирмелин разрешила взять часть пирожков, которыми с ней поделились на работе, а Ками решила, что неплохо бы было угостить ими Эрланна. Однако теперь перед ней стояло два вопроса: а как вообще вышеупомянутый субъект относится к выше же упомянутой пище, и нормально ли это – вот так вот взять и прийти, не предупредив заранее? Ладно, если быть совсем откровенными, то Камиллу интересовал только первый вопрос, а вторым она задавалась исключительно ради приличия. Поднесла руку к двери, задумалась, снова опустила. Растрепала ещё влажные после мытья волосы, нервно сжала край жилетки. В мастерской ей доводилось бывать часто, в комнате – лишь пару раз. Но, судя по всему, сейчас Мастер находился именно там. Переминаясь с ноги на ногу, Камилла раздумывала, постучаться или же бросить эту затею и пойти спать, чтобы хоть раз не торопиться утром, собираясь. С другой стороны, три «ха» второму варианту, всё равно пораньше не ляжет и хватит уже сомневаться. Глубоко вдохнув, она постучалась. Послышавшееся из-за двери невнятное бормотание было воспринято как положительный ответ, так что Ками открыла дверь и зашла в комнату. Вообще, комната Управляющего состояла из двух помещений. Первое называли гостиной, просто потому что не знали, можно ли это обозвать как-то иначе, а второе, что логично, являлось спальней и, в целом, ничем особенно интересным они от прочих замковых помещений не отличались. На первый взгляд уж точно. Эрланн и Гленда сидели на диване, хранительница держала в руках куклу – судя по всему, до этого она рассказывала, какую придумала для той историю. Гленда каждой кукле давала имя и о каждой что-нибудь сочиняла, считая, что те обидятся, если так и останутся просто красивыми оболочками. Переубедить малышку было сложно, да никто и не пытался. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось... – О, Камилла! – отложив куклу, Гленда соскочила с дивана и подбежала, с любопытством посмотрев на пакет. – А что это у тебя? Вкусно пахнет. Эрланн, кивнувший в знак приветствия, тоже выглядел заинтересованным, но не видел смысла что-то говорить по этому поводу. – Ирма разрешила мне взять несколько пирожков. Я решила вас угостить, а то кто-то снова хмурый ходит... – Камилла покосилась на хозяина комнаты, который сделал вид, что совершенно не при чём. – Но, эм... Как вы к ним относитесь? – Люблю! И даже очень. Если только в них лука не наложили... Но, судя по запаху, те, что ты принесла, сладкие. Я тогда схожу, посмотрю, остался ли ещё чай, – хранительница выбежала из комнаты, а Ками вопросительно посмотрела на Мастера. Тот так ничего и не ответил. – Эй, угрюмая плесень, я вообще-то вопрос задала. А у тебя снова никакой реакции. Ненадолго задумавшись, Эрл пожал плечами. Камилла резко выдохнула, пытаясь побороть раздражение и, положив пакет на столик, плюхнулась на диван, недовольно скрестив на груди руки. Ей очень хотелось открутить чью-то рогатую голову, когда её обладатель в своей многословности начинал уподобляться Мейнир. От последней, правда, до сих пор не довелось услышать ни одного слова. Но этому-то ничего не мешало нормально говорить! – Между прочим, я мысли читать не умею. Так что ответь уже хоть что-нибудь. – Что я могу ответить, если действительно не знаю, как отношусь к этим самым пирожкам? Зачем вообще к ним как-то относиться? – Но какие-то предпочтения у тебя ведь должны быть! Гленда, вон, много лука не любит. А ты? – Не знаю я, – Эрланн отвернулся к окну. – Не помню. – Можно подумать, что тебе память отшибло. Не помнит он... – пробубнила под нос Камилла и поднялась. Обойдя комнату, она пришла к выводу, что одна из украшавших комод тарелок вполне подойдёт, чтобы выложить на неё содержимое пакета. Не найдя ничего лучше (точнее, решив, что занавески для этой цели явно не годятся), Ками протёрла посуду рукавом. Тарелка была красивой, с золотой каймой и рисунком, что напоминал мозаику, выполненную из разных оттенков синего цвета. Ценитель бы возмутился устроил целую лекцию на тему, почему нельзя есть из таких дорогих вещей, которые созданы непосредственно для декора и пополнения коллекций. Простому же человеку было всё равно, какого века этот фарфор (до сих пор без трещин – вот и отлично!), чья это работа, и почему она стоит больше, чем две пары новых добротных сапог, тем более что от обуви толку гораздо больше. Многие вещи, увиденные в замке, казались пустым расточительством. Красота красотой, но зачем тратить на неё столько денег, если есть более дешёвые аналоги? Тем более что замок располагается в лесу. Вряд ли тут много гостей бывало, а зверьё не оценит того, сколько золота было затрачено на оформление этого места. Но, наверное, хозяевам было виднее, либо же у ведьмы был некий «синдром сороки». – Неудачная из тебя аристократка, – ехидно заметил Эрланн, обратив внимание на выбранную тарелку. – Ну, простите, мой отец был гончаром, а мама швеёй работала – неоткуда аристократичности взяться. А замки я только на картинках видела. – То есть, ты по её стопам пошла? – Относительно, – Камилла пожала плечами, раскладывая пирожки, – мама обучила меня шитью, а я решила заняться тем, что умею лучше всего. – Докучать другим? – Эй! – она развернулась и недовольно нахмурилась, встретившись взглядом с улыбавшимся Эрлом. – Я, между прочим, не настолько надоедливая. А если сравнивать с Дикрой, то и вовсе совершенно спокойный человек. – Я бы не выдержал второй Дикры, – усмехнулся Мастер. – Но если сравнить с Мейнир, то в тебе запрятано тридцать вулканов. – В сравнении с ней даже некоторые мертвецы живыми покажутся... За окном завывал ветер. Было пасмурно, из-за чего приходилось то и дело оглядываться на часы, чтобы отследить время заката. Почему-то в районе замка погода была особенно вредной и часто портилась, из-за чего даже в самый ясный день мог резко начаться ливень, да такой сильный, что вода, казалось, лилась сплошной стеной. Конечно, это всё затрагивало и лес, а вот до города добиралось редко. Городские же воспринимали лесную непогоду как дурной знак и боялись в этот день повстречать призрак одноглазой ведьмы, выбравшейся на поиск жертв. В дни гроз обязательно встречался хоть кто-то, кто бы утверждал, что видел ту самую женщину, которая заманивала в лес, что-то при этом обещая, либо угрожая... Камилла присела на диван и взяла в руки куклу, именно для неё она помогала делать фартук. Его потом, правда, пришлось поправлять, так как в выкройке была допущена ошибка. Захотелось усмехнуться. Людям бояться было нечего, они просто тешили себя россказнями, скрашивали дни небылицами. Им ничего не угрожало, ведь замок уже очень давно жил своей жизнью, которая не затрагивала посторонних. Сюда ведь и до этого из-за непогоды забредали люди, но наутро, либо же когда всё стихало, спокойно уходили, разве что понервничав перед этим из-за пребывания в обществе магов. Тем, кому не предначертано стать частью тринадцати, нечего бояться, если только они не вздумают наделать глупостей и выйти на ночную прогулку. Как бы хотелось сейчас стать одной из тех «просто гостей», чтобы продолжить путь, добраться до родственников и продолжать жить той скучной, но спокойной жизнью, без всяких странностей, проклятий и клейма жертвы, которая в конце истории обязательно умирает. Но в то же время, хотелось помочь хранителям, Мастеру. Ведь у них тоже могла быть другая жизнь, нормальная, без риска быть захваченными какими-то осколками. Могла быть, да, если бы не ведьма. Если бы не ошибка первого Мастера, который отправился странствовать. Вскоре вернулась Гленда с серебряным подносом в руках, на котором стояли три наполненных чашки. За чаем Камилла завела разговор о том, что всё как-то подозрительно спокойно, за время жизни в замке она не заметила ничего действительно странного, кроме самих его обитателей, и разного рода шума, который иногда был ночью слышен из коридора. О ведьме так и вовсе не было ни слуху ни духу. То, что замок так просто не отпустит, она чувствовала, но вот всё остальное... Разве так и должно быть? К тому же, что именно они делают и должны делать, чтобы избавиться от проклятья? Если просто жить и ждать, от этого ничего не изменится. Обустроиться – это, конечно, хорошо, но толку? Первой, после некоторых раздумий, ответила Гленда, пояснив, что для хранителей всё не так спокойно. Она и сама, особенно ночью, ощущала, как влияние осколка становилось сильнее. Что такое это самое влияние – объяснить сложно, просто появлялось ощущение – а иногда даже и его нет – что что-то начинало управлять телом и мыслями. Появлялось желание что-то сделать, а некоторые поступки и вовсе совершались бессознательно. Даже если это противоречило логике или характеру. Так, например, побег Дикры в лес явно был капризом осколка, который перехватил управление сознанием малышки. Детский разум был неустойчив и гораздо легче поддавался контролю, хотя ещё немало значила сила воли. Именно поэтому наиболее уязвимы Гленда, как самая младшая, Дикра, которую осколок делал ближе к ребёнку, и Мейнир, сила воли которой являлась созданием мифическим. – Получается, безопаснее всего Эгилю и Фрейе? – заметила Камилла, взяв ещё один пирожок. – Именно, – Гленда согласно кивнула, – но в некотором смысле это просто отсрочка неизбежного, так как если бы они действительно могли подавить осколки, то и выглядели бы как люди. А тут, сама видишь, с обычным человеком не спутаешь. После Эрланн добавил, что в одной из книг было упомянуто, будто бы ведьма никогда не проявляла себя сразу. Её дух спит, дожидаясь какого-то события, но оно либо нигде не упомянуто, либо упоминание не удалось найти. Разговор о книгах вызвал интерес у Ками. Столько разных языков – ведь невозможно знать все! Да что там, даже большую часть. С этим утверждением нельзя было поспорить, но Эрл заметил, что изначально знал только один язык, родной. Потом, листая некоторые книги, он понимал, что какие-то слова казались ему знакомыми, и некоторые языки удавалось понять. Возможно, ему передались знания прошлых Управляющих. Очень выборочно передались, однако на понимание не родных языков всё равно уходило больше времени, да ещё и всегда возможны неточности при переводе. Где-то стол – это стол, а яблоко – это яблоко, в другом же языке этими же словами могли называть ещё десяток различных объектов, объединённых по какому-то одному, не всегда самому значительному, признаку. Словарей же в библиотеке, как оказалось, мало. Отходя в ванную по своим делам, Камилла по возвращении обратила внимание на то, что Гленда очень встревожена. Заметив Камиллу, она подбежала и взяла её за руки, беспокойно заглянув в глаза. – Ками, пожалуйста, останься тут! – выпалила она, крепче сжимая руки. – Что?.. – Время. Мы совсем забыли про время! Осталось всего ничего, ты можешь не успеть дойти до комнаты. Может что-то случиться. Останься здесь. Не волнуйся, он ничего тебе не сделает, – протараторив это, хранительница выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь. Недоумённо посмотрев на дверь, Камилла развернулась и встретилась взглядом с Мастером. Тот кивнул и указал на часы. Времени до захода солнца действительно осталось мало, и лучше, наверное, было послушаться и не рисковать. Нет, если очень поторопиться, можно успеть, но бежать по лестницам – идея не лучшая. Эрланн вздохнул и скрылся в спальне, а через несколько минут вернулся с рубахой, которую протянул Камилле. – Иди в спальню, переодевайся и ложись. Если боишься, можешь дверь закрыть – она запирается только изнутри. – Э... А ты? – всё ещё растерянно уточнила Камилла и, немного помедлив, всё же взяла рубаху. – Я здесь лягу, на диване. Или ты про что? – Эрл, тем временем, полез в один из комодов за пледом. – Ага. Ну, тогда, спокойной ночи? – Спокойной. Камилла прошла в спальню и прикрыла за собой дверь, однако запирать не стала. Она верила Эрланну, да и Гленда не стала бы врать, сказав, что волноваться не о чем. Присев на край кровати, посмотрела в окно. Небо немного прояснилось, и было видно, как догорали последние всполохи заката, уступая темноте. В её окна был виден разве что восход, но Камилла мало того, что постоянно его просыпала, так ещё и перед сном специально задёргивала шторы. Рубаха оказалась велика, пришлось даже немного закатать рукава. Наверное, она была изъята из недр шкафа, потому что Эрлу тоже оказалась бы не по размеру. Сложив свои вещи на стуле, что располагался возле шкафа, Камилла забралась под одеяло и жестом, которому её обучили в первые дни жизни в замке, потушила свет. Заснуть удалось быстро, но не прошло и часа, как пришлось проснуться из-за криков в коридоре. Ками поморщилась и попыталась спрятаться под одеялом, но это не помогло. Да уж, в её комнате шума явно было меньше, неудивительно, что Эрланн часто выглядел не выспавшимся. Рассматривая полог над кроватью, точнее, пытаясь хоть что-то углядеть в темноте, она вспоминала о том, как однажды Сюзанна поделилась предположениями, что крики эти принадлежали тем, кто в прошлом погиб в замке. Из-за обилия чар, оплетавших это место, мало кому удавалось найти покой, души были вынуждены невидимками скитаться по замку, когда наступала ночь; лишённые облика и телесной оболочки, привлечь к себе внимание они могли только лишь криками, стонами, мольбами, которые невозможно разобрать. Ни в коем случае нельзя было внимать словам погибших, от этого можно сойти с ума, либо найти свою смерть, пополнив в итоге их ряды. Перевернувшись на живот, Камилла закрыла голову подушкой, надеясь, что всё же удастся заснуть. Но нет, второй раз сон приходить отказывался, как ни изворачивайся. В итоге, полежав ещё немного, Камилла встала с кровати и подошла к окну. Сейчас был виден только кусок звёздного неба, а ближе к утру, наверное, можно будет увидеть бледную луну. С луной действительно было что-то не так, ибо с веками она становилась всё бледнее. Если верить тому, что говорили маги, луна – проводник, соединявший этот мир с другим. Днём она пропускала свет светила из другого мира, но это незаметно, так как перекрываемо настоящим солнцем, а ночью видна Луна, что существует в том мире. Бледность же объяснялась тем, что связь между мирами слабела. Скорее всего, это происходило из-за того, что по другую сторону оставалось всё меньше магии. Говорили, что будущие поколения луну смогут увидеть только на картинках, а ночи для них станут заметно темнее. Было в этом, пожалуй, что-то печальное. Надо было чем-то себя занять, но идти в гостиную – вариант плохой, не стоило будить Эрланна, он и так спал плохо. Да и глупо это, портить чужой сон, если свой ушёл в дальние странствия. Камилла забралась на подоконник, к счастью, тот был достаточно широким, и подобрала ноги. Дома, когда не спалось, она часто так делала. Но там иногда можно было понаблюдать за припозднившимися прохожими, тут же только лес, лес и ещё раз лес. Жуткое и шумящее чёрное море. Даже не так, трясина, которая с лёгкостью способна утянуть недостаточно осторожного путника. Захотелось пить. Камилла помнила, что в гостиной был графин с водой, так что глупить и покидать комнату не пришлось. «Надо бы и у себя подобное сделать», – мысленно отметила она, чтобы с большой вероятностью потом забыть. Тихо прошмыгнув в гостиную, Ками заметила, что Эрл с головой накрылся пледом. Что же, ему виднее, как будет удобнее. Она осторожно и почти бесшумно добралась до стоявшего возле зеркала графина, по пути с грацией пьяницы со стажем врезавшись сначала в кресло, а потом в ножку столика. Но, кажется, хозяина комнаты это совершенно не побеспокоило. Налив воды, Камилла со стаканом устроилась в кресле, стараясь отвлечься от криков. Утром, наверное, голова будет болеть, а ведь ещё на работу идти... Захотелось приложить к голове что-нибудь большое и крепкое, например, стену. Камилла не сразу услышала странную помесь вскрика и стона, не сразу поняла, что звук этот доносился не со стороны коридора, а из комнаты. Ещё немного времени потребовалось, чтобы понять, в чьей комнате она находилась и кому, судя по всему, стало дурно. Оставив стакан, она подбежала к дивану и сдёрнула покрывало. Не сразу заметив, что не так, Камилла увидела, что Эрланн одной рукой прикрывал голову, а другой так сильно вцепился в запястье, будто хотел либо разорвать его, либо оторвать кусок. Дышал он, к тому же, шумно, неровно и через рот. Гуманное «потрясти за плечи» результатов не принесло, попытки хотя бы разжать руку тоже оказались тщетными. Калечить Мастера было нежелательным, так что Камилла просто крикнула ему что-то на ухо, сразу после этого отпрянув, и снова врезавшись в проклятый стол, чтобы не быть схваченной ошалевшим от крика Эрлом. Тот сидел, приложив к несчастному уху руку, и, кажется, пытался прийти в себя. В то же время, не похоже было, что за нарушенный сон собирались ругать. И вот теперь у Камиллы появилась возможность осознать, что же именно ей показалось неправильным. У Эрланна не было рогов. Совсем. Ни следа того, что они вообще были. Сложно было сказать в темноте, когда какие-либо цвета различались с трудом, но, похоже, волосы стали другого оттенка. – Эрл, – удивлённо протянула Камилла, так и не удосужившись встать со стола, – а почему ты больше не баран? – Потому что сейчас ночь, – устало выдохнул Эрланн, закутываясь в плед. – Ты же помнишь, что ночью я вообще не могу сдерживать силу хранителей? А не могу почему? Потому что отчасти снова становлюсь человеком. Сам не знаю, почему оно так. Может, дух засыпает... Всё также кутаясь в плед, он поднялся и тоже налил себе воды. Камилла, тем временем, забрав свой стакан, перебралась на диван, устроившись так, чтобы ничего лишнего не оголялось. Ей тоже почему-то стало немного зябко, из-за чего пришлось сжаться. Эрл, вернувшись на место, заметил это и укрыл девушку частью пледа, а та благодарно кивнула. – Скажи, а что тебе снилось? Просто... Судя по твоему виду, это было что-то действительно жуткое. Твоё запястье вообще цело? – Жуткое – это да, – посмотрев на запястье, Эрланн хмыкнул. Были следы от ногтей, но не более. Хотя, наверное, потом и синяки появятся. – Во сне я был кем-то из прошлых Мастеров. Кто-то умирал у меня на руках. Кто-то важный мне, кто-то близкий. Было много крови, кажется, рядом валялась оторванная рука... – на этих словах Эрла передёрнуло, как и Камиллу, которая невольно представила описанную картину. – И был шум, много шума. Потом подошла ведьма. Наверное, ведьма. Я точно заметил болотного цвета волосы, а один глаз был скрыт. Она обратилась ко мне, но я не смог разобрать слов, а потом вырвала что-то из груди умирающего. Светящееся, полупрозрачное... – Может, это был осколок? – Наверное. Но не понимаю, зачем ведьме было убивать хранителя? По легенде ей не было в этом необходимости. – Составители легенды всей правды знать не могли. Но, подожди, получается, осколки – совершенно материальные объекты? Я думала, это какие-то чары или вроде того. Эрланн пожал плечами и задумался. Что такое осколки – тоже занятный вопрос, но найти на него однозначный ответ было проблемой. – Не знаю, насколько в этом плане можно верить сну, а лично проверять, продырявив кому-нибудь грудь, у меня нет никакого желания. Хотя Мейлир утверждал, что при магическом обследовании в хранителе действительно можно найти инородный объект со странным фоном. После услышанного, Камилла пришла к выводу, что о сне лучше более не говорить. Эта тема действительно была довольно неприятной, хотя и отчасти любопытной. Однако теперь вопрос возник у Эрла: – Кстати, вы ведь до сих пор не рассказали, почему вообще забрели в лес. Может, поделишься своей историей?