Веди себя хорошо

В конце лета солнце печет особенно сильно, будто из последних сил. А ветер, странник из дальних миров, налетает резкими порывами, пробирает до костей, шумит в темно-зеленых кронах деревьев. «Почти как дома», — подумал Велизар, глядя в синее небо, испещренное разноцветными всполохами магической энергии. Такое оно было на территории Академгородка Университета Розы — разноцветное, озаренное сиянием других миров и энергии Подпространства. Зеленые, красноватые, лиловые и голубые, черные и оранжевые искры загорались в небе, чтобы тут же исчезнуть, уступая место новым. Непрекращающийся фейерверк магической энергии самого разного толка. Дома в эту пору действительно до слез хорошо, пусть и красота родного мира не была столь вычурной и яркой. Зелень лесов и трав, прогретая жаркими лучами звезды Пече̒ни, переговаривалась и шептала, передавая новости от одного листка к другому. Небо, что опускалось все ниже и становилось все темнее, будто бы готовилось к Переходу, чтобы в один день стать прозрачным и пронзительным. Переход — это праздник осени, праздник начала нового. В этот день оборотни-волколаки, народу которых принадлежал Велизар, до самой поздней ночи жгут костры и веселятся. И именно накануне дня Перехода много лет назад Велизар встретил свою первую любовь. Дети, неважно к какому племени они относятся, влюбляются с первого взгляда, чисто и пламенно. Вот и он сам, лишь увидев васильковые глаза, понял, что пропал, и готов идти за их светом хоть на край земли, хоть к Тварям в пасть, хоть в Мерцающий Лес. Она так и сказала: — Я из Мерцающего Леса. — Это далеко, — заметил Велизар, не отрывая от нее взгляда, не в силах насмотреться на такую красоту. Пусть даже щеки у нее были исцарапанные в колючках и чумазые, а чудно̒е платье изорвано — юный волчонок никогда прежде не видел таких милых щечек и таких необыкновенных платьев. В то утро он сбежал со двора в Звонколесье, в надежде стать настоящим мужчиной, и показать братьям, чего стоит. Он как раз сидел на полянке и ковырял ножом землю, когда девочка эта вышла к нему. — Нири’Ви, — сказала она. — А я и не реву, — обиделся Велизар, спешно вытирая слезы. Что поделать, когда тебе всего семь зим, а братья называют сосунком и кузнечиком, слезы стоят уж очень близко к глазам. — Это меня зовут Нири’Ви, — вежливо сказала девочка, поправляя подол платья. И, немного подумав, спросила: — А тебя как зовут? Она вся была какая-то чудная. Хоть ее трясло — то ли от страха, то ли от голода — она старалась распрямиться и стать как можно выше, задрать кверху острый подбородок. Разговаривала с Велизаром хоть и вежливо, но очень отстраненно, как взрослая. Держалась, словом, будто королевна какая. Он назвал свое имя и добавил, что происходит из рода Драганов, и это их земля. Но она, конечно, может гулять тут, сколько ей хочется. — А мне совсем и не хочется, — и тут она разревелась, растеряв всю спесь, и сказала, что очень хочет домой, а дом ее — далеко отсюда. И еще сказала, что это «лицемерылиат» ее сюда приволокли. Велизар не знал, кто такие лицемерылиат, но решил, что они очень отвратительные. А еще решил, что Нири’Ви (вот же чудное имя!) нужно помочь. — Есть хочешь? — спросил он. Она только кивнула, шмыгнув носом. Велизар достал из котомки несколько булочек и крынку молока, заботливо уложенную туда дядькой Людеком, и протянул Нири’Ви. Девочка вмиг умяла сладковатую выпечку, отряхнула со щек крошки, подобно бельчонку, и запила из кувшина. — Спасибо тебе, Велизар из рода Драганов, — приосанившись, проговорила она, но тут же спохватилась. — Ой! А тебе не осталось! — Это ничего, — степенно изрек он, подражая взрослым. — У меня есть еще, дома. Хочешь, пойдем ко мне. — Хочу, — обрадовалась Нири’Ви. — То есть… — она встала, отряхнула коленки и снова посмотрела на Велизара своим чуть надменным взглядом, — я с радостью приму твое предложение, мой дорогой друг. — Ну ты смешная! — расхохотался он. — И вовсе нет! — Смешная, смешная!.. — Велизар, решившись, взял ее за руку. — Пойдем! Она, может, и обиделась на него, но виду не подала. Лишь цеплялась крепче за руку, когда приходилось пересекать ручейки и овражки по скользким камням или замшелым валам. — Ты что, никогда по лесу не ходила? — спросил Велизар, помогая ей подняться из быстрой речушки, куда она свалилась, коротко взвизгнув. — У нас другие леса. Красивые. Я тебе потом обязательно покажу, — сообщила Нири’Ви. Велизар хотел было обидеться: «у нас, что ли, не красивые?», но не смог. К тому же, прямо перед ними, уже подходившими к лесной опушке, появился огромный серовато-сизый волк. — Ой, — Нири’Ви пискнула и спряталась за спину к своему спасителю. — Здоро̒во, Сережень, — хмуро буркнул Велизар. Волк ударился оземь и перед детьми оказался уже не зверь, а недовольный нескладный подросток — сам тощий, руки-ноги длинные, патлы косматые, нос крюком, а на носу — маленькие стеклышки. Велизар не раз эти стеклышки воровал и прятал в ласточкино гнездо, за что получал от своего брата — а перед ними стоял средний из детей Драганов — и от матушки, хотя она тоже «очоков» не жаловала. Смеялась, что у волколаков никогда не бывает проблем с глазами. — Тебя мать ищет, — вместо приветствия заметил Сережень и потянул носом. — А это кто с тобой? Ты среди кикимор весту себе нашел? — А вот и нашел! — зарделся Велизар. — И вовсе не кикимора! — Не кикимора, — подтвердила девочка, выходя из-за его спины. — Я — Нири’Ви, любимое дитя Дома Шиас. «Вот чудная», — подумал Велизар. — Так, — сказал Сережень, уперев руки в боки. — Живо домой, лягушонок. На прощание он отвесил брату звонкий подзатыльник, просто так, для про-фи-лак-ти-ки. Сережень, как поступил в Академию, вообще полюбил всякие мудреные словечки. Велизар расстроился, но виду решил не подавать. А Нири’Ви, уже когда они спускались ко двору по душистому лугу, вдруг сказала: — Знаешь, Велизар из рода Драганов… я почту за честь стать твоей вестой, если ты того захочешь, — и лукаво поглядела на него васильковыми глазами. В том же вечер за ней приехали такие же чудные создания, как и она сама. Они не остались на праздник, но зато преподнесли роду Драганов множество подарков. Были здесь и изящные тонкие украшения из легкого белого металла, покрытые бирюзовой эмалью, и искусной работы оружие — которое, впрочем, волколакам пришлось не по нраву — у них с таким разве что ребятне играть, и множество сластей с самым разным вкусом и запахом. Но самым главным подарком для Велизара стало обещание Нири’Ви, и свет ее глаз… Сейчас же, спустя столько лет, Велизар вдруг узнал этот взгляд. Та же яркая синь, то же лукавство, только вот теперь лицо вытянулось, черты заострились, а голос погрубел. — Эй, блоховоз, ты живой? — спросило чудесное создание. — Нири’Ви? — произнес одними губами Велизар, еще не вполне понимая, где он, и что происходит. Чудесные светлые волосы мягкими кудряшками падали на лоб склонившегося над ним эльфа. — Что ты там бормочешь? — недовольно скривился эльф. — Сейчас встану, и шею тебе сверну, — буркнул волколак, вспоминая, что он всего лишь на занятиях, а перед ним всего лишь Эйнриль Шиас, отвратительный и самодовольный остроухий выродок. Новый преподаватель, в этом году замещавший старого мастера боевой магии, несмотря на все протесты, поставил их в пару, отрабатывать энергетическую атаку и блок. Слово за слово, и Шиас без всякого предупреждения запустил в своего извечного врага оглушающей волной магии, да так, что тот даже на миг потерял сознание. Что ни говори, а хоть Велизар и был выше эльфа на целую голову, заметно шире в плечах и вдвое (а то и втрое) сильнее, в магическом плане проигрывал остроухому гаденышу. Ничего не поделаешь, волколаки вообще не были сильны в подпространственной энергетической магии, полагаясь больше на силы природы. Хотя оборотни-волколаки и эльфы, населяющие соседние Острова в Цепи Миров, в стенах Университета обычно жили в мире и согласии, Шиас и Драган возненавидели друг друга почти с самой первой встречи — сложно было найти двух столь непохожих друг на друга созданий. И Война за Синелесье, некогда бушевавшая между двумя народами, тут была совершенно ни при чем, уже давно став пылью истории: теперь эльфы с большим удовольствием грызлись друг с дружкой, припоминая все прегрешения Дома, из которого происходил оппонент, а волколаки находили врагов по большей части среди орков или вампиров. Вражда эта всегда была скорее политической, чем личной. Между этими же двумя разыгралась нешуточная война, основанная на личных мотивах. Стоило им только оказаться рядом, как начинались взаимные шпильки, переходящие сначала в оскорбления, а затем в драки. Как назло, Велизар и Эйнириль постоянно выбирали одни и те же предметы и факультативы, любили одни и те же места в Академгородке, посещали одни и те же магазинчики и кафе. Среди их однокурсников уже давно ходила шутка, что, мол, жить уже друг без друга не могут. К ним двоим, уже расталкивая сгрудившихся вокруг учеников, уже спешил Джулиан Нориа, тот самый новый преподаватель. Он был высоким и тощим, как жердь, с длинным острым носом и быстрыми разноцветными глазами, и Велизару напоминал рыжую и лохматую цаплю-переростка. — Ничего не повреждено, — сообщил он Драгану, быстро осмотрев его и помогая подняться. — Все будет в порядке, но советую вам полежать денек в медицинском корпусе. Вот… И выудил из Подпространства, магического поля, пронизывающего все пласты Реальности, посверкивающий красными искрами отпускной билет. Такими награждались ученики, получившие на занятиях травму или почувствовавшие легкое недомогание по любой другой причине — искрящаяся бумажка давала право прогуливать занятия от суток до недели. Кроме того, ушлые студенты перепродавали друг другу отпускные — магия, привязывающая билет к конкретному студенту, была обычно настолько простой, что ее без труда мог обмануть даже неуспевающий первокурсник. То, с каким невозмутимым видом преподаватель воспринял «боевое ранение», вызвало большое восхищение у студентов. Они одобрительно загудели. Нориа же, не обратив внимания на поднявшийся шум (на занятиях по боевой магии всегда шумно), обернулся к Эйнрилю. — У вас, Шиас, отличная техника, но никакого самоконтроля, — сообщил он. — Да он!.. Он!.. — эльф задохнулся от гнева, совершенно выходя из себя, настолько, что растерял все манеры и ткнул пальцем в Драгана. «Ага. Назвал его уличной хабалкой», — удовлетворенно подумал Велизар. Новый год в Университете Изящных Наук Розы Миров начинался, как и все предыдущие…