We never change

Это слушание в Министерстве далось тяжелее предыдущих. Голова раскалывалась, и хотелось упасть на любую горизонтальную поверхность или хотя бы привалиться к любой вертикальной. Я все еще не понимал, как меня угораздило поддаться буквально слезливым уговорам Гермионы, проигнорировав обоснованные доводы Рона, и встать на защиту Малфоев. Ладно еще Нарцисса, нет ее вины в том, кем является ее муж, но оправдать Люциуса? Чем я думал? Чем я думаю сейчас, если считаю принятое решение верным? Тяжелый вздох с болью вырывается из груди, и я прикрываю глаза, продолжая шагать к выходу. В любом случае сейчас Люциус Малфой абсолютно безобиден. От того довольного собой и жизнью подобия кота, изнеженного роскошью и властью, ничего не осталось. Падение Волан-де-Морта сильно ударило по всем Пожирателям смерти, и семья Малфоев не стала исключением. Куча судебных исков, изъятие имущества в уплату нанесенного ущерба и, наконец-то, повестка в суд. Это стало последней каплей, которая пошатнула и без того хрупкое психическое и физическое здоровье главы семейства. - Эй, Поттер! Окрик, ставший знакомым почти до осязаемой боли. Останавливаюсь и разворачиваюсь на пятках. Пожалуй, все эти тяготы обошли стороной только его. Все такой же идеально выглаженный и безбожно дорогой костюм. Все те же платиновые волосы в невероятно раздражающем порядке, несмотря на то, что он около долбаной сотни раз запускал в них пятерню во время слушания, я-то знаю, я считал, но сбился уже примерно на середине. Разве что теперь его скулы стали еще острее, чем были раньше, а кожа - бледнее. Но это его не портит. Совсем. Черт возьми, если и есть на свете человек, который будет восхитительно выглядеть с такими синяками под глазами, будто он не спал целое столетие, то это Малфой. И это крайне нелепо, что я так думаю. - Я хотел поблагодарить тебя. - Видимо, я настолько устал, что не могу даже удивиться, только киваю и засовываю руки в карманы поглубже. – Спасибо, что спас нас всех тогда, спасибо, что не дал моей семье и мне сгнить в тюрьме, спасибо, что не позволил им отобрать поместье, спасибо, чт… - Малфой, я понял. - От горечи в его голосе появилось неприятное зудящее чувство в горле, которое перекрывало всю усталость, преследующую меня уже три месяца. Он все еще стоит передо мной, неуверенно жуя щеку с обратной стороны, и от него буквально несет неуверенностью. Видимо, эта война и в нем что-то сломала, раз он вот так стоит, не решаясь на что-то. Еще один тяжелый вздох вырывается из моей груди непроизвольно, когда я открываю рот, чтобы сказать ему, что должен идти, как он… протягивает мне руку. Малфой не смотрит мне в глаза, просто продолжает сверлить пуговицу на моей рубашке взглядом, решительно сжимая губы в тонкую линию и продолжая держать раскрытую ладонь в воздухе. От напряжения, исходящего от него, искрит воздух, дышать почему-то становится тяжело, а в голове появляется картина семилетней давности. Тогда все пошло не так, я не пожал руку, съязвил в ответ, но сейчас… Из Малфоя будто вышибает весь воздух, когда он смотрит на наши скрепленные ладони, а потом поднимает на меня неверящий взгляд. Я просто смотрю в его вечно стальные глаза, в которых сейчас плескается едва прикрытая, буквально детская, радость и не могу оторвать руку, чувствуя, как растворяется усталость за этим жжением и покалыванием в кончиках пальцев. - Гарри, ты идешь? – голос Рона выводит из оцепенения, и я отпускаю руку, засовываю обратно в карман и сжимаю её в кулак до боли, чтобы прекратить чувствовать неправильное тепло. - Удачи, Малфой, - киваю теперь уже бывшему страшнейшему школьному врагу и спешу к Рону. - Поттер, - окрик заставляет меня остановиться еще раз, но на этот я всего лишь поворачиваю немного голову. – Тебе стоит сходить к врачу, ты действительно неважно выглядишь. Легкая ухмылка появляется на моих губах, когда я думаю о внешнем виде Малфоя и ухожу вместе с другом прочь из Министерства. Больше никаких слушаний. *** Холодный воздух пробирает до костей, хоть сейчас только середина сентября. Кутаюсь в шерстяное пальто глубже и зарываюсь носом в шарф, вышагивая по Косому переулку. Должно быть, идея аппарировать в нескольких кварталах до нужного места и пройтись пешком была не самой удачной, но в заново отстроенном доме Уизли слишком шумно, слишком душно, слишком многолюдно, слишком много слишком. Как так вышло, что прибыв к ним на обед, я остался на две недели? Либо они действительно умеют уговаривать, либо я тряпка. Колокольчик над дверью весело звенит, когда я открываю дверь аптеки. Противный звук отдается в голове острой болью, а запах трав слишком сильно ударяет в нос, вызывая легкую тошноту. Из глубины здания доносится едва слышный шорох и от чего-то становится спокойно. Приваливаюсь головой к теплой древесине стеллажа и закрываю глаза, казалось бы, на секунду. - Поттер? Удивленный голос разрезает тишину, заставляя подпрыгнуть на месте от неожиданности. Кто бы мог подумать, что мы встретимся в таком месте. - Здравствуй, Малфой. Что ты здесь делаешь? – прокашливаюсь в кулак, стараясь избавиться от хрипа в голосе, который больше похож на трение наждачной бумаги о стекло. - Я здесь работаю. - Ну, разумеется, идиот, он здесь работает, это ведь можно было сразу понять по его рубашке с закатанными рукавами. Никто ведь не ходит по улице в таком виде, да еще и в такой холод. Ты просто чудовищно невероятный идиот, Поттер. И ты сейчас абсолютно по-идиотски пялишься на руки Малфоя. Именно пялишься. Теперь это нельзя даже оправдать тем, что ты смотришь на кривой сероватый шрам, оставшийся после метки. – Это моя аптека. - Готов поспорить, что сейчас на моем лице легко читается удивление. Что же, наверное, стоит снова начать читать газеты. - Я не знал, что ты открыл аптеку. - Я это уже понял, Поттер. Ты хотел что-то? Точно, я что-то хотел. Вот почему я пришел, да. Я хотел. - Эм, да, мне нужно лекарство от лихорадки. Джинни где-то сильно продуло на днях, но она отказывается отправляться в больницу, хотя это может быть что-то серьезное. - Одному Богу известно, почему я рассказываю все это ему. Это же Малфой. Малфою не интересно. Малфою никогда не нужны были подробности. - Понятно, - сухо и по-деловому. То, что мы пожали друг другу руки, ничего не меняет, правда же? – А что с тобой? – Или же меняет? Я непонимающе поднимаю бровь, в упор смотря на Малфоя. – Да брось, Поттер, ты в зеркало когда последний раз смотрелся? Выглядишь так, будто ты либо бездомный, либо при смерти. Пожалуй, он прав. Я задумчиво почесываю щетину, граничащую с бородой, стараясь не думать о своем осунувшемся лице. - Я просто устал. - Рассказывай это Уизли, - фыркает Малфой, а на моем лице расползается глупая улыбка. Ну, хоть кто-то из нас в норме. – А ну-ка иди сюда. Меня будто током прошибает, когда я чувствую, как меня тянут за грудки через прилавок и теплая рука прижимается ко лбу. От нее волнами идет тепло по всему телу, я противоестественно чувствую умиротворенность, и глаза закрываются сами собой. Наверное, я бы позорно провалился в такой необходимый сон, если бы Малфой подержал свою руку на моем лбу чуть дольше. Вообще-то, я бы предпочел, чтобы он лучше держал ее там, а не обхватывал мое лицо, вглядываясь в глаза с полопавшимися капиллярами, вызывая табун мурашек там, где их быть не должно. Быстро мотаю головой, отталкиваясь от прилавка и сбрасывая его руки, чувствуя прилив сил, которые, кажется, покинули меня уже несколько месяцев назад. Малфой застывает с удивленным выражением лица, но быстро берет себя в руки, прочесывая пятерней волосы. - Как давно ты нормально спал? – его тон опять холодный и профессиональный. - Не помню. Малфой кивает чему-то своему и уходит вглубь аптеки, чтобы вернуться через минуту с двумя пузырьками. - Это для мелкой Уизли, пусть принимает дважды в день утром и вечером, - он протягивает пузырек с приятной взгляду густой зеленоватой жидкостью. – А это для тебя. Помогает от бессонницы. - Его рука мелко подрагивает, когда он протягивает другую бутылочку с нежно-фиолетовой искрящейся настойкой. В помещение вновь сгущается воздух, как тогда в Министерстве. Его губы снова сжаты в тонкую полоску, и он старается смотреть куда угодно, но только не на меня. - Спасибо. Его плечи заметно расслабляются, когда я беру другой пузырек, и дышать сразу становится легче. Кладу на прилавок сумму, написанную на обеих бутылочках, что заставляет его встрепенуться. - Не надо, Поттер, я в дол… Но я не слушаю, только чуть поворачиваю голову около самого выхода. - До встречи, Малфой. *** Связываться с семьей Уизли - опасное дело. Тебе придется присутствовать на праздничном ужине в честь рождения внучатой племянницы сестры отца первого мужа ее тетки по отцовской линии и на абсолютно посредственном матче Джинни, исход которого известен заранее, даже если ты будешь в коме. Разумеется, это не очередной бессмысленный матч, на этот раз Холихедские гарпии играют с Кенмарскими коршунами, и от исхода зависит, какая команда будет играть в Лиге Чемпионов, да и я не в коме, хотя, кажется, в состоянии близкой к ней. Сон пропал совсем, аппетит тоже куда-то исчезает, синяки под глазами стали неотъемлемой частью моего образа, цветом кожи я вполне могу сойти за мертвеца; я даже не заметил, когда начал сутулиться. Разумеется, все это заметили, но никто не решается заговорить об этом. Я им благодарен, потому что и сам не знаю пока, как объяснить свое состояние. Я просто буду рядом с ними до тех пор, пока не пойму. И именно поэтому сейчас мы пробираемся через трибуны, нечаянно толкая людей и не переставая извиняться. Мы так спешили, что я забыл свой шарф, и это для меня, теперь вечно мерзнущего, - чистая катастрофа, но я опять же, разумеется, ничего им не скажу: мне хватает этих сочувственных взглядов. - Что ты здесь делаешь? – Рон буквально рычит, и я знаю только одного человека, на которого он так реагирует. - Пришел на матч. Мне это не запрещено, насколько я знаю. - Малфой такой Малфой. Весь в черном, кто бы сомневался. Только его самодовольная улыбка теперь не такая самодовольная. Рон яростно смотрит на свой билет и раздраженно сопит. Он все еще заходится красными пятнами, когда злится, и это чертовски смешно. Я бы засмеялся, но я хороший друг, поэтому просто закатываю глаза, меняюсь с ним билетом и сажусь рядом с Малфоем. Рон будет возмущаться всю игру, но он это переживет. - Рад в кои-то веки видеть тебя без бороды, Поттер, - тихо ухмыляется Малфой, не отрывая взгляд от поля, где уже две минуты идет игра. - Буду рад увидеть тебя хоть в чем-то не черном, - отвечаю в тон ему, поскольку это становится почти невыносимым, потому что стоит мне надеть что-то черное, как я тут же где-нибудь выпачкаюсь, но он постоянно одет с иголочки, и это заставляет меня почти ненавидеть его. Но только почти. - На мне сейчас серые трусы, - все так же тихо и совершенно серьезно произносит Малфой, что делает ситуацию невероятно абсурдной, и я с трудом сдерживаю смех. – Но, думаю, это понадобится тебе больше, чем они, хотя он тоже серый. Должно быть, мои глаза стали больше стекол очков, когда я смотрел на то, как он снимает с себя теплый кашемировый шарф, который я не заметил раньше, и протягивает его мне. И мне вспоминаются те случаи в Министерстве и аптеке. Все то же напряжение, но уже не такое ощутимое. - Ты замерзнешь. - Я не протягиваю руку за ним, и Малфой дергается как от пощечины. Осознание приходит в голову совершенно неожиданно, мне вдруг хочется ударить себя по лицу так сильно, как только можно. Он боится отказа. – Хотя знаешь что? Он действительно нужен мне больше, чем тебе, - стараюсь говорить как можно более непринужденно, даже шутливо, чтобы скрыть за этим неловкость, когда я беру протянутый шарф и обматываю его вокруг шеи. - Как ты дожил до двадцати трех и нечаянно не задушил себя, Поттер? Видимо, неловко не только мне. Он боязливо протягивает руки и поправляет шарф, касаясь горячими кончиками пальцев моей холодной шеи и ключицы, а я забываю, как дышать, купаясь в спокойствии, которое дарят эти легкие прикосновения. Гермиона странно смотрит на нас. Я все-таки тряпка. *** Что же происходит с моей жизнью? Я меняюсь? Мир меняется? Я глава мракоборцев. Я был причастен к одной из величайших войн за всю историю магического мира. Я же чертов мальчик-который-выжил. Я не должен сидеть сейчас здесь и напиваться в одиночку. Но я здесь. И я напиваюсь. Один. Янтарная жидкость плескается на самом донышке бокала, а бутылка почти опустошена. Даже выпивка не приносит должного расслабления. Голова тяжелая, и кажется, что я вот-вот провалюсь в сон, но я-то теперь знаю, что стоит мне только прикрыть глаза, как всю сонливость снимет как рукой. С каждым разом становится все труднее засыпать, а если это и получается, то просыпаться бывает еще труднее. - Труп выглядит привлекательнее тебя, Поттер, - пьяно усмехаюсь я сам себе и допиваю содержимое бокала. - Нельзя поспорить, - раздается над ухом, а передо мной ставится уже початая бутылка текилы. – Ты же не против? – Я качаю головой, и рядом со мной на диван падает изрядно подвыпивший Малфой. Наверное, я его ненавижу. Белая рубашка выпущена из брюк и расстегнута на две верхние пуговицы, рукава закатаны, выставляя напоказ его руки. Я прослеживаю взглядом выпирающие вены на них до тех пор, пока они не убегают под рубашку и это меня злит. Я абсолютно точно ненавижу Малфоя. Пропускаю момент, когда наша попойка превращается в воспоминания о школе, но это неважно, потому что Малфой заливисто смеется, когда говорит, что у Грейнджер прекрасный удар, а его рука лежит на моем плече, притягивая. Разговор становится односторонним, но это не важно, потому что руки у Малфоя теплые и вытягивают всю усталость. Все вокруг затихает, и тихий голос шепчет мне на ухо, что он хочет вырваться из этого безумия и жить где-нибудь в глуши в маленьком деревянном доме, но это неважно, потому что от Малфоя пахнет алкоголем, цитрусами и чем-то сладко-перечным. - Драко, - выдыхаю я ему в район шеи и отстранено наблюдаю, как на ней появляются мурашки. – Мы ведь не меняемся? - Нет, Гарри, мы никогда не меняемся. Просто я хочу прожить жизнь и хорошо относиться к тебе. Сильные руки крепко обхватывают меня, а острый подбородок почти больно упирается в макушку, но и это неважно, потому что я наконец-то чувствую себя хорошо.