Условности

— Итак, назовите номенклатуру, — громогласно попросила учительница, размашисто ткнув пальцем в изображение связи на доске. Лениво зевнув, Луи уронил голову на руку, чтобы немного вздремнуть. Всё его тело пропиталось ленью, по венам медленно передвигалось сонливое тепло. Хотелось немного тишины, хотя бы монотонности, но голос учительницы был слишком резким, чтобы по настоящему расслабиться. — 1,2-диметилбензол? — робко спросил Найл Хоран и, получив утвердительный кивок, спокойно продолжил. — Или орто-диметилбензол. — Совершенно верно, — дружелюбно согласилась химичка, умильно кивнув головой. Она не так часто получала правильные ответы на вопросы, чтобы не получать от этого удовольствие. Луи еле слышно хмыкнул и перевел взгляд на парня за соседней партой. Ох уж этот Хоран! Чертова заноза в пятой точке! Заносчивый придурок! Ни с кем несравнимый идиот… Сидит, скрестив ноги под партой, весь колпачок ручки уже изгрыз, вся парта в фантиках из-под конфет. Самое неуклюжее, самое жалкое, самое ненавистное создание на свете. Нет, конечно, кто-то мог бы счесть его привлекательным. Но от этой мысли у Луи неприятно сводило живот. Найл Хоран. Найл Хоран всегда был плохой затеей. — Эй, Хоран, — шикнул Луи, сделав неуловимое движение рукой, значащее, что он не уверен, поймет ли этот тупица человеческий язык. Когда рядом был этот мелкий паразит, он не мог контролировать слова и жесты. — Ты когда в химию подался? Вроде же умом не блещешь. — Это был такой вопрос, что только придурок бы не ответил, — зашипел парень, нахмурив брови. На его детском личике это выглядело даже забавно. Он не представлял угрозы. Не таким способом. — Вот ты и не ответил. — Ты думай, с кем разговариваешь, Хоран, — громко цыкнул на него Луи, хищно хрустнув костяшками пальцев. Его глаза нехорошо сузились. — Томлинсон, Хоран, что у Вас там? — недовольно спросила миссис Бэйкер, услышав возню на задних партах. Её тонкие губы вытянулись в еле заметную линию, и даже кончик носа стал неприятно бледным. Опасность! Теперь, если не сдать назад, можно столкнуться с неприятностями. А там и до отстранения недолго. А такое уже было… — Ничего, — буркнул Луи и закатил глаза, взглянув на Зейна, который играл с Лиамом в крестики-нолики. Зейн скорчил ему смешную морду. Всё, что они с Лиамом делали, всегда было незаметным. Учителя не видели в упор, играют ли они под партами в карточные игры, швыряют ли в друг друга записки или вполголоса переговариваются, передразнивая кого-то из одноклассников. Это Луи отличался «особым везением». — Если не считать того, что Луи меня отвлекает, — внезапно даже для себя ответил Найл, и по классу прокатился веселый смешок. Мелкий ублюдок. — Оценку за поведение придется снизить… Останешься после уроков, Томлинсон, — невнятно приказала учительница и принялась объяснять химические свойства ароматических углеводородов. Класс снова погрузился в дремоту, а Найл незаметно открыл еще одну конфетку. Брови Луи практически сомкнулись на переносице, и он направил горящий ненавистью взгляд на Найла, картинно проводя пальцем по горлу. Господи, как же хотелось стереть с него это надменное выражение лица. Однако парень с такой же ненавистью смотрел на него, поджимая губы. Очередная конфета выпала у него из рук. Эта вражда началась в пятом классе средней школы и продолжалась по сей день. Луи никогда не упускал случая подставить ножку, дернуть за волосы, подразнить, и вот с годами это переросло в дохлую крысу в рюкзачке, исчезнувшие из шкафчика учебники, утопленные в унитазе кроссовки. Последней стадией стало что-то вроде регулярных словесных перепалок и мелочей, вроде случайного удара плечом. Найл искренне надеялся, что выпуск из средней школы разделит их навсегда, но когда увидел Луи и его дружков в день зачисления в старшую школу, понял, что придется закусить губу и терпеть этот кошмар до самого выпуска. С этим он справлялся весьма успешно до определенного времени. Больше всех из этой компании располагал к себе Лиам. Во всяком случае, он единственный никогда не позволял себе колкости. Правда, особенно Пейн с ним и не контактировал. На самом деле контактировал, но только когда рядом никого не было — оно и правильно, зачем ему лишние истерики? С Пейном было интересно перекинуться парой словечек, он оказался веселым и добродушным, поэтому Найл чувствовал себя комфортно, когда Лиам был неподалеку. Во всяком случае, если Пейн случайно оказывался среди его гонителей, они не позволяли себе ничего лишнего. Лиам был против насилия. А еще ему нравился Гарри. Хоран не знал, почему — то ли он был слишком симпатичным, то ли просто оказался воплощением тех качеств, которых ему так не хватало. До седьмого класса Найл искренне надеялся, что Гарри однажды подойдет к нему, поможет достать заброшенные на высокий шкаф учебники и скажет что-то ободряющее. Но шли годы, а все, что делал Стайлс — просто стоял с Луи, иногда так же издеваясь. И слышать оскорбления от него было вдвойне обидно. «Ты труп», — одними губами прошептал Луи. Найл вздрогнул, еще сильнее поджав губы. Только этого ему не хватало. На самом деле Луи всегда был хорошим парнем. И его друзья тоже были неплохими ребятами. Они играли в школьной группе и со всеми дружили, их одобряли учителя, администрация школы. Да и в классе к этой компании относились очень тепло. И Найл был бы в их числе, если бы не тот случай в пятом классе, который, можно сказать, изменил все, и вывел детей на тропу войны. Просто Томлинсон случайно сломал его «волшебный» карандашик с разноцветными пони, который рисовал разными цветами. Это был подарок матери, которая жила отдельно после развода с отцом Найла. Неудивительно, что как Луи ни извинялся в тот день, Найл злился, едва сдерживая слезы ярости. Тогда-то Луи и решил, что вообще не должен больше иметь дела с этим заносчивым придурком. Подумаешь, карандаш! С того дня началось противостояние, которое продолжалось из года в год, даже после того, как несчастный карандаш забылся и отправился в мусорное ведро. Детские обиды сильнее всего отпечатываются в памяти. И каждый раз, когда кто-нибудь из них вспоминал то чувство ненависти, было не удивительно, что они начинали ругаться. Конечно, друзья Луи всегда были на его стороне. Хотя они тоже уже не помнили с чего всё началось. Был и еще значимый один инцидент, случившийся незадолго перед началом учебного года. Он-то и воскресил в памяти все прошлые обиды, усугубил постепенно стихающую вражду. На летних отработках Луи и Найлу довелось поработать вместе. Луи показалось, что они нашли общий язык. Найлу показалось, что Луи не так уж плох. Попытка начать общение была большой ошибкой, они вошли в резонанс, и всё вокруг разлетелось на куски. Мир Луи рухнул. Мир Найла треснул. Теперь они оба прекрасно понимали, что иногда лучше всё оставить, как есть. Когда урок закончился, Найл поспешил выскочить из кабинета, привычно прихватив свой рюкзак. С Томлинсона станется сделать что-то с его учебниками, это Хоран знал точно. Выбегая, он случайно встретился взглядом с Гарри, по привычке хотел показать ему язык, но в самый последний момент просто отвернулся и убежал в кафетерий. Не сегодня. Поймав взгляд Найла, Гарри вздохнул. Происходящая ситуация не нравилась ему. Она никогда ему не нравилась. Просто… все в их компании «ненавидели» Найла, всегда подшучивали над ним, всегда вели эту конфронтацию. И он по умолчанию. Война была привычной, и Стайлс не задумывался особенно, почему и зачем. Просто ждал, пока им всем это не надоест. Беда заключалась в том, что если Луи разойдется, его не остановить. Да и не слушал он никого. — А все-таки давно пора заклеить Хорану рот скотчем и мокнуть головой в унитаз для профилактики, — заявил Томлинсон, когда к нему подошел Стайлс. Зейн, проигравший Лиаму раз десять подряд, недовольно хмурился, размышляя о своем поражении. Конечно, ему очень шло это выражение лица. Даже с насупленными бровями, Зейн был бесподобен. — Это слишком, — заметил он, дружелюбно похлопав Луи по плечу. — Хватит с него чего попроще. Я бы и сам рад держаться от него подальше, но уж что тут поделать? Пнем пару раз и хватит с него. — Может, с него просто хватит? — робко предположил Гарри. Луи перевел на него недовольный, полный подозрения взгляд, так что Стайлс смутился. Никогда, никогда Луи Томлинсон не смотрел на своего друга так. — Просто… мне не очень нравится эта вражда. Томлинсон многозначительно промолчал, с еще большим раздражением закидывая учебники в сумку. Он будто хотел что-то сказать, но с губ Луи не сорвалось ни слова. Иногда Гарри казалось, будто у него есть какая-то тайна, и от этой мысли ему становилось не по себе. Они слишком давно дружили, чтобы Томлинсон мог что-то от него скрывать. Скрестив руки на груди, Зейн многозначительно покачал головой. Казалось, вот-вот, и он скажет что-то важное, но и он не проронил ни слова. Негласно было решено выйти покурить. — Будь мужиком, Гарри, — сказал Зейн перед тем, как выйти следом за Луи. Он всегда был его молчаливой (и не очень) группой поддержки. Гарри остался вместе с Лиамом. — Это теперь называется быть мужиком? — спросил он, взглянув в лицо Пейна, и облегченно вздохнул — в глазах Лиама не было ни насмешки, ни презрения. Скорее даже понимание, очень чуткое и теплое, которое можно было ожидать только от него. — Я не считаю, что… просто, не кажется ли тебе, что ему тоже надоела эта вражда? Вернее, он ведь никогда не оставляет свою сумку в классе? Лиам покачал головой и, прищурившись, посмотрел куда-то в сторону, поправляя школьный галстук-бабочку. Гарри очень нравилась их новая форма. Она хоть предполагала жилетки, а то в пиджаке он утопал, словно это была шкура мамонта. — После дохлой крысы такого не было, — подумав, сказал Пейн. Это было произнесено отстраненно и тихо. Знакомое чувство стыда опалило лицо красной краской. Это вообще-то была его идея. Но что с него взять? Он был всего лишь семиклассником, раззадоренный другими мальчишками. Не хотелось показаться перед друзьями какой-то сопливой нюней. Если честно, ему потом правда было очень неудобно перед Найлом, и чувство стыда часто возвращалось, когда Гарри невольно задумывался о случившемся. Ему казалось, Хоран догадался, что это была его проделка. Просто смотреть на него он стал как-то по-другому. После этого, после первого пойманного болезненного взгляда, Гарри больно кольнуло в сердце — ему показалось, Найл никогда не заслуживал такого обращения. Слишком он был милым и маленьким, слишком безобидным и тихим. Его на самом деле очень хотелось защищать. Возможно, к этому примешивалось еще какое-то непонятное для такого маленького мальчика чувство, Гарри точно не знал. Однако до сих пор, когда он смотрел на Хорана, его сердце пропускало удар. И когда они нагоняли его, что-то внутри шептало: «Беги быстрее, ну быстрее же, Хоран». — Если тебе это не нравится, не делай, — сказал Лиам, внезапно серьезно посмотрев Гарри в глаза. Стайлс нервно сглотнул, увидев, как сужаются зрачки друга. Обычно так бывало, когда Лиам злился. Вот только сейчас парень был убийственно спокоен. Даже слишком. — Я давно умыл руки. И мы до сих пор друзья. Луи не просит, чтобы ты всегда был с на его стороне. Он не опустится до такого. — Но… разве это не будет нечестно по отношению к нему? — спросил Гарри, думая о том, что Луи никогда бы его не бросил, чтобы он там не учудил. В конце-концов, Луи хороший парень. Задирает какого-то паренька, так это у всех бывает, чего уж там. Буквально каждый в их классе с кем-нибудь да враждовал. По крайней мере, Томлинсон старался помогать другим. Он заботился о девочках, останавливал других хулиганов, когда они обижали маленьких, и только… только Хоран был его врагом №1. — По отношению к Найлу это тоже нечестно, — заметил Лиам и, ласково потрепав Стайлса по волосам, вышел. За ним сразу же увязалась стайка девиц, не преминув повеситься на его широкие плечи. Пейн улыбнулся им очень тепло и даже искренне, но что-то в его взгляде изменилось. К Гарри тоже, защебетав, привязалась пара миловидных девчонок. Парень почти не слушал то, что они говорили. Его голова была забита мыслями о «честно-не-честно». Впрочем, девушек это явно не заботило. Им нравилось находиться рядом с ним, наслаждаться его обществом, незаметно хихикать и переглядываться. Почему-то они всегда подходили к ним, только когда они были по отдельности. Зейн говорил, что девчонки просто боятся того, что они могут начать выпендриваться друг перед другом, а еще стесняются. Так ему сказала сестренка. Гарри вздохнул и перевел взгляд на одноклассниц. Они продолжали наперебой пищать о новом сериале от BBC. Гарри ничего не имел против, просто ему очень хотелось подумать. Он даже был рад, когда прозвенел звонок и начался урок истории. Со звонком вернулся Луи, полностью пропахший табаком, и Гарри тепло ему улыбнулся. Луи с радостью улыбнулся в ответ, подтверждая, что находится в хорошем расположении духа и не сердится на Гарри за его слова. Он не мог сердиться на него всерьез, никогда. Зато рассержен был Лиам, который уже шепотом отчитывал Зейна, пристрастившегося к сигаретам. Благо историк, как всегда, опаздывал, и у него было время высказать Малику всё, что он думает, о его вредных привычках. И Хоран, конечно, на урок опоздал, словно для него всё было исключением. Хотя почти все опаздывали на урок истории. Даже если бы мистер МакДугал был в кабинете, вёл бы занятие, он бы ничего не сказал. Это был шотландец среднего возраста, которого больше волновали пончики и заварные пирожные. — Что за привычка так много жрать, Хоран? — ехидно спросил Луи, когда Найл плюхнулся на стул, попутно ища в рюкзаке конфетку. Зашуршали бесчисленные фантики. — И так жирный, едва в дверь пролезаешь. Найл даже не оскорбился — у него не было иллюзий насчет себя. В последнее время Хоран стал еще более неуклюжим. Поэтому он молча достал конфету и демонстративно отправил ее в рот. — Молчишь? Белка в мозгах не осталось? — продолжал допытываться Луи, нависая над партой парня. Отбывать наказание после уроков из-за какого-то придурка, а он сидит будто ничего не произошло. Чертов стукач! Идиот, как ни крути! «Сделай что-нибудь, Стайлс!» — мысленно приказал себе Гарри, наблюдая, как парень поднимает потемневшие от злости глаза на Луи. Гарри увидел, как сжимаются его кулаки. Гарри увидел, как открывается его рот. — Проваливай отсюда, — раздраженно ответил парень. — А то что, Хоран? — хмыкнул Луи, поднимая брови. — А то врежу, Томлинсон, — ответил Найл, выпрямляясь. Даже так он был ниже, хотя Луи был единственным в их компании, кто не вытянулся за лето. Это было удивительно: Найл смотрел на Луи с настоящей неприязнью, получая ровно столько же в ответ. Стайлс знал, что Луи никогда не ударит того, кто слабее его, но все равно ему было страшно. Что-то случится, подсказывало ему сердце. Луи рассмеялся и схватил парня за шкирку, грубо встряхивая. Гарри увидел, как он испуганно зажмурился, вжимая голову в плечи. «Да не стой ты», — разозлился на себя Гарри, однако так и не смог заставить свое тело сдвинуться с места. Он увидел, как Лиам перестал отчитывать Зейна и тоже стал наблюдателем этой сцены. Слава Богу, что никто больше не обращал внимания. Кто-то до сих пор был в кафетерии, остальные же занимались своими делами. — Знаешь, что с тобой будет, если по твоей милости я еще раз останусь после уроков, Хоран? — прошипел Луи, встряхнув Найла еще раз. — Мне плевать, — жалобно ответил Найл, продолжая испуганно жмуриться. К его лицу прилила краска да еще и уши горели, словно ему было мучительно стыдно за то, что на самом деле у него нет сил, чтобы кому-то врезать. — Уверен? — голос Луи стал почти угрожающим. — Мы можем проверить сейчас. Ты хорошо меня знаешь, правда? Найл взглянул на него с какой-то странной болью в глазах. «Да не стой ты», — Гарри почувствовал, как у него вспотели ладони. Боже, да почему он не может даже пошевелиться? Все хорошо. Луи совсем не обидится, если он вступится за этого парнишку. Это же жестоко, даже по отношению к Найлу Хорану. Сейчас он точно не виноват ни в чем. Нужно просто перебороть себя и попросить Луи прекратить. Но Гарри не успел. Лиам появился рядом с Луи внезапно, слово обладал сверхсилой. Гарри не заметил, когда он перестал стоять рядом с Зейном. Сердце Гарри от зависти пропустило удар — Лиам смог. Лиам всегда был настоящим. У него были принципы. Он просто положил руку на плечо Луи и несильно сжал, заставляя Томлинсона обратить на него внимание. — Прекрати. Не позорь себя, — негромко сказал он, многозначительно взглянув в его лицо, и Луи, фыркнув, вернулся на свое место. На Гарри Пейн даже не взглянул, когда шел к своей парте. Гарри подумал, как сильно должно быть Лиам теперь презирает его, и покраснел от стыда. Даже сейчас он не мог сдвинуться с места, чтобы вернуться за свою парту и приготовиться к уроку. Гарри просто стоял и смотрел, как Луи тормошит его сумку, чтобы взять конспект с прошлого урока, который он бессовестно прогулял, как Зейн что-то торопливо шепчет на ухо абсолютно спокойному Лиаму, как Найл сидит, положив руки на колени, только его уши до сих пор были красными. Слава богу, учитель, наконец, зашел в кабинет, принося с собой запах пончиков, и Гарри машинально вернулся на свое место, отобрав походу свой конспект у Луи. За весь урок он ни разу не поднял голову. Найл был милым. Действительно милым. Конечно, красивым он бы не назвал его (все-таки это парень), а вот симпатичным вполне. В средней школе от него было довольно много шума, но Стайлс не мог сказать, что конкретно у него была причина для ненависти. Подвижный ребенок, что вполне логично. Они могли бы подружиться. Гарри всегда был в ладах с совестью. Когда старшеклассники пытались отнять у младших обед, он никогда не проходил мимо. Если одноклассник доводил кого-то из девочек до слез, он всегда вступался. И только в случаях с Хораном он разрывался между тем, что хотел сделать, и тем, что делал. Он не мог сказать, что ненавидит его. И если бы на месте Луи был любой другой парень, он бы уже давно поставил его на место. Но Томлинсон всегда был его близкий другом, поэтому Стайлс терзался. Луи ни к кому так не относился, и парни уважали его право иметь личного врага. Лиам всегда говорил, что очень плохо, что это такой слабенький паренек. Тем более, Хоран, который был, действительно, неплохим. Вздохнув, Стайлс закрыл лицо рукой. Как же он был рад, что это последний урок. После окончания занятий они впервые за долгое время разделились. Луи остался отбывать наказание. Лиам сказал, что он сегодня не в настроении что-то делать, а Зейн заявил, что раз такое дело, он может посвятить свободное время сестрам, которые очень сильно обижались из-за того, что старший брат постоянно задерживается после школы, тусуясь с ребятами. Решив не ждать Луи, Гарри пошел домой пешком, вместо того, чтобы ехать на автобусе. Ему хотелось, как следует, обдумать свою жизнь. Мысли терзали его так давно, и лишь недавно стали обретать четкую форму. Взрослеет он что ли? О таком Стайлс предпочитал не размышлять даже вскользь. Из-за того, что он долго прощался с Луи, парень пришел в гардероб последним и увидел там Найла, который рассеяно ходил туда-сюда и что-то искал. Разумеется. Опять спрятанные вещи, это классический сценарий. Гарри снова вздохнул и выдохнул. Он ощущал потребность что-то сказать. Просто несколько слов. Ему было смертельно необходимо узнать, как Хоран к нему относится. Считает ли он, что Гарри подсобник Луи и мелкий моральный уродец или, может, видит, что одноклассник не такой уж дрянной где-то в глубине души? — Что ты делаешь, Хо… На… Найл? — спросил Гарри, ощущая себя круглым придурком. Парень поднял на него внимательные глаза и скривил губы в усмешке. Гарри не понимал, идет она ему или же нет. — Ищу, куда твой дружок закинул мою сменку, — ответил «Хо… На… Найл», недовольно пожав плечами. — Я могу помочь, — предложил Гарри, пытаясь улыбнуться. Найл смерил его странным взглядом, от которого ему стало не по себе. — Обойдусь, — ответил он и отвернулся, вновь возвращаясь к поискам. Вздохнув в тысячный раз за день, Гарри положил руки в карманы. Внутри одного из них нащупался мятый краешек упаковки с жевательной резинкой. Стайлс даже обрадовался — он совсем про нее забыл, и это было приятное открытие. К несчастью, внутри осталась последняя, поэтому, с сожалением отправив подушечку в рот, Гарри смял бумажку и подошел к мусорному ведру, чтобы выбросить ее туда. Из ведра лукаво выглядывали начищенные голубые кроссовки. «Старо, как мир, Луи», — подумал Гарри, вытаскивая кроссовки из мусорного ведра. — Я нашел их, Найл! — крикнул Гарри, помахав Найлу его же кроссовком. Хоран вздрогнул, как будто он кинул в него слюнявым комом бумаги, и решительно подошел к Гарри, чтобы отобрать свою обувь. Его глаза пылали яростью. — Тебя никто не просил, Стайлс! — заявил он, выхватывая кроссовки из рук опешившего Гарри. — Ладно… спасибо. Гарри попытался улыбнуться, но Найлер уже отвернулся и ушел за своей курткой, оставляя Стайлса одного. Мысленно Гарри умолял Луи хотя бы куртку не отправлять в мусорный бак. Но все было в порядке. Видимо, утром у Томлинсона было не так много времени, что несказанно порадовало Стайлса. И Найла. Во всяком случае, его глаза были приятно светлыми. Когда они вышли со школы, Гарри, сам не зная зачем, увязался за ним. Он не собирался преследовать одноклассника, но волей-неволей копировал каждый его шаг. И Найл сразу заметил это. Он бы мог подумать, что у Стайлса какие-то дела, но Гарри слишком назойливо маячил за его спиной, что сомнений не оставалось — он намеренно его преследует. — Ты совсем кретин? Тебе в другую сторону, — не выдержал Найл, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Не ожидавший этого Гарри едва не стукнулся с Хораном лбом. Найлер смотрел на него раздраженно, из-под насупленных бровей, недовольно поджимая губы и надувая щеки. Гарри мысленно сравнил его с хомяком и невольно засмеялся. Это разозлило Найла еще больше, и он решительно затормошил Гарри за рукав, требуя ответа. — Я просто хотел удостовериться, что у тебя все в порядке, — честно ответил Гарри, наблюдая, как Найл меняется в лице. В какой-то момент Гарри заметил растерянность и удивление, которые быстро сменились гневом и раздражением, но и они очень быстро сошли на нет, оставив на лице Найла странную ухмылку. — Что же за день сегодня такой? Внезапная акция добра? Решил смилостивиться над убогими? — уточнил Хоран, насмешливо посмотрев на него снизу вверх. Гарри заметил, что Найл его не боится. Напротив, всем своим видом бросает вызов. Ему все равно, что Гарри тоже мог бы схватить его за шкирку или ударить. Найл, конечно, не мог сам драться. Но он хотя бы не хотел унижаться перед своими мучителями. Это было… удивительно. Гарри почти физически почувствовал, что Хоран становится ему более симпатичен. — Нет, — Гарри виновато улыбнулся и пожал плечами. Ему было тяжело смотреть прямо в требовательные глаза Найла, как будто что-то внутри обязательно должно было сохраняться в секрете. Стайлс мельком подумал: у кого чистая совесть, тому скрывать нечего, но все равно глаза Хорана были слишком внимательными и настойчивыми, как будто он и родился таким. Чуть притязательным. Но забавным. — Просто у тебя так много неприятностей, и по моей милости тоже. И я бы хотел хоть как-то загладить вину. — Помощи в школе было более чем достаточно, плестись за мной до дома вовсе не обязательно, — решительно заявил Найл. Гарри понимающе кивнул, словно ничего другого не ожидал, и был готов уже развернуться и уйти, но Найл почему-то ободряюще ткнул его в плечо. От его прикосновения, по непонятной причине, по телу заструилось странное тепло. — Все равно спасибо. Твоей вины тут нет. Это все Томлинсон. — Просто я мог бы… — Гарри осекся, увидев пристальный взгляд, пронизывающий до самых внутренностей. «Не могу рассказать ему. Ужасно стыдно», — подумал Стайлс и попытался сделать так, чтобы его голос звучал беззаботно. — Мы могли бы подружиться. — Не думаю, что Томлинсону понравится эта идея, — ответил Найл. Что-то в его лице показалось Гарри странно знакомым. Налет тайны, которую Гарри ощущал почти физически. — Это не его дело! — горячно воскликнул Гарри, но смешинки, появившиеся в глазах Найла, заставили его смущенно замолчать. — Вернее, мы могли бы попробовать, а я бы потом ему всё объяснил. «Что вам от меня нужно?» — устало подумал Найл, ощущая, как где-то в грудной клетке разливается неприятное чувство недоверия, сродни страху. Ему не верилось, что Гарри, который сам гонял его веткой крапивы по школьному двору, может вдруг подойти к нему и чуть ли не извиниться. Ему не нужно было это сейчас. Ему не нужно было, чтобы он помогал ему откреплять от куртки жвачку сейчас. Сейчас ему не нужен тот, кто может вытереть его слезы. Сейчас Найл больше не позволял себе плакать. «Где же было твое сострадание, когда мне действительно была нужна помощь», — подумал Найл, но вслух этого не сказал. — Знаешь, с тебя достаточно, — недовольно сказал Найл и отвернулся, чтобы Гарри не заметил, как сейчас покраснели его щеки. Детские воспоминания наполнили его до краев, вытесняя все. Он не мог с собой бороться. Если бы он постоял рядом с Гарри еще минутку, он бы не удержался и захотел бы взять его за руку или прижаться к нему, или поцеловать в краешек губ. Уже ускоряя шаг, он бросил, не оборачивая головы: — Прекращай этот глупый розыгрыш. Гарри не посмел и дальше преследовать его. Он просто смотрел, как Найл торопливо приближается к перекрестку и скрывается за углом, почти переходя на бег. Стайлс прикусил губу. Не стоило надеяться, что Найл так просто поверит ему. И от этого становилось вдвойне обидно, ведь слова Гарри шли из самой глубины души. Он не знал почему. Не знал, правильно ли это, но впервые за долгое время Стайлсу хотелось сделать шаг навстречу. Именно к Найлу.