Ароматы любви

      Исил уже давно вступил в свои права на владычество над небом и величественно и не спеша плыл по иссиня-черной пелене, усыпанной, словно идеальными алмазами, звездами Элберет. Атани уже предавались сну, но не эльдар, ибо свет ночных светил радовал их души и сердца намного больше, чем нещадный жар Анара. Потому ночами эльфийские владыки устраивали пиры, и во владениях их звучала музыка, пелись песни, а грациозные эльфийские девы и мужи прерывали свои танцы лишь на несколько мгновений, чтобы отведать вина и угощений, от которых ломились столы, ибо щедры были эльфийские владыки и не жалели ничего для своего народа.       Нынче пировали в Хитлуме, бессчетное количество эльфов собралось здесь, даже потомки дома Финвэ в кои-то веки собрались вместе и вели себя достаточно дружелюбно, и песни и пляски не прекращались ни на минуту — все были счастливы в эту ночь.       Но владыку Финдекано утомили частые пиры, он добродушно поприветствовал своих родичей и, ссылаясь на неотложные дела, поспешил распрощаться с ними. Сейчас он спокойно сидел за столом из красного дерева в своих теплых покоях, уже снявший с себя парадные одежды, искупавшийся и переодетый в ночное одеяние. Сын Нолофинвэ, поглядывая на недавно составленную, еще неточную карту Средиземья, делал кое-какие заметки на изрядно исписанном пергаменте. Финдекано слегка нахмурился — часть свечей уже отгорела, и вот с шипением погасли ещё две, оставляя эльфа в полумраке. Он потер уставшие глаза и поднес к губам бокал с гранатовым соком. Едва он сделал глоток, как в его покои ворвался взволнованный и раскрасневшийся стражник, отчего Финдекано слегка поперхнулся и закашлялся. — Владыка, беда случилась с лордом Келегормом, — его голос был возбужден и слегка дрожал.       Финдекано сию минуту покинул покои и быстрым шагом проследовал за стражником до своего бедного кузена. — Что с ним случилось? Кто-то на него напал? — обеспокоенно спросил владыка Хитлума, сворачивая в темный коридор и ступая на винтовую лестницу, ведущую в башню гостевых покоев Келегорма. — Я, владыка мой, не знаю, что случилось с милордом, но голос его был страшен, и говорил он, что умрет, если я не приведу вас, — рассеянно сказал стражник и пропустил вперед недоверчиво смотрящего ему в глаза государя.       «Несвежая виноградинка, видимо, попалась, пожаловаться решил», — недовольно подумал Финдекано, оторванный от своих рукописей, — «Точно какой-то пустяк, гляди-ка, чтобы он не умер…» — Можешь быть свободен, Элестэл, — сухо бросил Фингон и, вздохнув, отворил дверь в покои своего брата.       В комнате стоит полнейшая тишина. Фингон, вдыхая приятный запах масел, осматривается: на столе, нетронутыми, стоят фрукты в вазе и бутыль вина, широкая кровать с собранным легким балдахином не расстелена. Плеск воды доносится со стороны купальни, и сладкий голос феаноринга окликнул владыку: — Что ты там стоишь, не видишь, что в комнате никого нет? Сюда иди.       Финдекано пересекает комнату, входит в купальню, и горячий пар тут же обнимает его, и кожа, увлажнившись, начинает блестеть. В мраморной ладье, наполненной чистой, горячей водой, светловолосый эльф завороженно рассматривает свою ножку, закинутую на край, и с нежностью поглаживает её. Он не оторвался от своего увлекательного занятия и тогда, когда вошел Фингон. — Скажи мне, Келегорм... — начинает он, стараясь скрыть свое раздражение от вопиющего поведения брата, но оказывается перебитым. — Скажи мне, Фингон, почему ты шел так долго? Я мог уже умереть за это время, к твоему сведению, — светловолосый эльф надулся и обиженно посмотрел на смущенного кузена, — Ах, никакой надежды на тебя…       Финдекано ответил не сразу — его внимание привлек странный запах, который исходил, судя по всему, от испаряющейся воды в купальне Келегорма. Он нашел его очень приятным, вдохнул глубже, и волна тепла и умиротворения пробежалась по его телу, снимая нахлынувшее раздражение и расслабляя. — Мне бы хотелось знать, почему ты не пируешь со всеми и… — Финдекано вновь глубоко вдохнул и довольно шумно выдохнул, что заставило Келегорма хищно оскалиться в улыбке, оголив ряды белоснежных, ровных зубов, — И зачем ты велел сходить за мной? — Нравится запах? — протянул Турко, — Знаешь, что это?... Я скажу тебе потом, а пока — пусть это останется маленькой тайной. Пускай весь сегодняшней вечер останется… Нашей маленькой тайной, — он окунул свою ножку в воду, — Подойди ко мне, я дам ответ на твой вопрос. — У меня есть еще дела, говори, что заставило тебя «умирать». Я вижу, тебе не так уж дурно, и… — взгляд Финдекано скользнул по прекрасной длинной шее и изящным ключицам Келегорма. Капля воды пала с острого подбородка на грудь, устремилась вниз и растворилась в кристально чистой воде, что не скрывала… Фингон стыдливо закрыл глаза, и, отвернувшись в сторону, больше не смотрел на своего брата. Турко голодно облизнулся. — О, ты неправ насчет того, что мне не дурно. На самом деле, я столкнулся с серьезной… проблемой, — он наигранно вздохнул и провел мокрой рукой по груди, — Скажи мне, что ты видишь, владыка?       Финдекано, весь покрасневший, не то от жары, не то от дикого смущения и пугающего желания, вдруг родившегося в его сознании, оглядел купальню. — Я позаботился о том, чтобы мои гости остались довольны, здесь есть все необходимое для купания и радости твоей… — Ты опять ошибаешься, о заботливый владыка Хитлума и примернейший из сыновей Финголфина, — с сарказмом прошипел Келегорм и брызнул в Финдекано водой, — Скажи мне, где те девы, что потрут мне спину? Или я все должен делать сам? Я утомлен после долгого пути и должен утомляться еще больше?       У Финдекано дернулся глаз. Он ожидал, что брат выкинет что-то подобное.       «Знаю я твои омовения — после рыданий эльфийских дев на весь замок», — подумал Фингон, а вслух сказал: — Я не думаю, что слишком сложно помыться без чьей-либо помощи… — Угадай, что я отвечу — и я угощу тебя ананасовым колечком. — Я ошибаюсь, не так ли? О, как я мог забыть, что Келегорм настолько Прекрасный, что единственное, что может делать сам — дышать! — Не полыхай, братец, это наш удел, — третий сын Феанаро поднимается на ноги, открывая взору Финдекано свое тело в полной его красе, ничуть не стесняясь наготы, а, наоборот. Ловя, хоть и мимолетный, но восхищенный и смущенный взгляд Астальдо, изящно переступает край мраморной купальни, не спеша подходит к кузену, — Но ты выиграл.       Финдекано чувствует, как в его рот проникает нечто скользкое, холодное, пощипывающее нежные губы: небольшое ананасовое колечко — обещанная награда. Шокированный сложившейся ситуацией, эльф делает несколько шагов назад и упирается в стену. Но Келегорм лишь усмехается и быстро обвивает талию кузена руками, прижимается своим мокрым и горячим телом к его. Он жадно впивается поцелуем в приоткрытые губы Финдекано, тут же проникая в его рот язычком, сплетая его с чужим. Темноволосый, ошарашенный эльф предпринимает вялую попытку оттолкнуть брата, но понимает, что не хочет его отпускать — Келегорм умел убеждать и соблазнять, и всегда получал то, чего он хочет и кого хочет, причем в последнем он преуспевал гораздо больше. — А теперь, — сладко шепчет Келегорм, затем берет с влажной мраморной тумбы губку, вкладывает её в руку брата и увлекает его в сторону купальни, — Будь хорошим мальчиком и потри мне спинку…       Фингон не помнил, как оказался раздетым, покинул запаренную комнату и очутился на шелковых простынях, самозабвенно лаская своего брата. Он целовал его тело, отмечая про себя, что Келегорм Прекрасный не только на словах. Сейчас, и никогда уже впредь, Финдекано в этом не усомнится. — Ты самое прекрасное творение твоего отца, — задыхаясь, шепчет он и целует длинную, изящную шею. — Я знаю это, — мурлычет тот в ответ и выгибает шейку еще сильнее, желая получить большего, — Можешь быть грубее, но не смей царапать мое тело и оставлять засосы на шее…       Но у Финдекано и в мыслях не было причинить вред этому дивному созданию — лишь ласкать, целовать его, словно вылепленное из воска искуснейшим мастером, тело. Он спустился чуть ниже и коснулся поцелуем розоватого соска, прикусил его и вновь накрыл поцелуем. Фингон проделывал это бессчетное количество раз, наслаждаясь стонами златовласого эльфа, извивающегося под ним. — Больше, хочу больше…       Финдекано внял стонам своего брата и отстал от раскрасневшихся сосков, положил палец в рот Келегорма, который тот тут же хорошенько вылизал и улыбнулся, выпустив. Он развел ноги шире, погладил собственный член и внимательно стал наблюдать за братом, приставившим влажный палец к его входу. Когда тот проник внутрь, Турко прикусил губу, а Финдекано нахмурился. — Ты уже был с кем-то? — немного обиженно поинтересовался он, с легкостью вводя сразу три пальца в брата. — А-а-а, — Келегорм коротко рассмеялся и сжал в себе пальцы, — А ты ревнуешь, мой сладкий? М-м, как это мило с твоей стороны… Но не волнуйся, сегодня я только твой.       Финдекано стало больно от всего происходящего, от того, что это чудесное создание не только его. Хотя чего он мог ожидать от Келегорма, и почему он так расстроен? Но, тем не менее, его чувства были задеты, он обиделся до глубины души и даже не смог этого скрыть. — Ты… Ты не должен быть таким, если твои слова были бы правдой, — Финдекано хотел отстраниться, но Келегорм прижался к нему и накрыл губы поцелуем. — Я не знал, что тебе известно о совокуплении мужчин… — И потому решил меня обмануть? — недовольно ответил Фингон, не давая брату вновь себя поцеловать. — Нет, глупенький… Ммм… Я поласкал себя до твоего прихода, я не хотел, чтобы ты меня вдруг порвал… Ммм… По неопытности… А ты оказался довольно нежным и умелым любовником… — По неопытности? — огрызнулся Фингон и накрутил волосы своего брата на кулак, — Я тебе сейчас покажу «по неопытности», надеюсь, ты себя хорошо растянул.       Финдекано резко развернул брата и поставил его перед собой на четвереньки. Сердце Келегорма бешено билось в груди, норовя выскочить. Он почувствовал, как одной рукой брат раздвигает его ягодицы, а другой тянет к себе за волосы, заставляя выгнуться. Эльф чувствует большую, влажную головку у своего входа и зажимается. — Расслабься и получи свой секс, раз хотел, или я войду так, — Фингон с силой шлепает Келегорма по заду, и тот, тихо вскрикнув, изо всех сил старается расслабиться. Финдекано грубо вошел в брата сразу целиком, но, услышав его жалобный стон, успокаивающе погладил упругие ягодицы и больше не двигался, давая привыкнуть. — Прости, Турко, — смущенный своей грубостью сказал Финдекано, — Я не хотел делать тебе больно.       Келегорм лишь захныкал, легонько соскользнул с члена брата и вновь насадился до основания. Тогда Фингон отпустил золотые волосы и, смяв в руках его зад, вышел и вновь глубоко, но на этот раз нежнее, толкнулся в него. Келегорм быстро подстроился под его ритм, и, когда Финдекано толкался, насаживался навстречу ему.       Чем глубже и быстрее становились движения, тем громче и слаще стонал Турко, что сводило с ума Финдекано и тот, чувствуя, что вот-вот кончит из-за этих пошлых стонов, впечатал брата в кровать лицом в подушку. Келегорм недовольно промычал, но понял грубость брата. Он ухватился рукой за свой, до боли жаждущий ласки окаменевший член и быстрыми, умелыми движениями принялся ласкать его. Финдекано уже был не в силах сдерживаться сам, не менее пошлые стоны слетали с его уст, переходя в крики, и он вбивался в брата, шлепаясь о его мошонку своей собственной. Их стоны слились воедино, они наслаждались телами друг друга.       Келегорм искал новых сексуальных ощущений — ему надоели орды женщин в его постели, они перестали удовлетворять его. Он хотел чего-то другого, и выбрал Финдекано для своих утех — он всегда казался ему особенным и привлекательным, но он даже не мог представить, что секс с ним, мужчиной, сможет доставить ему столько удовольствия. У него темнело в глазах от бьющегося о простату крепкого члена, а такого сильного возбуждения он не испытывал долгие года. Он простонал имя брата, закричал и бурно излился на кровать, и, когда растянутые мышцы крепко сжали член Финдекано, Келегорм почувствовал, как внутри него растекается теплая вязкая жидкость. Фингон бессильно падает на брата, даже не выходя, и целует, целует каждый миллиметр его кожи. Светловолосый едва находит в себе силы, чтобы отстранить брата, но лишь на мгновенье, чтобы снова оказаться на его груди и со всей любовью, на которую он способен, поцеловать — в благодарность за это неземное удовольствие, которое, как ему показалось, он еще не испытывал раньше ни с кем.       Они лежали и просто обнимали друг друга. Келегорм медленно поглаживал грудь своего любовника, а тот вдыхал приятный запах его светлых волос, периодически целуя его макушку. — Ты мне что-то хотел сказать, — тихо прошептал Финдекано. — Что именно? — Келегорм поднял голову и улыбнулся, — Что ты — мой лучший секс?       Фингон рассмеялся, и Турко быстро поцеловал его подбородок. — И ты завяжешь с разгульной жизнью? — Хм, — златовласый эльф как-то наигранно задумался и со своей обворожительной улыбкой прошептал, — Я еще точно не решил, но пока я здесь, то буду каждую ночь греть твою кровать. — Что ж… Я согласен. — А это был не вопрос, — Турко рассмеялся и опять поцеловал брата. — Но все же я хотел спросить немножко о другом… О запахе в твоей купальне, я сейчас понял, что он мне что-то напоминает… Сандаловое масло? — О, и не только оно… Я налил в ванну кучу всяких масел, у которых одно общее предназначение, — Келегорм хитро улыбнулся и облизнул губы. — И какое же, если не секрет? — Это ароматы любви. Сандаловое масло, которое ты учуял, к примеру, усиливает эрекцию, масло бергамота хорошо расслабляет, но сильнее всего на тебя подействовало имбирное масло… Оно очень хорошо возбуждает, очень… — Вот ты… — Финдекано покачал головой и заулыбался. — Да-да? Коварный я, не так ли? Можешь наказать меня за это, если пожелаешь. — Несомненно, ты ведь будешь греть мою постель теперь каждую ночь.       И Келегорм увлек Финдекано в долгий поцелуй, и не спали они до самого рассвета, любя и наслаждаясь друг другом.