***
— Смотри, Лёха, опять косплееры приехали, — проговорил парень с фингалом под глазом, смачно плюнув при этом на землю. — Витёк, меня уже достала эта столица! — мрачно ответил тот, которого звали Лёха. — Э… Может, они не москвичи, может, они с Питера, — хмыкнул Витёк. — По мне так всё едино мажоры. Парочку с криминальной наружностью первым заметил Леон. — Не нравятся мне эти аборигены, — сказал он, кивнув в сторону переглядывающихся гопников. — Может, стоит сразу расставить все точки над «и»? — Одуванчик, во-первых, это не тюрьма, — напомнил ему Вордсворт. — Во-вторых, зачем нам ссориться с местными? — Похоже, что вот они как раз-таки желают поссориться с нами, несмотря на ваш миролюбивый настрой! — намекнул де Астуриас, наблюдая за тем, как парни, закончив переговариваться между собой, направились к Стрелку. Разговор был коротким, но очень насыщенным. Когда один из подошедших согнулся от удара в живот, Леон посмотрел на Уильяма. — Ваше детище только, что установило контакт с местным населением, и похоже, что аборигены не в восторге от подобного. Вордсворт хотел сказать, что Трес, собственно, не его детище, а изобретение Гарибальди, но увидев, как уже второй парень согнулся от удара в пах, поспешил к Стрелку, чтобы увести киборга от греха подальше. Еще не хватало, чтобы он случайно прихлопнул несчастных. Ругань, с которой его встретили валяющиеся на траве парни, почему-то натолкнула Уильяма на мысль о том, что их занесло в Богемию. Этому способствовало красочное и витиеватое «Ах ты, курва!», вылетевшее из уст одного из молодчиков. — Вацлав, нас каким-то непостижимым образом закинуло на территорию вашей родины! — сообщил Вордсворт Безликому. — Это невозможно, — отрезал тот. — Почему? Я слышал, как один из них произнес «курва», а я помню, как подобное ругательство слетало с ваших губ, и вы тогда сказали, что это чисто богемское… — Уильям, ну неужели я не понял бы, что мы в Богемии? — раздраженно произнес Гавел. — У нас никто так отродясь не одевался, — кивнул он в сторону парней, которые уже поднялись и уходили прочь от стоянки «Железной Девы». — И вообще, почему слово «курва» у вас именно с моей страной ассоциируется? Хочу заметить, что я тогда сказал вам, что это чисто богемское, потому что не хотел вдаваться в подробности. Наверное, они бы еще долго разбирались по поводу того, какая из стран является родиной данного ругательства, если бы к ним не подлетел Авель. — Вы бы не могли бы одолжить немного динаров? Хотелось бы посмотреть местные магазинчики и кафе. Агенты переглянулись, но деньги все же отцу Найтроуду заняли, предупредив его о том, что, возможно, местное население после инцидента с Тресом Икусом будет настроено недружелюбно. — Ерунда! — отмахнулся священник. И в самом деле, попав на территорию небольшого городка, он тут же столкнулся не иначе, как с добрым и честным христианином, который, подняв на него немного осоловелые глаза, хрипло поинтересовался: — Выпить хочешь? Если поделишься, то могу отвести туда, где дешево и без проблем. Авель, вспомнив о своем пастырском долге окормлять словом Божием, а иногда и хлебом насущным всех страждущих, согласился на данное предложение. Как местный догадался о его любви к чаю с тринадцатью кусочками сахара, было загадкой. Однако где чай, там и печенье. То, что было дальше, не подлежало никакой логике. Абориген привел его на квартиру, где вместо желаемого чая ему протянули двухлитровую бутылку с прозрачной жидкостью. Судя по специфическому запаху, это был спирт. Авель в замешательстве посмотрел вначале на спутника, затем на продавца, но тут внезапно распахнулась дверь. — Мусора! — Где? — Наутроуд, ошалев от крика в ухо, посмотрел под ноги. — Где мусор? Какой мусор? А через секунду уже лежал на полу с заломленной за спину рукой. — Батюшку не трогайте! — Какой он батюшка? По роже видно, что закоренелый бандит. «Это какая-то ошибка, — пронеслось в голове Авеля. — Скоро они разберутся и отпустят меня». В тот момент он еще и предположить не мог, что разбираться в этом случае придется другим, а ему лишь размышлять о том, как пагубно его пристрастие к чаю с тринадцатью кусочками сахара.***
— Странно... Почему-то Авель не выходит со мной на связь, — пожаловалась Кейт Скотт. И вот после этого начался отсчет истории о том, как агенты АХ вызволяли Авеля, а заодно осознали факт того, где именно они оказались. Переговоры в участке начинал Вацлав, а заканчивал Трес, но надо заметить, что Леон и Уильям тоже по-своему отличились. А всё фраза одного из тех, кто сидел вместе с Авелем: — Бей оборотней в погонах! После этого можно сказать точно, что «оборотни в погонах» надолго запомнили встречу с доблестными агентами АХ. Хотя на поверку оказались обычными людьми. Отец Найтроуд же встретил друзей и коллег фразой «Все менты — козлы» и строчками местной песни: — Владимирский централ — ветер северный. Хотя я банковал, — жизнь разменяна, но не «очко» обычно губит, а к одиннадцати туз… — Авель, у нас уже есть один арестант-романтик, — напомнил строго Безликий, кивнув в сторону Одуванчика. — Наш Боливар может и не выдержать вас таких двоих. — Это же надо было так — отправиться за едой, а попасть за решетку! Что же ты такого натворил, что они тебя повязали? — поинтересовался Профессор. — Я просто хотел купить чай с тринадцатью кусочками сахара, и один добрый человек указал мне путь… — Вот, Авель, помни, к чему твои тринадцать кусочков сахара могут привести! — ухмыльнулся Одуванчик. — Ну, люди тут вообще-то душевные, — сказал Авель, поправляя очки, на которых появилась солидная трещина. — Судя по стеклу в твоих очках и запачканной сутане — они прямо задушевные, — съязвил Леон. Когда священники вышли из здания, потерпевшего некоторое разрушение, Уильям Уолтер Вордсворт сказал: — Ну, господа, нас каким-то непостижимым образом занесло в параллельную Вселенную. Посмотрите! — он вытащил из кармана прихваченный со стола одного из служителей закона флажок-триколор с золотистыми буква «Россия». — Не существующее в нашем мире это государство, странные обычаи и непонятные законы. Оборотни, которые все-таки не более чем люди. Ну, и вспомните, как трясло «Железную Деву», а Кейт теряла управление над линкором. Всё сходится! Мы как-то чисто случайно перескочили из одного пространства в другое. Оно как-то и чем-то отличается от нашего, но при этом мы понимаем здешнюю речь и даже богемское ругательство здесь обозначает примерно тоже самое, что и в нашем мире! — Вордсворт, по-моему, вся твоя теория на слове «курва» зиждется! — покачал головой Вацлав. — А это несерьезно! — Нет! — горячо возразил Профессор. — И я попробую это доказать. — Не надо! — взмолился Леон, — Этих историй о детерминизме и квантах моя бедная психика уже не выдержит! И тут их прервал возглас: — Почти как настоящие! Впервые вижу такой мощный косплей по Торбиле. И как вы так удачно подобрались-то? Девушка лет семнадцати с разноцветной мелированной чёлкой смотрела на них с улыбкой. Такой улыбкой, которая бывает у людей увидевших что-то очень милое и дорогое. — Простите, но что именно вы имели в виду? — осторожно спросил Профессор. — Да вы все просто копия героев с иллюстраций Торес Шибамото. — А это еще кто? — поинтересовался Авель Найтроуд. — Вот вы юмористы, — хихикнула девица. — Или вы меня проверяете? Хорошо. Это автор иллюстраций к роману Ёсиды Сунао «Кровь Триединства». Кстати, а почему с вами Эстер нет? — Что? — лица агентов вытянулись. — А… я поняла. Вы просто не стали брать её с собой, ведь миссия-то опасная! Или, может быть, она пьет чай вместе с Кейт на «Железной Деве»? — девушка рассмеялась. — Ладно, бывайте! Удачных фотосетов! Авель, я, кстати, всегда предпочитала тебя Каину. И поменьше сладкого, а то сахарный диабет заработаешь! Агенты АХ стояли словно громом пораженные. — Это о нас тут что, роман написали и даже портреты нарисовали? — потрясенно сказал Леон. — Позитив! — молчавший до этого Стрелок тоже решил высказаться, и, видимо, он счел всё происходящее новостью положительной. — Это, конечно, позитив, — согласился Вордсворт, — но лично мне как-то не по себе. — Не будьте тщеславны. Тем более, что мы с вами не знаем, что там о нас этот автор написал, — заметил Вацлав. — Возможно, у него Авель ковыряется в носу, а вы, Леон, рассказываете скабрезные анекдоты. — Однако эта девушка… эта девушка… — Найтроуд что-то так разволновался, что даже не сумел сформулировать свою мысль толком. — Не расстраивайтесь, Авель, — проговорил Вордсворт, похлопав коллегу по плечу, — да, это девушка, видимо, много чего знает о нас всех, но она уже ушла. Однако, судя по другим местным жителям, для них мы просто косплееры. — Знать бы еще, что это слово значит, — проворчал Леон. — А то вдруг это что-то непотребное. — Размышляя логически, можно предположить, что мы те, кто изображает героев данного романа, то есть люди, которые нас изображают. Что-то я уже и сам запутался. Ну, в общем, вы меня поняли. — Ага, — кивнул Леон, — то, что вы запутались в собственных объяснениях, мы поняли прекрасно. — Главное — это другое! — торжественно сообщил Уильям. — Это то, что теперь вы согласитесь со мной, что мы с вами в параллельной Вселенной! Здесь есть страна Россия, в которой Авель попал за решетку из любви к чаю с тринадцатью кусочками сахара. Здесь существует роман о нас с вами, и есть косплееры, пытающиеся нас изображать… — А еще есть голограмма, желающая, чтобы вы поскорее вернулись на корабль! — Кейт Скотт неожиданно появилась перед ними. — Вы бы поторопились, что ли, а то я устала вас ждать. — Что-то мне есть хочется, — тоскливо произнес Авель. — Хотя чай на «Железной Деве» тоже подойдет. Желательно с тринадцатью кусочками сахара. — Я смотрю, некоторых товарищей личный опыт совсем ничему не учит! — усмехнулся Леон. — Позитив! — тут же среагировал киборг. — Стрелок, меня пленяет твоё неземное чувство юмора! — Позитив!***
«Итак, законы физики не отрицают предположение о том, что иные миры могут быть между собой связаны тоннельными квантовыми переходами. То есть, теоретически из одного мира можно перейти в другой, не нарушая при этом закона сохранения энергии. Но возможно, что тайна альтернативного бытия связана с так называемым «пятым измерением». И то, как именно работает переход из одной Вселенную в другую, доподлинно неизвестно. В многомерном пространстве возможны вещи, кажущиеся невероятными. Например, то, что в другом мире ты всего лишь герой чьего-то романа. Ты вроде бы существуешь в этом мире, но в какой-то не проявленной для реальности версии. Как фантазия или идея…» Профессор откинулся в кресле, отодвинув бумаги с разрабатываемой им теорией, которая бы объясняла то, что приключилось с ними однажды. В кабинете появилась Кейт Скотт с подносом: — Уильям, прошу тебя, объясни Авелю, что нельзя петь песню, смысла которой он не понимает! — проговорила голограмма, ставя перед альбионцем чашку чая. — Инквизиция с большим подозрением относится к словам «Владимирский Централ» и «этапом из Твери», чувствуя в них злую ересь и намеки на выполняемую ими работу. — Это они зря, — добродушно заметил Вордсворт. — Но, собственно, ты права. Поёт он неважно, поэтому лучше сказать ему, что Инквизиторы подозревают, что в данном тексте содержатся секретные коды, используемые врагами Церкви. Хотя я думаю, что всё дело не в песне, а в её непрофессиональном исполнении! — и он, улыбнувшись, отпил чай, а затем вновь погрузился в создание теории параллельных миров.