С Первым апреля!

      — Ну, вот если бы я на ком и женился второй раз, то только на вас, сестра Кейт! Реакция была незамедлительной. Раньше Леон наблюдал подобное на примере несчастного Профессора, периодически подпадавшего под гнев монахини, а теперь и его самого угораздило стать жертвой этого голографического урагана.       — Ты?! Да как ты вообще посмел! — она повисла перед ним, метая гром и молнии. — Леон, ты что, совсем уже потерял чувство реальности и не видишь, кто перед тобой? Узрел очередную юбку, и тебя тут же понесло, да? Значит так, быстро извинился передо мной!       — За что? — поинтересовался, улыбаясь, Одуванчик. — Я ведь ничего такого оскорбительного не сказал! И да, женился бы, что тут такого?       — Да я бы за такого бабника замуж не пошла бы! — воскликнула Железная Дева, распаляясь еще больше.       — И куда ты, интересно, делась бы? — ехидно спросил Леон, нахально разглядывая Кейт Скотт.       — Что? — тут она вначале побледнела, затем покраснела. — Ты что, намекаешь на то, что я бы с тобой того? И потому мне в срочном порядке пришлось бы выходить за тебя замуж? Да как ты можешь! Я пожалуюсь кардиналу Сфорце на тебя! Ты… ты — озабоченный извращенец!       — С Первым апреля, сестра Кейт! — сообщил ей тут же де Астуриас. — Не думал, что вы так легко станете жертвой этого довольно банального розыгрыша. После этого голограмма перешла практически на ультразвук, но Леон все равно узнал много нового в плане нецензурных ругательств. Де Астуриас даже не предполагал, что эта женщина способна вот так выражаться, и даже он покраснел от некоторых крепких выражений, брошенных ею в его адрес. Потом она исчезла, а Леон облегченно вздохнул, правда, это была лишь небольшая пауза, потому что через минуту капитан «Железной Девы» вновь появился перед ним.       — И чтобы я тебя на своем корабле в ближайшее время не видела! — сообщила она ему. — А то я тебя выброшу, клянусь своим розарием! И вот уже после этого Кейт Скотт с чувством выполненного долга действительно выключила голограмму. Как говорится, пошутил, так пошутил. Розыгрыш удался на славу, нечего сказать. Но если бы он после этого успокоился, то явно он не был бы Леоном Гарсией де Астуриасом. Заметив Стрелка, Леон решил пожаловаться тому на бесчинства Кейт Скотт. Благо Трес был слушателем от бога и никогда не перебивал, да если и отвечал, то всегда по делу.       — В общем, теперь я подумал и решил, что если я на ком и женюсь, Трес, то, наверное, только на тебе. Представь только, как мы будем жить вдвоем в моей камере! Разговоры по душам целый день! Ведь меня эти сканворды просто доканали уже. Это, конечно, была шутка, о чем Леон тут же сообщил, хлопнув киборга по плечу и гаркнув ему в ухо:       — С Первым апрелем, Стрелок! Спустя полчаса ему пришлось объясняться с Профессором.       — Я же только вчера его осматривал, и все с ним было в порядке! — недоумевал альбионец. — Почему, как только ты к нему подошел, его, беднягу, так переклинило-то?       — Ну, не знаю, — проговорил Леон, — я вроде ничего такого не делал.       — Точно? — с подозрением спросил Вордсворт. — Ты в этом можешь поклясться?       — Да я просто пошутил. Сказал, что женюсь на нем и это… заберу его в тюрьму к себе, потом сообщил, что это первоапрельская шутка и… его тут же того, — тут де Астуриас почесал затылок. — Профессор, он что, у тебя шуток вообще не понимает?       — Леон, лучше не выводи меня! — рявкнул Уильям, склоняясь над киборгом. — И заруби себе на носу, чтобы никаких таких шуток с киборгом больше не было! Он не обладает таким дурацким чувством юмора, как ты!       — А жаль! — вздохнул Одуванчик. И тут в кабинете Профессора появилась голограмма. Леону стало понятно, что ничего хорошего ему ждать не стоит. Он стал тихонечко пятиться к двери.       — Ой, а что с Тресом-то случилось то? — спросила Кейт, глядя на Вордсворта, держащего в руках отвертку.       — Да, наш Одуванчик предложил Стрелку руку и сердце, вот что случилось! После услышанного Железная Дева повернулась к Леону.       — Да ты маньяк! — воскликнула она. — Это что за одержимость у тебя такая?! Мало того, что ты ко мне приставал с предложением выйти за тебя замуж, ты еще и к Тресу Икусу с подобным предложением пошел?       — Кейт, надо было тебе соглашаться, — проговорил Уильям, подняв голову. — Глядишь, тогда бы уже сейчас Леон валялся бы в Ватиканской больнице с нервным расстройством, а Трес Икус был бы цел и невредим. После этих слов Одуванчик выскочил из кабинета Вордсворта, захлопнув двери. Он и так знал, что именно последует вслед за мыслью, озвученной Профессором. Радовало только то, что этот поток ругательств адресовался уже не ему.       — Ты что, подслушиваешь? — поинтересовался у Леона Авель Найтроуд, подошедший к нему и держащий в руках сухарь.       — Ой, не искушай меня, Авель! — отмахнулся де Астуриас. — А то и тебе достанется.       — В смысле? — Найтроуд попытался разгрызть злополучный сухарь, но ойкнул и выронил его из рук. — Мой бедный зуб!       — Сегодня первое апреля, я сначала Кейт разыграл, затем вот Треса… В результате голограмма пообещала выкинуть меня в случае чего с «Железной Девы», а киборг просто вышел из строя.       — А что ты им сказал-то? — Авель уже поднял сухарь с пола и, вздохнув, сунул его в карман.       — Ну, что женюсь на них, а Стрелку я сказал, что после этого я заберу его к себе в камеру жить.       — Слушай, а как там с питанием? — поинтересовался вдруг Найтроуд. В его животе как раз глухо заворчало. — Если там хорошо кормят, то я согласен!       — Чего? — опешил Леон. — Нет, Авель, это шутка. Мне не позволят кого-либо в камеру привести. Я же особо опасный преступник. Да и не хочу я тебя в качестве жены, и тем более мужа!       — Да и я тебя не хочу. Так что это очень здорово, что наши желания в этом плане совпадают, — ответил Найтроуд, продолжая прислушиваться к серенадам, выводимым его желудком. — А вот трехразовое питание, пусть и тюремное, совсем бы мне не помешало! Так что ты подумай на досуге. Тем более что мне кажется, что верный товарищ бы тебе не помешал бы. Сканворды бы, кстати, вместе решали! В этот момент дверь распахнулась, и Вордсворт вышел вместе со Стрелком, которого он, судя по всему, уже привел в чувство.       — А мы тут подумали и решили, что я, наверное, поеду жить к Леону в камеру, — сообщил им Найтроуд радостно улыбаясь. — Неважно в качестве кого, главное, что там хорошо кормят! Трес замер, сделав шаг, его голова склонилась набок, а глаза, блеснув, погасли.       — Да что же это такое! — воскликнул в сердцах Профессор. — Вы что, сегодня сговорились, что ли?       — Странно, а почему Стрелок так остро реагирует на подобное? — проговорил Авель, невинно шмыгнув носом. — Профессор, вы там разберитесь в его программе, какие-то больно подозрительные реакции… — он уклонился от пролетевшей мимо отвертки. — Да я ведь пошутил! С Первым апреля вас, Вордсворт!