Связанные судьбой

Художник (Эпоха Чосон. XVII-XVIII века) Глубокая ночь. Полная луна необычного красного света смотрит на меня из пелены тумана и облаков. Свеча скоро погаснет, но это не помогает мне с моим вдохновением. Мокрая кисть так и осталось не погруженной в краску собственного творения, а белый холст не подвергся каким-либо изменениям. Я так же стою у своего маленького окошка, как несколько часов ранее, а пальцы слабо держат кисть. К этому времени моя работа должна была быть полностью готовой, но она даже не началась. Чувство тоски разъедает мне душу, и рука так и тянется к серой палитре. Завтра на рассвете хозяин придет за своим заказом, и в голове я медленно прокручиваю сценарий его гнева. Я бедный художник, зарабатывающий себе на жизнь грошами проданных картин. Богатые люди приходят ко мне с заказами, и только так я могу позволить себе хоть горсть еды. Рисование стало для меня спасением с ранних лет, но не смогло спасти мою мать от верной гибели. Я рисовал всегда то что просили, и очень редко создавал картину души. Хоть моя жизнь казалась жалкой, я жил и рисовал. Мысли о жизни редко посещали меня, и в суматохе бессонных ночей я прожил двадцать лет. Двадцать серых и полных страха лет. Я не заглядывал в будущее, и жил лишь моментом. Днем принимал-отдавал заказы, а ночью неугомонно рисовал. Жизнь так и продолжалась, и я был рад и огорчен этим одновременно. Так продолжалось до одного определенного момента. Темные длинные волосы с переливающимся оттенков, зелено-карие глаза с пронзительным взглядом, и кожа белая как первый снег, покрывший почту поздней осенью. Воспоминания о ней нахлынули меня целиком и полностью, и я просто не мог остановить кисть, без ведома начавшая свою работу. Черные ровные и уверенные линии были первыми отобразившимися на белоснежном холсте, и отняли от нее первозданную ее чистоту. Руки работали очень быстро и умело, а погасающая свеча давала о себе знать, очень медленно погружая меня в объятья темноты. Я уже почти что еле разбирал следы от кисти нанесенные на холсте, но не волновался, так как был уверен. Память не раз возвращалась к такому потоку мыслей, и руки уже были натренированы, рисовавшие каждый раз перенеся мысли в картину. Последний взмах кистью, и я знал, что закончил рисовать, но так и остался не подвижным с отпущенной рукой и сбитым дыханием в полуночной тьме. Я был уверен, что картина идеальна, и не решался отпустить свой взор на нее. Сердце болезненно сжималось в груди, и с дрожащими руками я швырнул картину на несколько метров от себя. Она упала в середину помещения, а тоненький серебристый лучик света злосчастно осветил его мне. Глаза невольно посмотрели в эти глаза, и я потихоньку успокоился, чувствуя как сердце постепенно взяло правильный ритм. Простояв так несколько минут, я перевел свой взор в угол помещения, и с тихими шагами достал новый холст. Взяв вдох полной грудью, я наконец-таки начал рисовать то, что от меня требовалось с самого начала. Студент XXI век За окном не утихали звуки колес, хотя время уже давно перевалило за двенадцать часов ночи. Ночная жизнь вовсю кипела, храня в себе много тайн и темноты. Изредка слышались пьяные возгласы прохожих и шумные конфликты между молодежью. Ночь была времени правления молодежи. Это то время, когда свободные от всяких обязательств молодые люди выходили наружу, и доказывали всем, а главное самому себе свою взрослость. Кипящая в жилах молодая кровь была полна уверенности, лишая мыслям о завтрашнем дне проникнуть в голову. Таких беззаботных представителей молодого населения города было не мало, но я не был одним из них. Я всегда был примерным сыном, и успешным студентом, уверенно смотрящим в свое будущее. Или я казался таким? Редкие ссоры с родителями о поведении и всегда готовые к сроку домашние задания, еще не доказывали того, что я был уверен о грядущих меня днях. Для родителей я виделся успешным юристом, уверенно сидевшим в своем кожаном кресле, у друзей и преподавателей были такие же мысли, даже у меня самого. Я всегда был примером для подражания и гордостью окружающих. Накопленная вокруг меня уверенность придавало мне сил, и я с удвоенным старанием проживал свою жизнь по изложенному сценарию. До того определенного момента. Черные как смоль длинные волосы, зелено-карие глаза, с некой опаской смотрящие на меня, и кожа, белоснежная кожа, похожая на свежий и только упавший на землю снег. Дыхание участилось, и до этого полная холодного воздуха комната стала для меня очень душной. Воспоминания и образ бесконечно кружился у меня в голове, и я заметил, как мое горло пересохло. Комната начала вращаться вокруг меня, но сердце не переставало ныть. Такую безнадежность и слабость я не испытывал никогда, пока в мою жизнь и в сознание не ворвалась она. Я поднял дрожащие руки, и одновременно злился на себя. Злился на свое положение, и на нее, заставляющую так реагировать на все. С шаткими ногами я встал с кровати, и несколько минут дал ногам набраться сил. Я не знаю сколько я так стоял, и вспомнив зачем я поднялся, с медленными шагами подошел к окну. Луна нежно ласкала ночной город серебристыми лучами, но засыпать он так и не планировал. Ночная суматоха не утихала, позволяя всем бодрствующим сейчас у себя дома людям знать о ней. Таким как я. Со все еще слегка дрожащими руками, я потянулся к пластиковой ручке, и нерешительно закрыл окно, не давая новому потоку воздуха проникнуть в комнату. Комната погрузилась в тишину, словно и не было всего того шума и суматохи на улице, но лишь взглянув в окно можно было понять, что за окном все продолжалось в не сбиваемом темпе. Тишина комнаты нежно оковала меня, и я почувствовал, как постепенно начал приходить в себя. Сердце перестало бешено биться, и уже с уверенными шагами я устало направился к своей кровати. Лаборант XXIII век Витяшие в воздухе часы показали два часа ночи, а я все еще сидел в лабораторной. Данные мне поручения профессора летели вокруг меня, и я устало взглянул на потолок. Стеклянный потолок дал возможность увидеть тысяча красивых звезд, и глаза медленно созерцали их красоту. Я любил звезды так же как и ночь, так как без ночи не было бы звезд, а без звезд ночь словно лишалась своей особенности. С задумчивым видом я принялся искать пульт, и с большой досадой вспомнил о незаконченной работе. Я работал помощником-лаборантом у одного талантливого профессора. Тысяча молодых людей мечтали о моей работе, но очень тяжкая работа у профессора досталась мне. Он очень придирчив и требователен, беспощадно заваливающий своих подчиненных горой работы. Первые месяцы я думал, что так и надо, что это и есть плата за полученную вакансию, но ошибался. Всю свою жизнь я старался быть самостоятельным, и планировал достичь всего сам. С раннего возраста трудился не покладая рук, но никто никогда не оценивал это должным образом. Все мои старания, немало пролитые пот и слезы, просто меркли под статусом моего отца. Мой отец очень влиятельный в округе человек, и почти что каждый уверен к его причастию к моему успеху. Пронизывающие взгляды с некой завистью всю жизнь смотрели на меня со всех сторон, и профессор был не исключением. Он так же как и все убежден в силе и влияние моего отца, и считал меня избалованным судьбой мальчишкой. Но я не был таковым! И беспощадно ежедневно старался доказать это ему с помощью своей работы, и просто устал. Я уже тоже начал сомневаться в своих способностях, пока однажды в мою жизнь не ворвалась она. Черные словно ночь волосы, зелено-карие глаза, с некой искоркой смотрящие на меня, и кожа, без единого изъяна словно снег только опустившийся на землю. Сердце больно сжалось в груди, и дыхание участилось. Воспоминания и мысли теперь были заполнены ею, и я начал терять над собой контроль. Ноги начали пошатываться, и я уселся на ближайший диван. Закрытые от столько потока эмоции глаза отказывались открываться, и руки жестко сжали волосы. По телу прошла волна дрожи, и с глазами полных отчаяния я посмотрел на потолок. Глаза не отрываясь смотрели на звезды, а руки ослабив свою хватку на волосах, тихо упали на диван. Ладонь накрыло что-то квадратное, и даже не отрывая свой взгляд я знал, что это был пульт. Неуверенно взяв его в руки, я направил его к стеклянному потолку, и уже через пару секунд вместо звезд я наблюдал за планетами и астероидами. Сердце по немного успокоилось, и разум постепенно пришел в правильное русло. Я просидел так некое время, и уже совсем прейдя в себя устало принялся за свою работу.