Весна.

Я не пишу стихов, но иногда хотел бы – передо мной увядает сирень в тонкой вазе, а я не могу связать и строчки в своей голове. Солнце осточертело и уже не может проникнуть сквозь ткань темных штор, и не может озарить уставших глаз. Нет большей муки – муки белого листа. Ослепляя белизной невинности, ударят в разум раскаленным гвоздем несовершенства. Ты бы мог! Но ты не справился. Отчаянная попытка - и в стороны летят скомканные бумаги надоевшей действительности. Ах, но кто бы знал, как прекрасно на улице цветет природа. Весна! Не иначе, пришедшая слишком рано и пьяно пощекотавшая подбородки у уличных котов, пробежалась по бордюрам и остановилась, прислушавшись. Она – леди из приличных, не пьет и не ругается крепким матом, а только порой позволяет себе недовольно шикнуть на неприятную ей картину. Весна… безумно хохочущая. Порой мне кажется, что её хохот отражается и в моей комнате, зашторенной и закрытой на все замки и засовы. Она проникает внутрь, ей это дается куда проще, чем ворам-«форточникам». Носится по квартире, снося всё за собой, ей от этого весело, а я выхожу на улицу. Пытаясь избежать чего-то неизбежного, сворачиваю и шагаю, словно Булгаковский Мастер, широко и не оглядываясь, боясь столкнуться с нежным взглядом серых глаз. Как же в небе чисто! Ни единого облачка, бесстыдно светило разводит руками. Ему не скрыться и не спасти воспаленных от бессонных ночей глаз. Шаг переходит на бег, пугающий сонных прохожих, и поворот за поворотом сменяет переулок, а в ушах всё ещё хохот безумной весны. Безумная не значит сумасшедшая, ничего не стоит ей прыгать с головой в омут беспечных страстей, но она не будет прыгать вниз головой с пристани. Безудержная девица, вскружившая голову несчастному старику, неужели я так себя перестал любить? Будь лишь один шанс, то я бы пел тебе песни, которые никакой принц не смог бы осилить, сидя на одном колене перед твоим балконом. Я бы плел тебе комплименты из сладостных слов и выражений, я бы восхвалял тебя и сплетал баллады в твою честь, точно так же, как ты сплетала мне венки из полевых цветов. Но знаю я, что это лишь отрава для заблудшего. Избегая, боюсь отравиться и утонуть, кажется, захлебнувшись. Врачи не смогли бы склеить разбитой личности, и всё — морг, как скончавшегося без видимых причин. Навеки. Лежать, неподвижно уперев взгляд в белоснежный потолок, где на легком ветерке едва колышется тонкая паутинка. Слышать скрип и грохот соседей – монстров, нарушающих тишину. Тишина – жена творца, шум – лишь его любовник. Поднять руку вверх и переплести пальцы с безумной Весной. Безумная Весна тоскливой осенью.