Пока он спит

Гон тихо мычит, переворачиваясь на другой бок. Одеяло чуть съехало на бок, освободив ногу, всю в мелких ссадинах. Хисока улыбается, приоткрывая губы. Во рту становится сухо, и он легко проводит по ним языком, представляя, что касается загорелой кожи и чувствует совсем слабый привкус крови. По внутренней стороне бедра требовательно проходит дрожь. Хисока делает шаг вперёд и садится на кровать. Надо же, не проснулся. Он слышит тихое дыхание Гона и шорох постели, когда он слабо шевельнулся. Фокусник жадно смотрит на его лицо. Он впервые видит его таким спокойным и расслабленным. Глаза закрыты, щека прижата к подушке. Почему не просыпается? Вот она, опасность, совсем рядом. Он может убить его, если захочет, сделать своим. Одной руки достаточно, чтобы сломались рёбра, раздавив лёгкие и сердце, чтобы сломался позвоночник, хрустнув надвое и порвав остальные внутренности. Короткий стон вырывает Хисоку из кровавого месива. Он удивлённо моргает. Гон по-прежнему спит, даже не шелохнулся. И стонал уж точно не он. Нужно сдерживаться и ждать, потерпеть совсем чуть-чуть. Пока он вырастет. Зачем он сюда пришёл? Подразнить себя лишний раз. Испытать. Узнать, насколько силён голод. Самому бы понять. А, может, уже пора? Он так хочет его, что едва сдерживается. Хочет во всех смыслах, во всех позах, в постели, в крови, сломанного или ломающего его руку, сжимающую его плоть. - Гон. Если он проснётся, сдержаться наверняка удастся. Хисока наклоняется совсем близко к спящему, почти касаясь пальцами опухшей щеки. - Ммм, - Гон неожиданно зашевелился, и их лица соприкоснулись чуть более чем на секунду. – Киллуа… Какая жалость. Ему снится его маленький друг, почти такой же вкусный. Хисока раздосадовано смотрит на мальчика, пока на его губах не появляется улыбка. - Гон. Он снова наклоняется к его лицу и осторожно касается губ. Спит так крепко. Такой вкусный. Хочется ещё, но дверь в комнату начинает открываться. - О! Уже спишь. Золдик тихо подходит к кровати. Спящий Гон вызывает у него любопытство. Рука откинута в сторону, ноги поджаты к животу, веки подрагивают. Снится что-то. Киллуа садится рядом, стараясь не разбудить. Сейчас Гон выглядит таким спокойным. И хрупким. Неужели, он также выглядит, когда спит? - Эй, Гон. Киллуа улыбается. Спит как убитый. Немного помешкав, он ложится рядом. Гон стал уже достаточно сильным. Таким же сильным как он? Нет, вряд ли. Хотя проверить хочется. Если Гон его ударит. Или он ударит Гона. Гон умрёт. Или он умрёт. Золдик сглатывает, представляя, как держит на руках мёртвое, неподвижное тело. Тогда аники будет прав: у него не должно быть друзей. Он моргает, отбрасывая мрачные мысли. Гон, ты ведь не позволишь мне себя убить. Киллуа касается ладонью его ноги – вздрагивает. Больно, наверно. На нём живого места нет. И всё равно спит. От него так тепло, что всегда хочется быть ближе. Не отрывая взгляд от его лица, Киллуа дотрагивается до его груди. Колотится так живо. Рука начинает дрожать, трансформируясь, и Золдик испуганно отдёргивает её. Да что это с ним. И ведь не просыпается. Неужели, не почувствовал опасность? Гон поджимает ноги ещё сильнее, как будто мёрзнет. - Хисока... Киллуа вздрагивает. Ему точно не послышалось. Он замирает и смотрит, пока дыхание Гона снова начинает восстанавливаться. Золдик подбирается поближе и протягивает руку. Обнимает Гона, прижимаясь лицом к его животу. Я здесь, с тобой. Просто выбери меня.