Не торопись

Она сидела среди высокой жухлой травы, расстилавшейся позолоченным подвижным морем по всей скромных размеров поляне. Вокруг вечными стражами расположились недосягаемые колючие сосны и ели, в чьи кроны вплетал свои потоки ветер, гулко запевая где-то в вышине небес. Среди всего этого лесного царства она чувствовала себя одновременно дома, но и странно чужой гостьей, решившей нарушить извечный покой этого места. Мозолистые пальцы нервно терли жесткую травинку, вертя то так, то эдак, но затем стремительно отправили ее в рот. Губы у нее были полные, но потрескавшиеся и покрытые редкой кровавой коркой, которую она всегда жевала, мучила и рвала, скорее создавая новые ранки, нежели избавляясь от следов старых. Недовольно посасывая травяной кончик, она медленно поднялась, отряхивая колени от липкой грязи. Лицо ее, чисто мальчишеское и совершенно не героическое, покрывали маленькие бусины пота, собиравшиеся на лбу, они стремились собраться вместе, стекая тонкими ручейками на шею или, того хуже, в глаза. Эльфийке вечно мешало что-то сосредоточится, поэтому каждый ее жест и движение были по-детски упрямы и злобны. Вот она поморщилась, махнула головой, сгоняя с лица капли, устало вздохнула вновь. Грязная рука без зазрения совести впилась в короткие цвета осенней листвы волосы, пачкая их. Макушка, попадая под солнечные лучи, словно впитывала в себя свет, приобретая почти что рыжий оттенок, сверкая золотом. В ее руки снова ложится любимый лук, настолько родной, что кажется ей своей еще одной конечностью. Она уже не помнила сколько ему лет, но забота не позволяла потерять гибкому древу цвет и блеск, лишь редкие царапины говорили о том, что оружие уже не ново. Табрис было на это плевать. За все путешествия она нашла не малую кучу самых разных луков, намного лучше старого, но именно этот ложился в руку каким-то своим, особенным манером, выполняя любую прихоть хозяина. Она не была хорошим хозяином, как выяснялось не раз. Слишком не сдержана, слишком тороплива, как юнец. Что же, она им и была. Только горечь несправедливости все равно наполняла рот. Морща свой конопатый нос, она стремительно встает в стойку, достает из опустевшего колчана очередную стрелу. Еще одно быстрое движение и тугая тетива маняще гудит прямо около уха. Эта музыка не столько завораживает, сколько призывает действовать. И Табрис действует. Стрела пронзает собой ствол близстоящего дерева, застревая рядом со своими многочисленными сестрами, по инерции дрожит ее красноперый конец, но быстро замирает. Секундная заминка, и эльфийка двигается снова, плавно уходит в сторону от удара невидимого врага и опускается аккурат на одно колено, вытягивая другую ногу вперед. Она успевает быстро достать еще одну стрелу и мгновенно отправить ее в полет. Но та пролетает мимо цели, цепляя только край неровной коры и врезается в дальнее дерево. У нее не остается сил злиться на себя или как-то корить. Она просто опускает лук, лениво заваливается на ногу, свесив голову. По носу катится капелька пота, щекоча кончик и падает на землю, разбиваясь о небольшой камень. Усталость ломит худое, угловатое тело, пальцы жгут лопнувшие мозоли, обещая напомнить о себе куда громче позже ночью; она всегда забывала брать на тренировку перчатки. - Как всегда торопишься, мой Страж, - естественно утверждение, не вопрос, и голос как всегда полон мелодичного смеха и неизменного акцента. Табрис оборачивается резко, дико, как загнанный зверь, смотрит на гостя своими огромными, как у лани светло-карими глаза, удивленно хлопает ими, но быстро успокаивается. Зевран скромно стоит в тени, привалившись к тонкому стволу молодого деревца, его лицо пятнами усеяно лучами, что пытались пробиться сквозь плотную листву. Ему не нужно было солнце, чтобы казаться ярким и теплым, свет сам лился из его хитрых медовых глаз, пухлых губ и смелых слов. - Э… - она раскрывает свой рот, отводя взгляд, по-мужски трет взмокшую шею от неловкости. – Я знаю. Привет. Рядом с ним она редко бывает многословной, предпочитая находиться где-то в тени. Или на дереве. Да, верхушка дерева самый лучший и безопасный вариант от такого, как он. Кончики ее больших ушей краснеют, как и щеки. Одно его внезапное присутствие вызывает смущение, страшно подумать сколько он вот так стоял и наблюдал за ней. Табрис, конечно, тоже молодец – рядом с собой и огра не приметит. Она невольно наблюдает как Антиванский Ворон плавно выходит из тени, бесшумно ступает по сухой траве. В этом он тоже был лучше ее, такой громкой и неуклюжей. - Я уверен, что этот невнятных сумбур обозначал что-то вроде: «О, привет, Зевран! Я так рада тебя видеть и так сильно надеюсь на помощь такого неповторимого воина как ты. В благодарность я подарю тебе пару десятков поцелуев… И не только!», как думаешь? – говоря от ее имени он успешно пародировал ее импульсивный высокий голос, возможно только немного переигрывая. Щурясь от света, Табрис нарочно лениво, как бы намекая на свое безразличие, поднимает голову и фыркает, морща нос. - Обойдешься, - как бы сейчас не было неловко, она старается показаться смелой, но ее спелый румянец, быстро распространившийся по лицу выдает с потрохами. – Я и сама справляюсь… М, неплохо. И вообще, не подглядывай за мной. - Не верю своим ушам. И этом мне говорит та, которая каждое утро встает пораньше, чтобы увидеть, как я принимаю водные процедуры. Кстати, ты почему-то отсутствовала сегодня, мне было невыносимо одиноко, – он улыбается победно, ярко, заставляя Табрис молча отвернуться и разглядывать свои расцарапанные ладони. - Я что-то не замечала, что ты против, - задумчиво протянула она, вставая и снова кидая на него осуждающий взгляд. - Я всегда не против, если это касается моего драгоценного Серого Стража и меня самого. Эльф делает шаг вперед, ровняясь с ней, тянет руку к ее лицу, чтобы Табрис наконец обратила на него внимание. Ему нравились эти большие, поддетые пеленой испуга и смущения глаза: смотря в них, он всегда узнавал всю правду. Но эльфка отстраняется, делает вид что не замечает руки, только еще более яркий румянец говорит о обратном. И Зевран знает это, поэтому и смеется. Он привык к этим играм. - Ты всегда ходишь одна, не надоедает? - Нет. - Я всегда поощрял саморазвитие, - он странно выделяет последнее слово, усмешка слышится в его словах, и Табрис невольно косится на него, нервно утирая свой нос тыльной стороной руки. – Но иногда помощь требуется даже таким миленьким зазнайкам как ты. Впрочем, о чем это я, - он задумчиво бьет пальцами по губам, а затем делает резкий шаг к эльфийке, заставляя ту неловко шарахнуться в сторону. – Да, именно об этом я и хотел поговорить. Теперь его взгляд чуть озабочен и удивительно серьезен. Табрис в ответ лишь хмурится, пусть и понимает, и отходит в сторону, внимательно рассматривая Зеврана, чтобы фокус не повторился вновь. - Ты постоянно напряжена, не думала расслабиться? Я мог бы предложить тебе массаж, но понимаю, что только одним им мы не отделаемся. Я серьезно, Страж, это твое вечное шараханье на поле боя только загонит тебя в могилу, тебе нужно сосредоточиться на себе, а не искать врагов в окружении, - он чуть покрутил пальцев, как бы показывая о чем говорит, а затем со скромной, если Зевран вообще может быть скромным, улыбкой добавляет: - Иди сюда. Кусаться не буду, обещаю. - Я знаю о своих проблемах, - слабо стонет Табрис, но подчиняется. – Но я не могу иначе, понимаешь? Мне кажется, что если я не буду стараться сделать все сразу, то меня просто раздавят… Как уже бывало. Не раз. И не два. Ты вообще видел этих порождений? И меня рядом с ними? - Видел. Не раз. И не два, - дразнит он ее. – Смотрится весьма колоритно. Маленькая смелая воительница среди полчищ… - Аргх, я не об этом, дубина, - она закатывает глаза, махнув на него рукой. - Дубина? Это что-то новенькое, не помню, чтобы кто-то меня так называл до сего времени. Обычно это было «милый», «сладкий» или вот, мое любимое – «ох, Создатель». Табрис смотрит на него молча, не взирая на очередное смущение. Приподнимает светлую бровь и поджимает губы. Зевран лишь посмеивается в ответ, снисходительно прищурив янтарные глаза. - Поднимай лук, - просит он, в голосе еле различимо слышатся приказные нотки. Девушка выполняет просьбу, вставая в привычную стойку. Вся спина напряжена, уставшие руки натягивают тугую тетиву и едва дрожат. Позади себя она слышит недовольное цоканье языком. Ее локтя неожиданно касается теплый палец, чуть приподнимая его, а эльфийка тем временем старается не обращать внимание на то, как ее тело вновь покрылось потом, заставляя тонкую майку неприятно липнуть. Его шершавые, но мягкие ладони опускаются на острые худые плечи, заставляя их немного опуститься и расслабиться, напряжение в спине спадает. - Вот эту ногу чуть назад, перенеси вес, - его шепот обжигает ухо, а рука бедро, контролируя ногу. Сглотнув, Табрис чуть покачивается назад, меняя свое положение. Стоять теперь легче: ленты мышц расслабились и боль отошла на задний план. – Не надо вкладывать столько силы в одно движение, ты не тяжелый воин. Полагайся на удобство и скорость, контролируй ситуацию так, чтобы легче было тебе, а не противнику. И действуй. Табрис кажется, что он отпускает ее намного медленней нужного, нарочно удерживает руки на ее бедрах, скользя сквозь плотную ткань штанов по коже. Это заставляет ту покрыться мурашками и задрожать. Она чувствует, как около уха его губы складываются в довольную улыбку, а шею омывает горячий воздух. Когда Табрис наконец решается посмотреть на Зеврана, тот осторожно отходит, смотря ей в спину. Этот изучающий голодный взгляд можно почувствовать почти физически, он такой же невыносимо горячий и жадный, как и руки убийцы. Ветер приятно холодит влажную кожу, успокаивает, и Табрис, наконец собравшись с мыслями, находит глазами свою старую цель. Стрела безболезненно срывается с расслабленных пальцев, врываясь в древесину куда глубже своих предшественниц, но восхищаться времени не было. Девушка повторяет скромный пируэт, старается действовать по наитию, не думать о Зевране, стоявшем позади нее или о собственном страхе. Она почти закрывает глаза, когда слышит тихий свист и удивленно распахивает их, когда осознает, что не промахнулась в этот раз. Наконец, хоть немного довольная собой, она встает. Она не любит попадать в неловкие ситуации, но как нарочно буквально не вылезает их них. Благодарить она тоже не привыкла. Да что там, рядом с Зевраном она вообще чувствует себя непривычно… Странно. - Ну и что я говорил, моя дорогая? – его хриплый голос раздается откуда-то очень близко, и девушка сразу оборачивается, оказываясь с ним лицом к лицу. Ворон был выше ее. Все были выше ее. Даже будучи эльфом она казалась маленькой, угловатой, худенькой… И похожей на мальчишку. Именно мальчишку, а не какого-то милого паренька, или еще лучше – сильного мужчину. Эта отличительная черта достойна отдельной жутко неловкой истории. В нос ударяет приятный, пусть и резковатый запах. Что-то такое солнечное, пряное и острое, приправленное едва ощутимыми нотками леса и крови. Табрис смущенно смотрит в его загорелое лицо, но отвести взгляд просто не хватает силы воли. Она плавно рассматривает маленькие морщинкам от частых улыбок, сочные, и безусловно сладкие, как смело верит сама девушка, губы, темным линии татуировки и останавливается на глазах, которые напоминали еще не успевший застыть янтарь. Или липкий мед. Да, именно тот мед, который изредка покупал ее отец. Девушка могла есть его целыми ложками, пока не занемеет язык и не сведет судорогой челюсть. Прошлое редко посещает ее голову, оно ей кажется чем-то не важным. Мать всегда говорила идти вперед и не оборачиваться, и Табрис всегда следовала этому совету. Но сейчас воспоминания заставляют ее мечтательно улыбнуться уголками рта. Зевран же расценивает эту улыбку как приглашение. - Думаю, я действительно заслужил один маленький поцелуй, - довольно замечает он, облизнув свои сухие губы. Зрелище и правда соблазнительное, но Табрис лишь вздрагивает и краснеет от кончиков ушей до самой шеи. Пунцовая, смущенная, усталая. И правда слабая жертва, и эльф почти пользуется этим. - Сначала поймай, - эта маленькая заминка позволяет ей отступить на шаг и отбросить лук в сторону небольшой сумки, чтобы высвободить руки. Она и сама не особо понимала, зачем бросает вызов Зеврану, который безоговорочно его примет. В то мгновение ей действительно казалось единственным выходом. Побег вообще был ее любимым средством от любых проблем. Его светлые брови удивленно взлетают вверх, но во взгляде нет ничего кроме желания предстоящей охоты. Многозначительная улыбка только подтверждает опасения девушки. Она нервно сглатывает и отходит еще дальше, не глядя под ноги. - Ты ведь прекрасно понимаешь, что я не могу отказать в столь соблазнительном предложении, - он делает первые шаги, хищные и отточенные, готовый в любой момент изменить свое передвижение. Ее бег лишен всякой грации, она двигается скованно и дико, чуть ли не дрожа от предвкушения погони, пусть и играла роль жертвы. Единственное, что Табрис для себя точно уяснила – не терять Зеврана из виду ни при каких-либо обстоятельствах. Это было ясно с еще самой первой встречи, когда он ее чуть не убил, оставив глубокий шрам на плече, как явственное напоминание его возможностей. Глаза внимательно следят за каждым его движением. Он медленно сгибает ноги в коленях, чуть подается вперед, а потом быстро уходит в сторону. Все его тело говорит, что он довольствуется ситуацией. Табрис не остается в долгу: чуть резче нужного отскакивает назад, припадая к земле. Ей хочется смеяться, но она позволяет себе лишь скромную улыбку. Она старается близко подпускать его к себе, а потом нарочно сбегает, чувствуя призрачное прикосновение его рук, которые, как кажется, вот-вот схватят ее. Что будет потом думать не хочется, это смущает и отвлекает. В какой-то момент Табрис не сдерживается, и задорный смех вырывается из ее рта, когда Зевран почти коснулся ее плеча. Он хищно усмехается и начинает действовать резче. Он летит вперед, а она уходит в бок. Гибкость позволяет ему последовать за своей добычей, почти поймать ее, задев пальцами локоть, но девушка, как бессовестный ребенок, не стесняясь падает на землю, откатывается в сторону и еле успевает встать, когда эльф почти достиг ее. Она не знает, что Антиванский Ворон нарочно подыгрывает ей, стараясь в пол силы, если не меньше. Будь эта хрупкая девица его настоящей целью, а в руке блистал заточенный кинжал, то ее труп уже распластался среди поляны. И так продолжается дальше. Минуту. Пять минут. Десять. Ее тяжелое, рваное дыхание отдает где-то в висках, а ноги потеряли всякий намек на ловкость. Соперник дышит также громко, но глубоко и размеренно, не теряя контроля над телом. Его длинные солнечные волосы растрепались, обрамляя красивое лицо, по вискам сочился тонкими струйками пот, а пальцы хватали воздух. Табрис увернулась в последний раз перед тем как устало зажмурилась, тем самым теряя зрительный контакт. Разве он мог не воспользоваться этим? Глупый вопрос. Инстинктивно девушка старается быстро развернуться и улизнуть, ноги наливаются напряжением, колени дрожат, когда она делает первый шаг, но тут же замирает, чувствуя грубую хватку на своей талии. Его пальцы хватают ее жадно, ненамеренно оставляя синяки на кремовой коже и прижимают к своему разгоряченному телу. В ее спину неприятно впиваются многочисленные пряжки ремней. Она чувствует, как его напряженное дыхание дразнит волосы на затылке, чувствует самодовольную улыбку. Из ее уст вырывается недовольный стон, а затем и хныканье. - Я в домике, - нервный смешок вяло скатывается с ее губ. Подтверждая свои слова, она лениво поднимает руки в защитном жесте, зная, что окончательно проиграла, но сопротивляться просто нет сил. К удивлению, Зевран молчит. Его сухие ладони накрывают ее руки, пальцы скользят по светлой коже, обнимая. Ее тело реагирует странно. Для нее. Покрывается приятной дрожью, и Табрис невольно виснет на руках, подаваясь назад. Румянец не перестает расцветать на ее щеках, обжигая кожу. Дрожь усиливается, когда его губы осторожно касаются конца уха, игриво зажимая его, а потом плавно скользят по ушной раковине. - Шшш, - шепчет он, ласково касаясь ее щеки, обводя линию челюсти. Девушка невольно развернулась лицом к нему, недоверчиво поглядывая из-под опущенных ресниц. Неуверенность неустанно следует с ней рука об руку, когда речь заходит о Зевране Араннае. Уверенный, шумный, яркий, он был противоположностью ее тихому, пусть и упрямому нраву. И он всегда так настойчиво ломал все ее барьеры, все ее взгляды и предпочтения. Она навсегда стала его жертвой, с тех самых мгновений, когда ее имя вписали в контракт. Зевран целует ее не сразу. Он задумчиво заглядывает в светлые глаза, а Табрис остается лишь догадываться, что он в них находит, чтобы наконец накрыть ее губы своими. Поцелуй начинается мягко и нежно, да и девушка отвечает не сразу, запоздало прикрыв глаза. В романах, которые она прочла, обычно все делалось именно так. Правда Табрис была далека от образа темноволосой красавицы в белоснежном платье, как Зевран от голубоглазого принца на белом коне. Наконец она подается чуть вперед, прижимаясь к бывшему Ворону. Ее губы двигаются неумело и неловко, но тот, впрочем, воспринимает это как должное. Рука сама собой касается его лица, гладит большим пальцем удивительно гладкую кожу. Его язык неторопливо скользит меж ее губ, без напора раздвигая их, Табрис даже не думает сопротивляться, чуть приоткрывает рот и скорее сама становится жадной и настойчивой, как дитя, познавшее сладость непонятной конфеты. Зевран понимает все без слов: он медленно разворачивает лучницу к себе, пока одна рука накрывает ее затылок, другая поглаживает открывшийся голый участок кожи на пояснице. Это долгая погоня наконец завершилась, но поражение казалось как никогда желанным и очевидным. Губы Зеврана оказываются не такими же сладкими, как Табрис думалось изначально. Скорее острые, чуть горьковатые, пьянящие, как выдержанный виски. Его язык смелее скользит в ее рот, умело коснувшись неба, а затем и ее языка, побуждая. И девушка отвечает. Тяжело выдохнув, она буквально сталкивается с его телом, оплетая своими худыми руками его шею, пока пальцы путаются где-то в светлых волосах. Наплевав на свою неопытность и отдавшись чувствам где-то в грудине, она оплетает его язык, который кажется таким скользким и раскаленным, но дарит предельно приятные ощущения. Этот поцелуй не идет ни в какое сравнению с ее предыдущими. Такой взрослый и целостный, в отличии от детских чмоканий с мальчишками из эльфинажа или неумелыми, побужденные подростковым любопытством попытками Сориса. Надо будет как-нибудь сообщить ему, как на самом деле он был далек от правды. Все эти мысли быстро вылетают из ее головы, когда Зевран чуть наклоняет голову, захватывая ее язык меж своих губ, едва посасывая самый конец, а потом жадно врывается вновь, заставляя тихий стон вырваться из горла Табрис, которая ощущает себя оглушенной подобным напором. На краю ее сознания где-то шепчет упрямый целомудренный голосок, что должок Зеврану вернули, но мысль о том, что он сейчас отступит оставляет неприятный осадок. Так что Табрис, следуя своему нагловатому репертуару, только привстает на цыпочки, прижимая эльфа к себе еще крепче, отчего поцелуй вообще теряет любой намек на нежность. И тут она почувствовала, что падает.