Приходи этим маем

Gloomy Sunday - Обязательно Диаманда Галас Некоторое время назад я была другой. Причем как в общепринятом смысле, ибо сейчас я действительно изменилась, и в другом, несколько менее употребляемом. Наверно, только тот, кто испытывал это поймет, какого чувствовать себя инопланетянином. Чувствовать, что ты не отсюда. Слишком добр, слишком честен, слишком наивен, слишком ребенок для этого мира. Не удобен для окружающих человек, которого не оцифровать. Нам, другим, выпадает множество испытаний : и боль непонимания, и тяжесть внутренней работы, и трудности, которые у каждого свои. Например, одной из главных моих проблем всегда было неумение сделать, сказать что–либо в нужный момент, когда чувствуешь позыв к этому, когда это нужно сказать, сделать. А ведь было так просто – обнять, когда захотелось обнять, высказать, когда захотелось высказать. Или просто взять лист бумаги и проявить свое творческое начало, доведя до конца хоть рассказик на несколько страниц… Несмотря на отчаянную борьбу с собой, длившуюся много лет и горячее желание что–то в своей жизни изменить, этого не происходило. Но если долго–долго воду из колодца не достают, то механизм, который для этого предназначен ржавеет и ломается. И вот, сегодня утром пришло понимание - мои крылья обломаны… Я умерла как человек… Чувства атрофировались, сердце полностью покрылось коркой льда… Я одномерна… Как можно встать с постели в которой так нежно, тепло, мягко, уютно? Но это надо сделать. Надо собраться и навестить свои любимые места. Был солнечный день, в голубом небе летали облака – перышки. Вот родное учебное заведение. Вот квартира, где мы с семьей жили раньше в Рыбацком. Вот фонтан рядом с Казанским. И Спас – на – крови, и Капелла, и архитектурный шедевр Дворцовой площади. Аллейка, недалеко от нашей сегодняшней квартиры. Сколько же мыслей возникло по поводу этих частей города! Но с собой, конечно, не было ни чего–либо, чем их можно было записать, ни чего- либо на чем их можно было бы записать. Как приятно вернуться после многочасовой прогулки домой! Как же здорово лежать в ванне с ароматической солью великолепного цвета морской волны и есть купленные по возвращении любимые рафаэлки. Взор услаждают купленные тогда же ирисы и красные, желтые, зеленые, синие зажженные свечи. В плеере любимая музыка. Ах, Валерий Александрович, сколько же раз ваша группа вытаскивала из самых ужасающих состояний. Вы всегда дарили надежду на то, что, может быть, когда–нибудь хватит сил на… и на… и на… Вы всегда были самым последним, но самым надежным, безотказным оружием против боли, обиды, скуки, злобы и всего–всего… Ах да, когда-то давно даже была цель – самостоятельно купить себе вещь, какую можно было бы носить, которая действительно украшала бы меня. Но, как и многое из того, что так сильно хотелось сделать, многие качества, которые хотелось приобрести, это не воплотилось в жизнь, не было приобретено. В магазине близко от дома нашлась такая кофточка! Обтягивающая, изумительного темно – лазоревого оттенка, с расширенными от локтя рукавами три четверти, небольшим декольте, выгодно подчеркивающим фигуру и причудливым переплетением стразов. И стоила совсем не дорого. Она стала моей. Всегда интересно рассматривать в окно улицу, идущих по ней людей, машины. Но сегодня это было особенно приятно. День клонился к вечеру. Как же поэтично было небо! А они все не видели. Вдруг стало так холодно… Благодарю того, кто изобрел душ, под которым можно так обалденно согреться. Если надо, два, три раза в день. Наступал последний час перед закатом. Ненавижу этот час - солнце все еще держится в небе, хотя оно так близко к горизонту. И вся атмосфера вокруг слишком ясно говорит ему: «Все, уйди. Больше не осталось никаких красок, сумерки уже наполнили весь воздух. Осталось лишь тебе зайти, наконец, за линию заката». Так что оставалось лишь сесть за «Мастера и Маргариту» и скоро наступил благословенный вечер. Великое произведение мастера слова скоро было заброшено… Через минуту меня швырнуло за стол, рука схватила ручку… Вот и лист бумаги оказался рядом… Кисть зависла в воздухе и через секунду бессильно упала… Часы. Так поздно? Пора, скоро вернутся домашние… ***** Девушка подошла к зеркалу: это было то, что нужно. Розовый блеск на губах, серебряные стрелки на глазах, в ушах золотые серьги. Змеился кулон. Блестели кольцо, браслет. Весь комплект до удивления подходил к новой кофте. Густые волосы были распущены. Катя оглянулась по сторонам – осталась довольна. В квартире были порядок и чистота, картошка для домашних пожарена, посуда помыта. Она достала из шкафа фотографии родных и друзей и некоторое время внимательно их рассматривала. Затем села–таки за стол, взяв ручку, и по листу побежали строчки : «Умоляю!!! Пусть мои родные первыми не заходят в эту комнату. Пусть первым зайдет кто–нибудь чужой. Если сможете, пожалуйста простите меня за это… Поверьте, если бы вы могли заглянуть внутрь меня, то он увидели бы, что мое сердце разрывается от того, какое горе я вам причиняю, но я не могу больше. Быть другой, не такой, какой сейчас, выбрать идти по пути добра не хочу, точнее, у меня не получается. А быть такой, какая есть, после того, как во мне умерло столько чувств, комментариев, слов, высказываний, мыслей, действий, планов, талантов, качеств, мечтаний, умений, идти по пути зла, не могу. Если кто–то в этом мире вдруг обидел меня, с любовью и благодарностью, раз и навсегда искренне прощаю это. Если чем–либо обидела кого–то, то прошу прощения за каждый свой неверный шаг, слово, действие, мысль. Пожалуйста, не поступайте как я, попытайтесь решить самую сложную из существующих задач на Земле – будьте счастливыми и будьте таковыми на протяжении всей жизни. Винить в моем поступке прошу только меня. Хочу, чтобы вы знали - я люблю вас – мои родные, друзья, учителя, знакомые. Прощайте Коля, мама, папа, братья, тетя, дедушка, бабушка. Пожалуйста, попрощайтесь от меня с одногруппниками, особенно с Полиной, моим замечательным духовным близнецом, учителями, Верой Жуховой, друзьями на Украине. Прощайте все–все–все. Ваша я.» На втором завернутом листке с надписью - «Передайте, пожалуйста, (здесь стояло имя определенной девушки) лично в руки, не разворачивая.» - предварительно было написано : «Любимая, желанная, милая, добрая, дорогая моя… Ближе чем ты, у меня не было никого. Ты значила для меня больше, чем кто – либо, живущий на этой планете… Ты была для меня радостью в жизни, алмазом моей души, больше, чем другом, знающим меня лучше меня самой, больше, чем сестрой, больше, чем любовницей. Прощай. И, умоляю, найди себе другого человека, настоящего Обивана, который будет любить тебя так, как я (я бы написала «больше», больше уже нельзя), но сможет, в отличие от меня, сделать тебя счастливой. Моя же борьба с собой проиграна. Это конец. Жизнь так и не научила. Я растеряла все, что делало меня человеком, позволяло жить. Больше не хочется, точнее, у меня не получается идти по пути добра, по пути зла идти не могу. Какое счастье, что есть еще хоть один человек, способный понять, о чем я тут толкую… Ты всегда понимала меня… Вымаливаю, если только когда–нибудь сможешь, прости за все… Как оказалось, легче все – таки поступить так, чем жить без дара, без музы. А как же я хотела этим маем сходить с тобой в музей, о котором мы говорили. Прощай. Целую. Вечно твой, ты знаешь кто.» Девушка одна горсть за другой проглотила таблеток 50 подряд. Закрыла на защелку дверь, сунула под нее обе записки, легла на свою кровать. Эйфория сменилась недомоганием, постепенно переходящим в состояние «реально плохо». Жжение, боль пищевода, шум в ушах, головокружение нарастали до тех пор, пока не стало явственным ощущение приближения смерти. Обрушилась слабость и сонливость. В глазах потемнело. Испуга не возникло. Пульс еще больше участился от некоторого волнения перед неизвестным. Она попыталась ради интереса открыть глаза, но они не послушались. И, быть может, так бывает каждую весну. Черный конец. ***** Желто – оранжевый конец. Возвращение принесло родителям шок и тяжкое горе. Но пульс девушки еще слабо бился. Объятья больницы успели гостеприимно распахнуться. Состояние было тяжелым. Катя не приходила в себя несколько дней, но врачи утверждали, что люди выходят даже из летаргического сна и, возможно, глупенькая еще очнется. И теперь все, кому она была дорога, загадывают – очнется ли?.. ***** Mylene Farmer - C'est une belle journee Темно – голубой конец. …Вечно твой, ты знаешь кто.» Девушка набрала горсть таблеток. Маленьких белых кружочков было много - 50 штук. Их первая партия уже лежала в горсти, готовая к отправке, как вдруг зазвонил мобильный. Этот номер? Что могло сейчас понадобиться той, кому была предназначена последняя записка? И вот тут Катю, абсолютно спокойную до этого, словно рвануло крюком за живот. После пары секунд сомнений и нескольких успокаивающих вдохов-выдохов она подняла трубку. - «Алло, здравствуй, солнышко.» - радостно раздалось на другом конце – «Я звоню услышать тебя. Уже соскучилась.» - «Ну, прошло же всего три дня, как не виделись.» - рассмеялась девушка, борясь со слезами. - «Да…Но я уже соскучилась. Уже хочу видеть тебя.» - «Ну вот.» - быстрее молнии пронеслось в голове самоубийцы – «Обычно, в таких случаях я никогда не говорю, что хочется. На ум не приходит то, что должно. И сейчас все испорчу… Ничего не получится.» Вздох… «Я тоже хочу видеть тебя. Потому что теперь на личном опыте знаю, что значит любить кого – то больше жизни… Даже если я буду каждый день говорить, что люблю тебя, этого будет мало» - губы действительно произнесли это? - «Оу… Давно бы так» - «поддела» подруга – «Может, встретимся завтра и разберемся с этим вопросом поподробнее?» - «Хорошо. Тогда давай где обычно, когда у тебя заканчиваются пары, ага?» - «Ладно. До завтра…» - попрощались в трубке. - «Пока.» - радостно откликнулась горе – писательница. В это время в полную темноту комнаты упал свет из окна дома напротив. Тут девушку стукнуло понимание того, о чем будет ее первый рассказ. Она посмотрела на свои предсмертные записки. «А стиль у меня не самый худший. Искренний, не пустой. Может, что и выйдет. Хотя, конечно, чтобы достичь уровня «прилично» предстоит еще много работы.» - подумала она. Ручка. Листок в линейку. И по бумаге побежал строчки: «Это так удивительно, что мы живем на нашей планете. А тем более в качестве людей. Не правда ли? А ведь насколько же удивительная штука – жизнь…»