Чернильные пятна

Вербальная дуэль, плетение утонченного кружева из светских фраз, приобретающих крайне двусмысленное значение… В этом сопределе человечество еще не знало гения Набокова, но великолепная герцогиня Кингстон пользовалась теми же приемами в рискованной салонной игре. Недаром высший свет Лондона считал честью бывать в доме леди Элизабет, даже невзирая на слегка подмоченную репутацию. Лорд Баренс задумчиво листал заботливо пододвинутый ему герцогиней альбом, скользя взглядом по автографам Вольтера и Дидро, Поупа, короля Георга и даже императора Фридриха, стоящего всего в одном шаге от титулования Великим. Нахмурившись, лорд Баренс потер лоб. При таком соседстве запись должна была быть достойной, а на ум не шло решительно ничего подходящего. Сосредоточенно нахмурившись под выжидательным взглядом герцогини, дипломат обмакнул перо в чернильницу. Раздраженно дернул плечом, и полированное дерево украсилось жирной кляксой. Наконец, припомнив подходящие строки, он вывел: Туманный омут глаз, волос волна, Лицо, что светит мягкой белизною, Черты, в которых силой колдовскою Без горечи печаль сохранена,— И все-таки душа твоя полна Такой красноречивою тоскою, Что, если б я не знал тебя святою, Я мог бы думать, что и ты грешна. Таким возник в сиянье красоты Под кистью Гвидо образ Магдалины, Не уступают ей твои черты, Твой образ величавее картины. И не в чем каяться тебе: ведь ты Сама душа Добра и Красоты. Завершив сонет изящным росчерком, лорд Баренс разогнулся и повернул альбом герцогине, вытянувшей шею и заглядывающей ему через плечо. — Милорд, эти стихи прекрасны! — проговорила она, беря в руки альбом. — Я не знала, что вы… о, нет! Уронив книгу на стол, леди Элизабет огорченно уставилась на руку: пальцы, ладонь, белоснежный еще минуту назад кружевной манжет — все было перепачкано в темно-синих чернилах. — О, как я неловок! — дипломат перехватил руку герцогини и принялся оттирать пальцы собеседницы собственным платком. — Мое платье, — простонала ее светлость, аккуратно прижимая к губам чистую ручку. — Пятно совсем свежее, и если вы позволите… — Оперативник многозначительно взглянул на нее. — Вы умеете чистить одежду? — Брови леди Элизабет удивленно взметнулись вверх, обозначив четкие контуры первых морщин на высоком лбу. — Холостяцкий быт приучает временами решать сложные бытовые проблемы, — протянул лорд Баренс оправдывающимся тоном, прижав руку к груди. — Беорн вызывает Базу. База-Европа-Центр, ответьте! — Слушаю вас, Беорн, — прощебетал в его голове звонкий девичий голосок. — Мисс, вы не подскажете мне, чем можно удалить с кружевного манжета чернильные пятна? — поинтересовался Баренс, покорно следуя за хозяйкой дома по мраморной лестнице. На канале связи повисло молчание. — Мисс? — Одну минуту, милорд! — раздался на канале голос диспетчера. — В вашем случае оптимальным средством будут лимонный сок или сок спелых помидоров. — И как ими пользоваться? — прорычал Баренс, любезно придерживая дверь будуара и провожая взглядом спутницу, скрывшуюся в гардеробной. — Приложить к пятну пропитанную соком вату или корпию, подождать, застирать и просушить, — проинструктировала База более сухо. — Благодарю вас, сударыня! — прервав связь, дипломат оглядел элегантный будуар с двумя дверями, скрытыми драпировками. Одна, очевидно, вела в спальню, вторая же — в гардеробную. — Вам что-то понадобится, милорд? — Леди Элизабет выглянула из-за двери, демонстрируя гостю полуприкрытое тонкой сорочкой плечо. — Лимон или очень спелый помидор и несколько платков, миледи. Лорд Баренс послал ей страстный взгляд, несколько задержавшийся на любезно продемонстрированном плече. Коротко кивнув, герцогиня скрылась за дверью. Спустя минуту она вернулась, кутаясь в кружевной пеньюар, мало претендующий на соблюдение правил приличия. — Сейчас Элен принесет вам все необходимое, милорд, — проворковала она, указывая гостю на диван и опускаясь на него сама. — Благодарю, ваша светлость. — Дипломат присел рядом с ней, пытаясь отвести взгляд от любезно предоставленного его взору бюста. — Вы позволите заметить, что эти кружева превосходно гармонируют с вашей кожей? — Вы весьма любезны, милорд. — Леди Элизабет кокетливо расправила ворот, будто ненароком распахнув пеньюар несколько больше необходимого. — О нет, это не пустая любезность, я готов поклясться, — тут лорд Баренс наклонился к самому лицу собеседницы, — что ее величество Мария-Антуанетта не выглядит в подобном виде столь обворожительно! — Что вы… — договорить она не успела, поскольку лорд Баренс закрыл ей рот жадным поцелуем. Герцогиня взмахнула рукой, то ли протестуя, то ли пытаясь что-то сказать, и обняла дипломата, отвечая на поцелуй. Воздушные кружева податливо смялись под руками, легко, даже чересчур легко соскальзывая с плеч хозяйки. В мозгу Баренса мелькнула мысль о том, что очаровательная Бетси, похоже, имела на нынешний вечер те же планы, что и он сам. Внизу еще оставались поздние гости, и дипломат, опрокидывая женщину на спину, ощутил легкий укол совести: наверняка к утру по Лондону поползут сплетни о внезапном исчезновении герцогини Кингстон прямо посреди приема. Впрочем, руки этой самой герцогини сейчас так решительно освобождали его от панталон, что его светлость счел невежливым отвлекаться на подобные глупости. Диван оказался чересчур узким, не давая любовникам разместиться с удобством. Нога леди Элизабет уже покоилась на его спинке, одежда лорда Баренса, приведенная в полнейший беспорядок, сковывала движения, однако он не придавал этому значения, поскольку ручка герцогини уже добрались до его члена и теперь с большим умением скользила по нему то самыми кончиками пальцев, то тесно сжимая ладонью, пока любовник то ли целовал, то ли кусал ее груди, крепко сжимая все еще затянутую в корсет талию. Наконец леди Элизабет потянула его к себе, направляя ноющий под ее пальцами член. Лорд Баренс приподнялся на коленях, перехватывая женщину за бедра, и, повинуясь направляющей его руке, скользнул внутрь с довольным урчанием. Оба так увлеклись происходящим, что не заметили открывшейся двери в гардеробную. Какое-то время горничная, вооруженная подносом с лимонами, платками и испачканным кружевом, постояла на пороге, после чего тихо попятилась назад. Дверь с легким стуком закрылась, скрыв за собой и горничную, и лимоны, и злосчастный манжет в чернильных пятнах.