***
- Дубощит, ты ненасытное чудовище, - обреченно вздыхает Трандуил, просыпаясь от нежных, но настойчивых ласк руки гнома. - Я не виноват, что ты так прекрасно выглядишь в лучах рассветного солнца. К тому же ты уже сам ммм…готов, - отвечает Торин, продолжая водить вверх-вниз по вставшему члену любовника. И хотя Трандуилу хочется выгнуться в ответ, согласившись на продолжение, он не был бы гордым Лесным Владыкой, если бы сдался так просто. - Я великолепно выгляжу в любое время суток. А это просто обыкновенное утреннее состояние любого мужчины. Так что будь добр, не беспокой меня ещё пару часов, чтобы наши с тобой ночные занятия не проявились мне потом в виде мешков под глазами. И с этими речами эльф просто вопиюще нагло поворачивается к Торину спиной. Тот сначала опешивает, но потом усмехается. «Значит, поиграть мы решили, Ваше Величество. Хорошо, будь по-твоему. Только правила игры задаю здесь я», - и придвигается вплотную к телу партнёра. На самом деле Торин не врал, когда говорил об особенно прекрасном виде Трандуила сейчас. До момента пробуждения эльф лежал с открытыми глазами, в синеве которых плескалась вечность, а скомканное покрывало покоилось лишь на его торсе. И если в свете луны Трандуил походил на ожившую мраморную статую (и в этот момент Торин хотел быть его Пигмалионом, оставлять бесконечные прикосновения на мраморном теле), то сейчас его кожа светилась теплым оттенком. - По-моему, я ясно выразился, что мне нужен покой, - недовольно произносит Трандуил, когда гном снова кладёт ладонь на его и не думавший опадать член. - Ну так и спи себе, я что, мешаю? – с широкой улыбкой спрашивает Торин, дыша ему в затылок, от чего кожа эльфа немедленно покрывается мурашками, а сам он на секунду закусывает нижнюю губу. Пока дело не дошло до стонов, Владыка Лихолесья возмущенно вскрикивает: - Представь себе, да! Ох... И прекрати это немедленно, я серьёзно говорю! Торин преувеличено театрально вздыхает и перемещает руку на несколько сантиметров выше члена любовника, так, что бы его мизинец как бы невзначай дотрагивался до головки. Если бы Трандуил не решил идти до конца (и это ещё гномов называют упрямцами?), он бы уже разочарованно застонал от разрыва контакта. - Давай так, - продолжает Торин, выводя узоры на напряженном животе эльфа, - дай мне несколько минут. Если за это время я не смогу убедить тебя на продолжение, то так тому и быть. В конце концов, ты сам волен выбирать, что тебе делать. «Или нет», - добавляет про себя гном, поборов злорадный смешок. Уж он-то знает, что Трандуил терпелив, только если дело касается войны или других государственных дел. – Обещаю использовать только руки. И, не дожидаясь ответа, Торин мягко очерчивает большим пальцем венец головки, размазывая выступившую от таких действий смазку. - Ты просто несносный озабоченный наугрим, - отвечает тот, безуспешно пытаясь восстановить сбившееся дыхание. «Озабоченный лишь одним эльфом», - думает гном, крепче обхватывая возбуждённую плоть так, чтобы чувствовать каждую венку на ней. Вторую руку он просовывает под партнёром таким образом, чтобы иметь возможность ласкать мошонку. Теперь он водит рукой по члену только от верха к основанию, одновременно перекатывая в другой ладони яички. Трандуила уже давно бьёт крупная дрожь от этих действий, тело покрывается бриллиантовыми капельками пота, но он упорно сохраняет молчание, не считая шумного дыхания. Такой расклад Торина не устраивает, так что он, мягко согнув ногу эльфа в колене, побуждает того подтянуть его к самой груди, немного сменив позу. Да, теперь его член становится практически вне пределов досягаемости, потому что Торин по-прежнему лежит на боку, но зато открывается доступ к ещё одной интересной части любовника. Лесной Владыка понимает, что где-то просчитался, когда ловкие пальцы гнома, дразнящее покружив у входа в тело, наконец-то проникают в него и тут же находят одну заветную точку. Эльф опускает голову, пытаясь не двигать бёдрами в ответ, но Торин тут же завладевает чувствительным участком кожи на затылке, который кроется под россыпью платиновых волос. Трандуил издаёт то ли стон, то ли всхлип, когда партнёр добавляет третий палец, и вцепляется руками в шелковые простыни так, что белеют костяшки. Гном в последний раз целует его шею, и, аккуратно вытащив пальцы, отодвигается. Однако Трандуил, не поворачиваясь, хватает Подгорного Короля за бедро, притягивая ближе. - Давай уже, - стонет он, и Торин торжествующе одним плавным толчком входит на всю длину. Его собственного самоконтроля хватает только для победной улыбки, потому что эльф сжимает его слишком сильно, чтобы думать о чём-то ещё. Дубощит всегда удивлялся этой способности его тела - оставаться узким даже после нескольких раз, совершенных в насколько возможно кратчайшие сроки. Теперь Владыка Лихолесья позволяет себе окончательно расслабиться. Он стонет на каждом толчке и выгибается настолько, насколько позволяет крепко держащий его за бёдра гном. По-прежнему опираясь коленом о ложе, Трандуил максимально разворачивает корпус тела так, чтобы иметь возможность целовать партнёра. Торин тут же буквально впивается в его губы, замечая, что зрачки эльфа расширились и стали тёмными от похоти, как бесконечные своды залов Эребора. Когда-нибудь он непременно покажет их Трандуилу, и возможно, они даже займутся в одном из коридоров чем-то более интересным, например… Последнее, что успевает сделать Торин, перед тем как кончить, - это в очередной раз обхватить член любовника. Эльф на миг замирает, подобно туго натянутой тетиве лука, а затем тоже срывается, словно эхо возвращая партнёру его хриплый стон.***
- Ну что, ты доволен? Теперь я не смогу встать до обеда. - По правде говоря, не вижу ничего дурного в том, что бы позавтракать в постели. - Это потому что ты невоспитанный варвар. Так уж и быть, скажусь больным и велю слуге передать мне еду у дверей опочивальни. Когда через полчаса Трандуил вносит полный поднос и ставит его на прикроватный столик, Торин уже крепко спит, обнимая подушку и улыбаясь во сне. Глядя на него, Лесной Король тоже не может сдержаться от нежной улыбки. Он тихо ложится рядом и думает, что если в это утро по-настоящему счастливы по крайней мере 2 существа, значит, оно действительно доброе.