Естественный ход вещей

За прожитые по соседству годы Копатыч успел выучить, что Лосяш был самым настоящим учёным. И проявлялось это не только во внушительном списке вышедших из-под его пера научных публикаций, и не только в невероятной эрудированности, а ещё в патологическом невнимании к своему здоровью. Увлечённый очередной идеей, он раз за разом приманивал к себе неприятности. Чего стоил только его период увлечения химическими опытами, в течение которого он не расставался с пластырями от ожогов и ночевал у Копатыча, потому что у его собственного дома после очередного взрыва слетела крыша. А бессмысленная голодовка в честь Юпитера! Ой, то есть Плутона. Копатыч мало смыслил в астрономии; его интересовало только Солнце, напрямую связанное с получением урожая. Но недавний случай оказался прямо-таки из ряда вон выходящим. С головой нырнувший в баллистику Лосяш не без помощи Пина смастерил в поле огромную катапульту. Некоторое время он вполне мирно изучал влияние направления ветра и веса снарядов на дальность их полёта; а потом случайно то ли встал не туда, то ли не за то потянул; в общем, никто толком и не успел понять, что именно произошло, но Лосяш запустил в короткое путешествие по воздуху самого себя. Одно радовало: приземлился он именно туда, куда и планировалось, плюхнулся в самый центр аккуратно нарисованной мишени. Так что не было ничего удивительного в том, что энтузиаст науки был временно отстранён от своих исследований. Копатыч охал, ахал и регулярно заходил с огромной корзиной овощей: «Я те говорю — витаминов здесь ого-го, кого угодно на ноги подымет!» − «Между прочим, давно уже доказано, что переизбыток витаминов не менее вреден, чем его недостаток», − поучительно отзывался Лосяш и послушно ел. Лежать целыми днями и беречь сломанную ногу было для деятельного учёного мучительно. А Копатыч словно бы не желал этого понимать и неустанно охранял его покой целыми днями, ещё больше нервируя этим и без того расстроенного Лосяша. Нет, не своим присутствием — против него-то как раз пациент ничего не имел против, — но своей неуклюжей и бдительной — похлеще, чем у Совуньи — опекой, не дающей возможности заниматься неотложными делами. Однажды ночью он всё-таки не выдержал и заковылял к стоявшему у окна телескопу — по составленному им самим прогнозу в этой части неба должна была промелькнуть комета. Но комета так и не появилась, а на обратном пути до кровати Лосяш споткнулся и уронил костыли, разбудил Копатыча и получил от него новую порцию встревоженных восклицаний: «Сам себя калечишь! По ночам не спишь! Да куда это годится-то? Да где это видано?» Лосяш хотел было возмутиться, но засунутый в рот кабачок не дал этого сделать. После злосчастной голодовки в честь Юпи… Плутона Копатыч очень трепетно относился к его питанию, хотя учёный уверял, что больше не собирается морить себя голодом. В общем, Лосяш был искренне благодарен Копатычу за заботу, но когда она начинала мешать ему двигать науку вперёд, не сердиться не получалось. Вот и сейчас, с большим усилием проглотив съедобный кляп, Лосяш возмущённо заявил: − Знаешь, ведущими психологами выяснено, что даже благие намерения в гипертрофированной форме приводят к отрицательным эмоциональным последствиям! И мрачно повернулся лицом к стене под сокрушённое кряхтение Копатыча. Уже следующим утром вид у Лосяша был виноватый. Покосившись на собеседника из-за груды пирогов с яблоками, он смущённо кашлянул и попросил: − Копатыч… ты, главное, не обижайся всерьёз на мои слова. Просто эта комета… покоя мне не даёт. И многое другое тоже. − Да чего уж там, − отмахнулся тот. — Тебе, можно сказать, по статусу положено отвлекаться на свои учёные штуки, а мне очень даже легко за тобой присматривать. Так шо вот… как бы это на твой язык перевести… это естественный ход вещей, во! С минуту Лосяш сидел неподвижно. − Точно! — закричал он вдруг. — Спасибо, Копатыч, большое тебе спасибо! Мне как раз темы не хватало для новой статьи, а теперь я знаю… буду писать про распределение ролей в отношениях, формирующихся… в условиях… длительного… совместного проживания, − последние фразы он пропыхтел, уже поднимаясь и торопясь к столу за листом бумаги и ручкой; костыли он опять уронил, потом упал сам и, не осознавая ничего, кроме новой идеи, самоотверженно пополз к цели. − Стой!.. Куда?.. — вскинулся было Копатыч, но помедлил, махнул рукой и предоставил Лосяшу возможность добраться до противоположного конца комнаты самостоятельно. В конце концов, естественный ход вещей подразумевает баланс.