Losing your memories

      Перебирая пальцами по клавишам, местами надавливая сильнее, местами почти не соприкасаясь, то замедляя, то придавая силы двигаться мелодии дальше, закрыв глаза, я наслаждаюсь и направляю её, позволяя ей поглощать меня и окружающее нас пространство. Всё исчезает, и я перемещаюсь в другое место, в другое время и в другую реальность, где нет никого и ничего, кроме меня, рояля и мелодии, которая теперь направляет меня в глубину моих воспоминаний.       Эти воспоминания были погребены в тайных и глубоких частях моей памяти, которые я не позволял себе открывать на протяжении долгих лет, но сейчас они вырвались на свободу и тянут меня в глубину прошедших и тяжёлых дней. Все мои попытки вырваться из их загребущих рук оказываются провальными.       Секунда и меня накрывает волна одного из воспоминаний и единственное, что мне позволено, это наблюдать со стороны, вспоминая дни, которые я хотел бы стереть из своей памяти, чтобы избавиться от нескончаемой боли.       Сентябрь. Я у неё на кухне. Она сидит на столе, обхватив меня ногами. Её пальцы нежно проводят по моей скуле, а порой и не очень нежно, не отрываясь, направляются вниз: по кадыку, между ключиц, очерчивают торс, цепляясь за край джинс, мимо Calvin Klein и дотрагиваются до эрогенной и уже возбуждённой зоны, отчего я напрягаюсь всем телом и кусаю её нижнюю губу. Она издаёт стон в мои губы, в то время как я, сжимая её ягодицы, придвигаю её к себе, окончательно убивая оставшиеся миллиметры между нами. Мои джинсы оказываются на полу, а следом за ними летят её шорты и наши майки. Не теряя драгоценного времени, я полностью вхожу в неё, и с моих губ слетает какое-то слово. Она прогибается всем телом, а с губ её слетает очередной стон. С каждым разом нам всё труднее сдерживаться, отчего темп ускоряется, а стоны с моим рычанием делаются громче. Её ногти с идеальным маникюром впиваются в мою спину, мои губы терзают её грудь, шею и встречаются с её губами. Эти ощущения ни с чем несравнимы, когда мы оба достигаем пика и погружаемся в свою собственную вселенную. Я бы отдал всё, что бы сейчас поменяться местами с собой из прошлого, но моя роль заключается в наблюдении. Тяжёлые воспоминания впиваются в меня своими чёрными, как тьма, руками и вытягивают из кухни, перемещая меня в следующее, уже не такое радостное.       Январь. Мы сидим на полу её зала, облокотившись на диван и выкуривая сигарету за сигаретой, не разъединяя наши руки. Нельзя быть такими счастливыми, какими были мы – эту истину я узнал в тот день.       Я не смотрю, но я знаю, так как чувствую, что сейчас она тихо плачет и надеется, что это останется незамеченным. Я только крепче сжимаю её руку, так как боюсь, что она может ускользнуть от меня в любую секунду, её голова и сердце могут покинуть меня в любой момент. От этой реальности мне становится пиздец как хреново.       - Я не смогу быть с тобой. Это буду не я, - дрожащим голосом, стараясь из последних сил быть сильной, обращается ко мне любимый мне человек.       - Всё будет хорошо, мы пройдём вместе до конца, - не знаю как, но мы должны быть вместе. – Но тебе придётся бросить курить и употреблять спиртное. Будешь прилежной девочкой.       - Ты будешь один, - я чувствую, как её тело содрогается. – Меня не будет, останется только оболочка. Ты… ты должен жить своей жизнью, заниматься тем, чем тебе нравится, своей мечтой, играть на пианино, я имею в виду, а не тратить своё время на меня.       - Глупая, ты и есть моя жизнь. Поэтому мы будем вместе до последнего, даже если ты забудешь обо мне, - я беру её лицо в свои руки и целую её нос, щёки, губы, стираю её слёзы и страх. – Обещаю.       Воспоминания снова отдаляют меня, уже измученного и жаждущего убить это ноющее чувство в грудной клетке, от того момента, затягивая в следующий, ещё более жуткий. Моя голова, моя память как будто издевается надо мной, с каждым разом всё больше отравляя мою душу и сердце.       Июль. Утро. Я просыпаюсь в нашей кровати и протягиваю руку, пытаясь притянуть её ближе к себе, но тут же осознаю тот факт, что рядом никого нет. Открываю глаза и вижу, как она стоит и дрожит в проходе, держа руки за спиной и с ужасом глядя на меня.       - Т-ты кто? – сумасшедшими глазами смотрит в мои, ожидая ответа.       Я поднимаюсь с постели и поднимаю руки, как бы показывая, что я безобиден.       - Это я, твой муж. Мы в браке уже год, - я медленно подхожу к ней.       - Какой муж?! Я сейчас полицию вызову! – её крик разносится по всей комнате.       - Дорогая, успокойся. Всё хорошо.       - Какая я тебе дорогая, маньяк! – я хочу взять её за руку, но она отступает от меня и вытягивает дрожащие руки вперёд, в которых держит нож. – Не приближайся ко мне!       - Успокойся, ладно. Опусти нож, я не причиню тебе вреда, хорошо? Я сейчас оденусь и уйду.       Она со страхом и недоверием в глазах смотрит на меня, наблюдая за каждым моим движением. Для неё я сегодня в очередной раз незнакомец, а для меня она всё также любовь всей моей жизни.       Бесцельно бродя по улицам города, я понимал, что не смогу сдержать обещание, не смогу быть с ней до конца. Она покинула меня, как только разум покинул её, но я цепляюсь за то, что осталось не в силах отпустить. Но жить так слишком жестоко. Почему с ней всё так получилось? За что такое наказание?       Меня уносит дальше. И я уже знаю, куда эти воспоминания затянут меня на этот раз. В день, когда всё закончилось окончательно.       Ноябрь. Мне звонят на работу и сообщают, что в нашей квартире пожар. Мой телефон приземляется на пол, а ноги уже бегут на парковку. По пути домой я начинаю реветь, как ребёнок, и молюсь, чтобы в данный момент она была на улице, была где угодно, но не в нашем доме.       Как сообщили пожарники, пожар начался от сигареты, которую моя жена, заснув, так и не потушила.       В тот момент всё закончилось, оставив ужасную ноющую пустоту. Первое время мне хотелось напиться, наглотаться какой-нибудь дряни и исчезнуть из этого мира. Но в моей голове, как заезженная плёнка, крутились её слова:       «Ты должен жить своей жизнью, заниматься тем, чем тебе нравится, своей мечтой, играть на пианино, я имею в виду, а не тратить своё время на меня».       «Ты должен жить…»       «Должен жить…»       «Жить…»       Последний аккорд и мелодия возвращает меня на землю, где я оказываюсь один на сцене, держа руки на клавишах. Справа от меня сидят люди, которые, кажется, боятся даже дышать, не говоря уже о каких-либо движениях, но уже через несколько секунд я встаю, нарушая тишину скрипом ножки стула о паркет, кланяюсь и ухожу под аплодисменты зрителей.