Ревность или глупости взрослых.

С меня хватит. Твой лед мне, похоже, не растопить никогда. Ты слишком много думаешь о себе. Я устал от этого. Устал жить по твоим правилам. Устал подчиняться тебе. Представляешь, у меня тоже есть гордость. Мне надоело топтать ее, принижать себя. И ради чего? Зачем я это делал? Ради этой боли, ставшей невыносимой, ради знания, что сейчас ты сидишь в клубе и флиртуешь со всеми подряд независимо от пола? Я сначала думал, что значу что-то для тебя. Наивный. Ты самовлюбленный мудак, интересующийся только собой и удовлетворением своих эгоистичных желаний. Не могу понять, почему я так долго терпел… Что меня привлекало? Редкие минуты уединения и нежности. Твой слегка хриплый после секса голос, произносящий лишь мое имя. Легкое прикосновение руки к сердцу, пропускающему удары от счастья, шершавый бархат кожи, пьянящий аромат твоего тела. Безусловно, все это приносило мне неземное удовольствие. Это было больше похоже на сладкий сон. А сны как все знают, имеют горькую способность заканчиваться. Или, что еще хуже, превращаться в кошмары, не дающие спать, преследующие на каждом шагу. Так случилось со мной. Я думаю о тебе постоянно, не смотря на прожигающую насквозь боль от этих мыслей. Наверное, я стал мазохистом. Все из-за тебя. Ненавижу! Но все же безумно люблю. Даже когда ты приходишь под утро навеселе с кучей засосов на шее и другими признаками бурной ночи. Или в последнее время вообще заявляешься домой с каким-нибудь парнем, разодетым как дешевая шлюха, и, словно не замечая меня, начинаешь с ним целоваться. Прямо как сейчас. Мое присутствие тебя явно не смущает, не говоря уже о парне, которого ты прижал к стенке. С меня хватит. Я раздражен, но не устраиваю сцен ревности. Никто никому не клялся в вечной верности. А жаль… Спокойно встаю с полюбившегося стула и направляюсь к запасному выходу. Вовремя вспоминаю, что обувь осталась в прихожей. Возвратиться туда, значит сорваться. Я не выдержу и напинаю сначала ему, а затем и его новоиспеченному любовнику. Спокойствие. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Немного успокоившись, вспоминаю, что в гостиной лежит запасная пара обуви. Быстро прохожу туда, стараясь не замечать томные стоны из коридора, что сделать весьма трудно. Со скорость метеора натягиваю обувь и вылетаю из дома через черный ход. Наконец-то свобода. Вдыхаю полной грудью свежий вечерний воздух. Ветер неспешно дует, словно никуда не торопится, листья на деревьях легко колышутся, опавшие же приятно шуршат под ногами. Красный диск солнца наполовину спрятался за горизонт, стыдясь оставаться, будто подсмотрел чужую интимную встречу. Совсем как я. Только вот мне не стыдно. Ни капли. Быстро огибаю дом и выхожу на дорогу, ведущую в парк. В парк так в парк. Надеюсь, хоть природа меня успокоит. Дорога не занимает много времени. Всё же наш дом расположен очень удобно, все нужное рядом, в двух шагах. Опускаюсь на пустую скамейку в парке и только сейчас позволяю взять эмоциям вверх. Левая рука сама зарывается в волосах, с явным намерением вырвать их. Второй верхней конечностью до боли сжимаю край скамейки, так что костяшки пальцев побелеют. На кой черт я такой идиот, что влюбился в этого мудака? А я ведь даже не гей. Хотя и он тоже. Как все сложно! Рука еще сильнее сжимает волосы, с силой дергая их, пытаясь отрезвить. Хотя почему сложно? Я ведь могу в любой момент съехать от него. Да хоть сейчас! Резко поднимаюсь, но тут же падаю обратно. Да кому я вру? Я не смогу жить вдали от него. Не видя его презрительную улыбку, лукавые, а иногда даже холодные глаза. Да что там, я не выживу без его насмешек, голоса, рук, тела. Без всего его. Нет, я не умру без него. И мир тоже не обрушится. Просто потускнеет. Краски исчезнут, будто их и не было. Будто все это было сном. Ярким, красочным, болезненным и любимым сном. Так может рискнуть? Бросить все, оборвать контакты и начать все заново? Только уже не здесь. Устроиться на хорошую работу, жениться, завести детей и раз в год вспоминать о тебе. Два раза. В твой день рождения, семнадцатого июня, и в нашу годовщину, восемнадцатого июня. Подряд два дня воспоминаний. Даже звучит все это смешно. Я никогда не смогу уже влюбиться в кого-нибудь, тем более жениться. Хотя возможен и другой вариант после моего ухода. Я просто стану вести себя как прежде, словно не было тебя, словно не было нас. Но ведь «нас» и, правда, не было. Был только ты со своим эгоизмом, и я со своей тупой любовью. Но по отдельности. Мы существовали, как две параллельные вселенные, изредка соприкасаясь друг с другом. Тихий ветер поет только ему ведомую песню, ласково касаясь моих коротких волос. Размеренное течение реки успокаивает, и проблемы уплывают из головы, словно вода. Но на душе все еще скребутся кошки. Почему же так хреново. Видимо последнюю фразу я сказал вслух так как, на меня уставилась пара проницательных голубых глаз. Прямо как у него. Рядом со мной на скамейке сидела девочка еще совсем малышка, не больше десяти лет. И когда она успела? Неужто я настолько задумался. Помимо глаз притягивали ее длинные волнистые волосы, свисающие с худых плеч чуть ли не до пола. Их цвет снова заставил меня изумиться. Темный орех точь-в-точь как у него. Девочка с таким же интересом осматривала меня. А затем спросила: - Вы с женой поссорились? Святая простота. Она так трогательна и наивна. - Нет, - отвечаю, а губы сами расплываются в спокойной улыбке – У меня нет жены. - Как же так, - она надувает свои пухлые губки и сводит брови, что придает ей слегка комичный вид. - У тебя просто обязана быть жена! – мгновенный переход на «ты» меня не смущает, так только удобней. - Ну… как-то не сложилось. Она, не веря мне, продолжает допрос: - Но у тебя же есть любимый человек. - Есть, - грустно вздыхаю я. Но от этого не легче. Скорее наоборот. - А почему так печально? Она тебя не любит или вы все же поссорились? Какая забавная девочка, но рядом с ней я успокаиваюсь. Интересно, что будет, если я ей расскажу все? Она уйдет, назвав меня извращенцем? Или нет? Не могу молчать, глядя в ее пронзительные глаза. - Понимаешь, малышка, у меня есть дорогой для меня человек, но он насмехается… нет, он издевается над моими чувствами. А я готов терпеть это несмотря ни на что, – грустная усмешка – А ему хоть бы хны. Мне иногда кажется, что я ему совсем безразличен и от этого очень больно. Девочка на некоторое время замолкает, вероятно, обдумывая информацию, а затем выносит вердикт. - Может он скрывает свои истинные чувства, боясь или стыдясь их, за маской безразличия, насмешек и презрения. Ты должен поговорить с ним по душам, спросить, что его тревожит. Если ты действительно любишь, конечно. Я лишь удивился настолько зрелому ответу. И, правда, говорят, что дети хорошие психологи. Ведь в детстве не заморачиваешься на счет чужого мнения и «правильно» «неправильно», поэтому трезво смотришь на вещи. В отличие от взрослой жизни. Поговорить с ним. Хорошая идея, вот только как? Я уже не раз пробовал, а он постоянно переводил разговор на другую тему. Стоп…Она сказала поговорить с НИМ? Я удивлено хлопаю глазами. Девочка только смеется. - Взрослые такие смешные, - говорит она, искренне улыбаясь, - Ты же любишь мужчину, да? Я не знаю что ответить. Первый раз вопрос ставит меня в тупик. Вернее даже не вопрос, а поведение этой девчонки. - У тебя какая-то странная реакция. - А какая должна быть? Да, эта девочка определено умеет ставить вопрос. Ей надо на следователя учиться, все преступники на ее допросе расколются. Что за глупости я несу? Совсем крыша видать съехала на нервной почве. Девочка смотрит на меня, ожидая чего-то. Молчу. Я что-то пропустил? Видя мои растерянные глаза, она снова смеется. Да так искренне, что я не могу сдержать улыбку. - А тебе случаем дома не ищут, - спохватился я, - Время уже не детское. Вся ее веселость вмиг исчезает. - Я сбежала. - Что? - Сбежала, говорю. Брат мне сказал сидеть в машине, пока он домой зайдет, а я открыла дверь и убежала. Это что-то с чем-то. И она так спокойно об этом говорит, словно прогуляться вышла во дворике около дома. А то, что на улицах маньяки могут быть, ее не смущает? Мало что ли педофилов в городе. - Ты понимаешь, что сделала? – шокировано спрашиваю я. - Конечно, - быстро отвечает она, подозрительно быстро, - Я не хотела сидеть там. Брат, конечно, волноваться будет… Но так ему и надо. Я в недоумении смотрю на нее. Что он такого сделал? - Представляешь, - говорит она мне, словно старому другу, - Он обманывает своего парня (!), вечно с кем-то ему изменяет. Хотя на самом деле его любит. Глупый, правда? Почему ее слова ножом полоснули по сердцу? Это же никак со мной не связано. А девочка продолжает, не замечая моей бледности. - Вот и сейчас он разыгрывает очередное представление. Попросил своего приятеля, Марка, ему помочь. А когда друг отказал (он все-таки хороший парень), брат начал его шантажировать какими-то фотографиями. В общем, они сейчас в доме, который брат со своим парнем снимает. Не знаю, что там происходит. А самое интересное, знаешь, зачем он это делает? – мотаю головой – Хочет вызвать ревность. Меня бросило в жар. Какого черта я так реагирую? Ничего же не произошло. Это меня не касалось. Но смутное предчувствие не покидало меня уже с начала разговора. Вот только предчувствие чего? Пока каждый из нас думал о своем, с другого конца парка раздался возглас: - Мика, живо иди сюда! Девочка, не оборачиваясь, втянула голову в шею, в надежде глядя на меня. А что я могу сделать? Мои инстинкты били тревогу, зная что-то, чего не знаю я. Да что это, в конце-то концов! К нам подбегает запыхавшийся парень. - Мика, какого черта, ты убежала? Мы волновались! - Марк, все в порядке. Я жива, здорова. Можешь идти. - Еще чего! Твой брат волнуется! – и, замечая меня, парень спрашивает – А это еще кто? Я присматриваюсь к нему. Что-то знакомое в его лице и движениях. И тут меня осеняет. Это же новоиспеченный любовничек моего парня! Он видимо меня тоже узнал, так как застыл как статуя. То есть это Марк?! Тогда… Не успел я додумать, как к нашей скамейке подбежал еще один парень. - Мика! Сколько можно убегать? У меня чуть инфаркт не случился! – чуть ли не кричит он. Я узнаю этот голос из тысячи. Осколки мозаики наконец-то собираются в полную картину. Парень, ловя на себе мой взгляд, поднимает глаза и замирает. У нас тут, что музей мраморных изваяний? Марк, славный оказывается парень, а главное понятливый, берет девочку за руку и уходит с ней, сказав: «Мы пока за мороженым сходим». Мы все так же стоим. Вернее стоишь только ты. Улыбка сама по себе возникает на моих губах. Ты как зачарованный смотришь на меня, боясь даже шелохнуться. Нежно провожу рукой по твоей щеке, чувствуя твою дрожь. Затем резко хватаю за волосы и притягиваю к себе, заставляя сеть ко мне на колени. Ты подчиняешься. - Ревность, значит, вызывал? – насмешливо спрашиваю я. Ты лишь прикусываешь губу, думая как выкрутиться. Но уже поздно. В этот раз я не дам тебе такого шанса. Ты понимаешь это, но сдаваться не хочешь. Я продолжаю свой монолог. -Знаешь сколько нервов мне стоили твои представления? – ты молчишь – Чем будешь расплачиваться? Я вижу негодование в твоих глазах. Еще бы, такой «тонкий» намек. Твои губы уже приоткрываются для гневной речи, но я прикрываю их своими. Твое недовольство тут же куда-то исчезает. Страстно целую тебя, заставляя подчиняться. Ты не возражаешь, растворяясь в поцелуе. Обвожу языком твои зубы, прикусываю мягкие губы. Ты тихо стонешь, приоткрывая рот. Исследую новую территорию. Провожу по внутренней стороне щеки, небу, касаюсь твоего горячего языка. Ты отдаешь всего себя мне, признавая свое поражение и сдаваясь на милость победителю. Прерываю поцелуй. Слышу твой недовольный стон. Ты не спеша открываешь глаза. Я, наверно, сейчас улыбаюсь как идиот, да? Ну и похер. Главное, что ты рядом. Такой горячий, честный, родной. И плевать, что прохожие с неодобрением смотрят на нас, а стайка школьниц вообще снимает на камеру. Ты – вот, что мне сейчас действительно важно. - А где продолжение банкета? – интересуешься. К тебе уже вернулась прежняя язвительность. - Лучше дома, - не могу перестать улыбаться – А то это видео быстро разлетится по интернету. Ты лишь хмыкаешь в ответ, соглашаясь, но не слезая с меня. К нам подходят Мика и Марк с мороженым в руках. Девочка смотрит на меня и, подмигивая, поизносит: - Я же говорила. Любимый тут же интересуется, про что это мы. Мика отводит взгляд, пробормотав что-то про глупых взрослых. А я могу лишь счастливо улыбаться, уткнувшись носом в шею возлюбленного. Да чего же мы, взрослые, любим все усложнять!