Не ценил

Рэтчет не любил людей. Он их не презирал, нет. До того глубокого чувства ненависти, которое может пустить в Искру свои ядовитые корни, отравляя кибертронца, ему было далеко. Но все же он не любил людей. Он наблюдал за ними, пытался постичь их сущность. Понять, как они действуют, чем руководствуются, как ощущают что-то. Что чувствуют. Он хотел познать, какие чувства управляют людьми. Этими маленькими формами жизни, по сравнению с самими кибертронцами, молодыми видами, способными испытывать лучшие чувства, как утверждал Прайм. Рэтчет верил ему. Но разочаровался. Он наблюдал за людьми, честно пытался понять, что их толкает на осуществление того или иного поступка, во власть каких чувств они чаще всего отдаются. И нашёл ответ. Во власть негативных. Негативные чувства были везде. Повсюду ложь, боль, ненависть, обида, непонимание. Медику казалось, что этим пропитана вся жизнь человека, так что возникает вопрос: а как они вообще выжили в этом мире отталкивающих чувств? По сравнению со всем этим светлые чувства, казалось, меркли. Их было мало, ничтожно мало. Рэтчет не видел, чтобы кто-нибудь из людей помогал друг другу бескорыстно. Везде был умысел, недоговаривание, ложь, утайка себе во благо. Да, Рэтчет определённо не любил их. Тем более, когда из-за них погиб Клиффджампер. Их товарищ погиб из-за этих существ, которых он не мог назвать светлыми, которые нуждались бы в защите. Рэтчет усомнился в надобности их защищать. Слишком много негатива несли они с собой, слишком много закручивали вокруг себя. Но Прайм говорил, что они все равно должны защищать человечество. Ладно, ладно. Против Прайма Рэтчет никогда бы не пошел. Но на вопрос Оптимуса "Почему ты решил, что мы не должны больше защищать людей?" он дал вполне честный ответ: "Я разочаровался в них". Рэтчет и не ждал, что его поддержат. Но не собирался отказываться от этого мнения. А когда на базу привезли детей, он едва не задохнулся от возмущения. Мало им было общения с агентом Фаулером, который вечно пребывал в плохом настроении, так еще и эти трое теперь тут будут ошиваться! Но медика не послушали и детей оставили на базе. Самого старшего, Джека, поручили Арси, не понравившаяся с первого взгляда своей чрезмерной активностью и надобностью везде совать свой нос японка Мико поступила под защиту Балка, а самого младшего и тихого, Рафа, отдали Бамблби. Но мальчик не понимал своего опекуна, общающегося с помощью сигналов, и дружеские отношения между ними установится все не могли. И поэтому все чаще когда Джек и Мико проводили время в компании своих защитников, Раф сидел на базе, рядом с Рэтчетом, уткнувшись взглядом в монитор своего ноутбука. Медик раздражался, постоянно устраивая нападки на Рафа, но тот, кажется, нисколько не обижался. - Ты чего тут делаешь? - собравшийся было поработать у компьютеров в главном зале медик остановился и сощурил глаза, увидев сидящего в одиночестве Рафа. Мальчик поднял голову и улыбнулся уголками губ. - Я готовлю доклад. Нам в школе задали. - А ты не мог бы готовить его где-нибудь в другом месте? - чопорно поинтересовался Рэтчет, ощутив уже привычный поток неприязни. Он просто не мог привыкнуть к людям, нарушающим его личное пространство. - Я не буду тебе мешать, - почти поклялся Раф, отодвигаясь ещё дальше. - Когда нет Мико, на базе, как правило, тихо. - Нет, ты всё равно будешь мне мешать, - воспротивился мех, сжимая губы, - так что готовься где-нибудь в другом месте. - Ладно, - неожиданно легко согласился мальчик, выключая компьютер и кладя его в рюкзак. - Раз мешаю, я пойду. Рэтчет исподлобья следил, как Раф удаляется куда-то внутрь базы - куда именно, Рэтчету не было дела. Главное, что не здесь. И только подойдя к компьютеру, он понял, что белковый не доклад готовил, а устранял многочисленные ошибки их системы. Рэтчет недоверчиво нахмурился - зачем? Он ничего не сказал, не попросил ничего в замен, а когда его бесцеремонно выгнали - легко подчинился. Ни слова не сказав в свою защиту. Это было новым для Рэтчета. Проявление какого-то другого чувства, которое, по его наблюдениям, редко проявлялось в людях. Но он не стал в этом разбираться. В конце концов, у мальчика могли быть скрытые мотивы, о которых в открытую он бы ни за что не сказал. Рэтчет убедил себя в этом. Он давно повесил клеймо на всех людей сразу, не желая постигать их дальше. Он уже разочаровался. Дни текли, Мико оставалась все такой же шумной, действуя медику на нервы и заставляя его хмуриться, делая вид, что девочку он не замечает. Джек был таким же рассудительным и иногда вспыльчивым. А Раф все таким же тихим и ненавязчивым. Рэтчет замечал это, порой даже против своей воли. Просто глаз цеплялся за фигуру мальчика, сидящего около главного компьютера и уткнувшегося в ноутбук, или за Джека, раз за за разом пытающегося втолковать что-то упорно не желающей ничего понимать Мико. Как дети общаются, взаимодействуют. Как искренне волнуются, радуются, переживают. Рэтчет щурился, Рэтчет смотрел. Рэтчет отворачивался. "Это не важно". Постепенно его взгляд даже перестал цепляться за Рафа, который часто сидел рядом с работающим Рэтчетом. Его присутствие, тихое и незаметное, стало чем-то само собой разумеющимся, и Рэтчет скорее стал бы оглядываться по сторонам, если паренька рядом не оказалось. Тем более иногда он действительно мог помочь. Медику пришлось принять это и даже уделять Рафу больше внимания, чем прежде. В тот день была вспышка активности десептиконов, сканеры засекли сигналы новой шахты и одновременно сигнал какой-то реликвии. Бамблби и Арси были в шахте, а Оптимус отправился на сигнал реликвии, но ему нужно было подкрепление - врагов явно стало больше. - Балкхед, прием! Как слышно? - Рэкер еще с утра был в патруле, но экстренный случай вполне мог прервать осмотр окрестностей. Но медик не мог связаться с ним - в ответ слышались лишь лёгкое шипение и потрескивание. Сканирование было запущено, но явных причин для отсутствия связи в системе не было. Если это не очередной глюк земных компьютеров, которые Рэтчет не мог устранить. Он начал раздражаться, раз за разом пытаясь связаться с Балкхедом и одновременно слушая непрекращающийся спор детей за спиной. - Вы можете хотя бы немного помолчать?! - Мико и Джек притихли, настороженными взглядами следя за круто отвернувшимся от них врачом. Раздражение в нем достигало своего пика. - Рэтчет... - Что ещё? - сухо спросил мех через некоторое время после повторного зова. Раф вплотную подошёл к перилам, ограждающим высокую "зону отдыха" детей. Мех не повернулся к парнишке лицом, следя за ним краем глаза - считал, что мальчик не потребует большой концентрации внимания. - Рэтчет, я думаю, я смог бы помочь вам. Он хотел было осадить мальчика, сказать, что это не так то просто, или отмахнуться, сказав, чтобы не мешал. Но вместо этого он перевёл взгляд на ожидающего ответа Рафа и резко выпалил: - Хорошо! Если считаешь себя таким умным - пробуй, только ради всех Искр, не отвлекай меня! Раф кивнул, нисколько не обидевшись на грубый тон, когда Рэтчет снова отвернулся, раздражённо нахмурившись. И надо же - связь заработала! Балкхед вышел на связь, быстро понял ситуацию и вскоре уже переместился к Оптимусу. Только после этого Рэтчет повернулся к Рафу. Мальчик все так же улыбался, чуть склонив голову вбок. - Ошибка земных компьютеров, ваши сканеры засечь не могли, - объяснил он. - Так же я смог устранить несколько других ошибок... Прости. - За что? - искренне удивился Рэтчет. Что-то помимо подозрения и отталкивания от себя людей стало зарождаться в нем. - Ты мне очень помог. Спасибо тебе. С тех пор Рэтчет не испытывал больше той стойкой нелюбви по отношению к мальчику, но и признавать, что человек ему не надоедает, не спешил. Порой излишние вопросы почти выводили меха из себя, благо, Раф почти всегда успевал прекращать расспросы в нужный момент. - Почему ты не любишь людей? - задумчиво спросил как-то раз Раф, оперившись локтями о перила. Рэтчет дернул плечами, на миг прекращая свою работу. - Вы порой слишком мелочные и завистливые существа. Все пропитаны злобой и ложью. - К сожалению, это так, - мальчик вздохнул. - Но ведь не все и не всё такое. Осталось что-то хорошее. - Я этого еще не узрел, - сухо ответил Рэтчет, и это стало сигналом к тому, чтобы расспросы прекратились. Они никогда слишком сильно не общались, даже когда медик стал более терпеливо относиться к детям. Раф был самым покладистым и послушным, что явно заставляло относиться врача к нему чуть лучше, чем к Джеку или, тем более, Мико. Но все же недостаточно хорошо. Мальчик просто заговорился - слишком хорошим было настроение, а Рэтчету надоело слушать об этих проблемах и радостях людей. Люди, люди. Слишком много людей за последнее время. И он не сдержался. Нагрубил, отправил прочь, приказав не мешать работать. Тихо извинившись, мальчик быстро ускользнул из медотсека. Рэтчет пытался сосредоточиться, пытался не думать о мальчике, пытался убедить себя, что он правильно поступил. Но нет. Он чувствовал вину за свои резкие слова, потребность извиниться. Ведь отчасти те слова были слишком несправедливы. Перед глазами все время всплывало растерянное выражение его лица. "Да, точно надо извиниться!" - наконец решился Рэтчет, когда работать стало совсем невозможно, быстрыми шагами направляясь к главному залу. Но слишком поздно. Слишком поздно решил извиниться. Слишком поздно понял, что обидел паренька. Поздно. Слишком. Потому что его уже не вернуть. Потому что он убежал следом за Джеком, чтобы поймать Мико, никогда не думавшую об опасности, сломя голову ринувшуюся в бой. А теперь она стоит рядом с Джеком, а в глазах жуткий страх и боль. Отчаянье. Как и застывших глазах парня. Но Рэтчет больше не видит их, он слышит лишь голос Арси. - Они увязались за нами, - голос хрипит, ее вокодер сбоит. Фем прерывается, ужасающе громко слышна работа ее вент-систем в наступившей тишине. - Мы пытались их спасти, но Раф... Раф не успел убежать. Мы слишком поздно заметили его отсутствие. Она как-то рвано вобрала в себя воздух, сорвался ее голос под конец предложения. Кажется, она даже сделала шаг назад. Кажется, опустила голову, схватившись за нее руками. Кажется. Рэтчет этого не видит. Только краем сознания цепляется за всех, кто здесь находится. Зато он ясно видит кое-кого другого. Органика, которому нагрубил, и о чем очень жалел. Перед которым не успел извиниться. А теперь уже поздно. И это запоздалое раскаяние ударило в процессор. А возможно, все могло бы быть иначе. Возможно. А он так и не успел извиниться. Не успел понять главного. Зато теперь понимает. Запоздало. Понимает что, возможно, Раф вовсе не был надоедливым. Что не попадал под то клеймо, которое медик зачем-то повесил на всех людей. А еще он запоздало понимает, что привязался к этому мальчику. Теперь - понимает.