Тиран

Вот уже восемьдесят девятый год его рождения, рождения со дня смерти. Звучит глупо, согласен, но это восемьдесят девятый год моей тоски, которая обернется в вечность, и каждый год я буду стоять здесь в то же время, что и сейчас, смотреть на небольшой холмик, приносить свежие и пестрые цветы, которые так выделяются среди серого тона, и вспоминать былое. Это как замкнутый круг, который не прервать, не остановить. Одно и то же раз за разом, год за годом. Прокручивать последние мгновения столь короткой жизни невинного парня, лик которого пленил меня и сгубил нас обоих. То чувство, медленно затухающее во мне, но разжигающееся вновь при мысли о нем. За столько лет моего существования я мог бы свыкнуться с мыслью об утрате, но годы для меня – песчинки, которые при легком дуновении ветерка исчезнут, не оставив и следа от себя. У меня свое исчисление, свое начало и конец. Один век являлся для меня годом, и я никогда не был так стар, как молод. Кожа моя, бледная как мрамор, без единой морщинки или складочки, а волосы густые и черные как смола, без единого седого волоска. Для любого сверстника, будь он жив, я стал бы предметом либо зависти, либо восхищения. Но, увы, мне не доведется узнать этих чувств. Моя внешность приводила людей в замешательство, но она не соответствовала моей душе и сущности, я был и остаюсь монстром. Но поистине таким я стал, когда безжалостно закопал тело человека, который был дорог мне, душа которого согревала меня, напитывая каким-то дурманящим ароматом, заставляя тлеть. Порой мне кажется, что это мой удел – прожить жизнь в страдании и разлуке. Часами проводить время у окна, глядя в одну точку, гонясь за своими мыслями, которые так и спешат сорваться с обрыва, ведя меня за собой. Самоубийство – не выход, но иногда внутренние переживания переходят за пределы возможного, и, кажется, нет иного пути. Блуждавший ветер пытался сорвать с меня пальто. Небо окутывали громоздкие тучи, подобно тьме, окутавшей сознание. Гарканье ворон, слетавшихся со всех сторон, навевало о моем трауре. Хотелось бежать прочь из этого прокаженного места, но ноги будто приросли к земле, хотелось бежать, не оглядываясь, через портал времени вернуться в давнее прошлое, где я совершил кучу ошибок, и постараться все исправить. Но время не подвластно мне, как и свобода. Как бы глупо или банально это не звучало, но я находился в заточении, словно птица в клетке, порхающая из одного угла в другой в надежде найти выход. Так же и сейчас, я был под гнетом этих медовых глаз, которые наблюдали за каждым моим движением. Не было нужды оборачиваться, чтобы понять это. Взгляд его, будто магический, обладающий неведомой силой, пробирал изнутри, заставляя содрогаться и сжиматься каждую частичку тела. Это был мой брат, Слэвин, который забыл, что значат чувства в его жизни, постепенно теряя каждое из них во времени. В итоге он стал жутким монстром, не знавший ни сострадания, ни уважения. Бросив печальный взгляд на холм и свежие цветы, я направился во дворец, где меня поджидал тиран. - Снова торчал там? – его грозное лицо исказилось от ярости, и стало пугающим. Накаленная атмосфера так и жаждала разрядки. Мое сердце бешено стучало, а сам я был в плену. - Я тебе уже говорил, прекрати следить за мной! – вспылил я, теряя контроль. Слэвин являлся одним из могучих обитателей нашего рода. Высокий, темноволосый, вечно злой и агрессивный. Его многие боялись, но он – никого. Любитель помериться силами, встревать в драки и просто глумиться над всеми. Иногда ему за это доставалось, но многие просто набирались большого терпения и ожидали его ухода. Слевин не мог терпеть унижений в свой адрес, решал все через грубую силу. Он не преклонялся даже перед Элитой нашего древа, бесстрашный Вин, - его так прозвали за безжалостный и вспыльчивый характер. Братом он был мне названным, ничего общего, просто я привык звать его таким образом. К тому же, его имя мне не нравилось, а его прозвище звучало слишком пафосно. - Я не могу оставить тебя с ним, – ответил брат. - Он мертв! Мой голос звучал так жалобно, что мне самому стало себя жалко. Не имея желания продолжать этот разговор, быстро развернувшись, я зашагал прочь. - Куда это ты намылился? – крикнул Вин. Ответа от меня, естественно, не последовало, что сильно ему не понравилось. Зная его характер уже многие многие годы, я мог уверенно заявить, что Слевин сейчас просто в бешенстве. Он обладал тяжелой, давящей аурой, которая при гневе только усиливалась. И можно было догадаться, что я влип, но молчать мне не хотелось. Силы иссякали с каждым часом, а нервы были на пределе, и из-за расстройства мне захотелось высказать брату все, чего так жаждал сказать на протяжении долгих лет: фразы, которые так и не слетели с моих губ, истины, которые не достигли его слуха. Вылить всю порцию своих негативных чувств, чтобы он мучился и страдал, чтобы понял какого это быть на моем месте. Но мои мысли и намерения не совпадают в действиях, поэтому моему голосу довелось прошептать лишь короткую, но правдивую фразу, после чего я сразу же зарылся лицом в руках. - Ты ужасен… Я ненавижу тебя! Эхо моего голоса послышалось в конце коридора. А смена эмоций на лице Слевина просто не могла не пугать: его и без того хмурые брови стали еще более грозными, а взгляд был как у убийцы. Таким он становился, когда был на охоте. Мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы простоять здесь, чтобы не убежать как трус, и оставить в себе хоть каплю гордости. Шум дождя прервал меня и поток мыслей. Мне действительно стало страшно: ведь целый дворец принадлежал лишь ему, он мог сделать все, что угодно. - Повтори. А то я что-то не расслышал твой голосок… - сказал Слевин, прерывая нитеву моих жутких мыслей. - Не расслышал? – обернувшись к нему, я посмотрел прямо в глаза. – Я ненавижу тебя! Мой страх превратился в адреналин, и я вошел в азарт. На мои откровения Вин лишь подленько хмыкнул. Но мне довелось уловить в его гримасе также капельку боли. - Ненавидишь, да?! – схватив меня за горло и вдавив в стену, Слевин потянул меня за волосы, показывая мое безвыходное положение. Инстинктивно, я сразу начал вырываться, царапаясь и шипя на него. Чуть понаблюдав за мной и насладившись моими тщетными усилиями, Вин прошептал: - Открой ротик, иначе задохнешься. Сильнее перехватив за горло, тем самым перекрывая кислород, он начал облизывать мое ухо, плавно переходя на мои скулы. Дышать было уже нечем, а пульсация в голове становилась все более ощутимой. А Вин – он ведь больной на голову, поэтому от него можно было ожидать и мое убийство. В итоге страх завладел мной, и я сдался. А тиран, довольно облизнувшись, приступил к поцелуям, раздвинув мои ноги и пристроившись между ними, он упер меня к стенке. - О… остановись! – простонал я. Мне стало снова жалко себя, будто меня обдало зарядом стыда с ног до головы. Чувство собственного бессилия – не самое лучшее чувство, что мне приходилось испытывать. Вскоре уже потеряв последнюю каплю своей гордости, я весь возбужденный, принимал и отвечал на предоставляемые ласки. - Таким ты мне нравишься больше, - съязвил брат и отстранился от меня. - Не смей мне перечить, иначе я покажу, какая ты на самом деле шлюха, и даже не стоишь того, чтобы тебя пускали по кругу. От возмущения, я просто не мог подобрать нужных слов, и ответом на его оскорбление было короткое «Что?». Слевин тем временем ликовал, от него аж свечение исходило. Как же я его ненавижу. От его слов мне стало дурно, голова закружилась, и я почувствовал подступающую тошноту. Рефлекторно закрыв ладонью губы, чтобы не облеваться прямо здесь, я прислонился к стене и сполз по ней. Внутри меня все сжималось, перед глазами все плыло, я попробовал проморгаться, но и это не помогло. - Что, залетела, сучка? – послышался его голос. Затем, он навис надо мной и пристроился сзади так, словно собирался трахнуть меня прямо здесь раком. - Ну, и кто тебя имел в зад, а? Перед кем ты еще раздвигала ноги, шлюха? Поставив меня раком, Слевин продолжил говорить мне в ухо всякие гадости, я уже ничего не слышал, только стонал откровенно, чувствуя, как он сзади трется об меня. Мне казалось, что я нахожусь под действием наркотиков или каких-либо лекарств. Иначе кто в здравом уме, станет стонать и желать секса, когда тебя унизили как последнюю суку? Дальше все было как во мраке: я потерял сознание. А когда очнулся, то оказался уже в своей комнате. Было темно и тихо, лишь звук листвы и свист ветра нарушали эту незрячую тишину. Занавески были опущены, и мрак блуждал в моей комнате. Казалось, он выучил все мои привычки, в комнате все было так, как нравилось мне. Присев на кровати, я схватился за голову, которая таки раскалывалась. На столе я увидел таблетки и записку, которую сразу же отшвырнул. А вот лекарствами пренебрегать не стал - сразу выпил. Предчувствие скорого конца как пугало меня, так и дарило некое облегчение. Я еще не ошибался в прогнозах, но в последнем был не до конца уверен. С тревожными мыслями и с противоречивыми мыслями я уснул, будучи морально и физически истощенным.