Шок. Клокочущий в груди страх, от которого сбивается дыхание. Этот запах… он все еще чувствует его. Он преследует его вот уже несколько месяцев, не дает покоя. Густой, соблазнительный, дразнящий… Он исходит от каждого живого существа на Земле. Запах крови…
«Хватит!»
Валерий крепко зажмуривается, когда ванная комната начинает кружиться перед глазами. Свет больно бьет по ставшим чувствительными глазам. Кипелов сжимает голову руками, складывается пополам и еле слышно стонет. Он не в силах унять дрожь. «Этого не может быть… не может, не может, не может…» - безотчетно думает он. Музыкант знал, что сходит с ума – другого объяснения тут не могло быть.
Когда беззвучная истерика изжила себя, металлист оперся руками на раковину и посмотрел на себя в зеркало. Если не считать усталости на лице, он выглядел даже лучше, чем всегда. Впрочем, как лучше… Белая, как алебастр, кожа, волосы блестящие и шелковистые, потемневшие глаза… А еще морщины как будто наполовину стерлись. Что-то неуловимо и в то же время явно изменилось в мужчине, и он не мог сказать точно, что именно. Он как будто стал красивее, но какой-то неестественной, дикой, пугающей красотой. Да еще эта мертвецкая бледность… Кипелов передернул плечами. Он не узнавал самого себя. Бледное лицо сияло, точно луна, в обрамлении волос, будто ставших на тон темнее. Сильные крепкие мышцы рук и ног, кожа таинственно мерцала, как жемчуг. Точеные черты лица, как у бога… Мужчина, будто завороженный, смотрел на себя в зеркало. Протянул руку и коснулся прохладной поверхности кончиками пальцев. Отражение сделало то же самое и глядело так же нерешительно и… испуганно?
- Кто ты – наказанье или милость? – прошептал Валерий.
И тут случилось то, что едва не заставило его сердце перенести микроинфаркт. Зазеркальный Кипелов широко, злобно ухмыльнулся. Во рту блеснули острые, как бритвы, белоснежные клыки. Глаза вспыхнули алым, кровавым огнем. Это длилось всего долю секунды, но музыкант коротко вскрикнул от испуга и отскочил чуть ли не к самой двери. Тело мгновенно покрылось холодным липким потом, колени затряслись. И тут в дверь застучали. Послышался женский голос:
- Валера? С тобой все хорошо?
Металлист постарался успокоиться и принять расслабленный вид. Нервно пробежал рукой по длинным волосам. Сделал несколько глубоких вдохов и открыл дверь. Перед ним стояла удивленная жена.
- Я споткнулся об таз и чуть не навернулся, - притворно усмехнулся мужчина. Ни в чем не повинный желтый таз для белья смирно стоял рядом со стиральной машиной и молча снес несправедливое обвинение.
Чтобы сменить тему, Кипелов спросил:
- Как рука? Сильно порезалась?
«Будь проклята эта царапина», - мысленно добавил он. Все случилось имен из-за этого злополучного пореза.
- Глубоко, правда, ну да ничего, - жена посмотрела на свой указательный палец, заклеенный пластырем. Валерий вздохнул с облегчением, так, чтобы жена не заметила.
- Ты спать-то идешь? – подняла глаза его благоверная. Взгляд мужчины перескочил на настенные часы. Без десяти двенадцать. Душа его заметалась, как тигр в клетке. Ему срочно нужно было побыть одному, успокоиться, подумать. До смерти хотелось на улицу.
- Да, ты знаешь… - протянул он, - я, кажется, новую песню словил. А может, и не одну. Хочу поработать. Так что, наверное, на старую квартиру поеду.
- Прямо сейчас? – жена удивленно подняла брови. – Валер, ночь на дворе. Потерпи до завтра.
- Не могу, - со слегка виноватой улыбкой покачал головой металлист. – Я не смогу заснуть. Она бьется во мне, рвется наружу, понимаешь? Я не успокоюсь, пока не воплощу идею в жизнь. Ты знаешь, у меня бывает.
- Тогда не буду мешать, - улыбнулась жена. Валерий кивнул и стал одеваться. Камень спал с души, но полностью он успокоился только тогда, когда оказался в прохладной сентябрьской ночи и с наслаждением вдохнул свежий воздух. На плече болталась объемная сумка со всеми необходимыми вещами. Он собирался оставаться на старой квартире как сможет долго. Он становится опасен для окружающих.
Сейчас музыкант пожалел, что загнал свою машину в гараж в нескольких километрах от дома. Ехать на метро было уже поздно. Пришлось ловить такси. От греха подальше Кипелов уселся на заднее сиденье, но не мог отвести взгляда от бьющейся жилки на шее водителя. Стоит вскрыть ее, и ему в рот хлынет горячая, пьянящая кровь, он будет пить ее и изнемогать от наслаждения… Его жажда наконец будет утолена… То же самое он чувствовал, когда жена случайно порезалась кухонным ножом.
Валерий дернул себя за волосы, да так сильно, что из глаз посыпались искры. Отвращение и ненависть к себе клокотали внутри. Он был противен самому себе так сильно, что хотелось разрыдаться. Сердце металла все еще сжимала холодная рука страха. Разум бился, как птица в клетке.
«Животное! Чокнутый! Мразь! Да тебя на электрический стул посадить надо за такие мысли! Чертов садист!» - Кипелов не мог найти слов, чтобы выразить презрение к себе. Ему было страшно, как никогда в жизни. Он до крови закусил губу. Страх перерастал в ужас, в панику. «Что со мной? Кто я? Почему так случилось?» - плакала душа музыканта. Он замер, закрыв глаза, и сидел так до самого пункта назначения.
В конце концов металлист оказался за закрытой дверью своей старой однокомнатной квартиры, где жили они с женой, будучи молодой, бездетной парой. Здесь было темно, тихо и холодно, но Валерий не чувствовал этого и свет включать не стал – с некоторых пор в темноте он стал видеть так же хорошо, как и днем. К тому же его глаза стала различать больше цветов, чем раньше, любой яркий свет причинял глазам боль, а зрение стало острее и обрело большую четкость. Тело тоже как будто усовершенствовалось: стало сильнее, быстрее, выносливее, былые проблемы со здоровьем исчезли. Месяц назад Кипелов раскрошил на песчинки камень, чуть сжав руку, даже почти не напрягая ее! И к боли мужчина стал нечувствителен. Один раз сильно стукнулся плечом об дверной косяк и… ничего не почувствовал! Как это объяснить? А также то, что обоняние и слух стали совершеннее, чем у любого хищного зверя? Почему ему стало достаточно двух часов в сутки, чтобы выспаться? Почему он перестал хотеть есть и пить? Почему обычная еда – любая – постепенно утрачивала для него всю свою привлекательность?
Но самым страшным было другое. Внутренности металлиста постоянно терзал какой-то сверхъестественный, ненормальный голод. Обычная еда не утоляла его. Как-то подсознательно Валерий чувствовал, что этот голод связан с тем, что каждый раз, когда рядом с ним находился человек – неважно, чужой или знакомый – ему хотелось вцепиться ему в глотку и ощущать, как его живая кровь хлещет ему в горло. В такие моменты музыкант едва не утрачивал контроль над собой: в горле становилось ужасно сухо, сколько воды не выпей, а зубы ныли.
«Во что я превращаюсь? Не в кого – во что? – подумал мужчина и сам ответил на свой вопрос: - В чудовище». Он поднес глазам дрожащие руки и увидел то, что добило его окончательно. На его руках больше не было линий жизни.
Не сдержавшись, Кипелов со сдавленным рычанием со всей дури ударил кулаком в стену и… чуть не проломил ее насквозь. Во все стороны побежали трещины, посыпалась бетонная крошка. Мужчина отпрянул. Не которое время он смотрел на вмятину в стене, а потом бросил сумку на пол и, не разуваясь, пошел курить. Он давно бросил это дело, но сейчас нуждался в успокоении.
Валерий распахнул окно. Сразу стало легче дышать. Ночь слепо вглядывалась в него, а он – в нее. Город спал, лишь в нескольких окнах горел свет. Иногда по шоссе проезжали машины. На улицах не было ни одного человека. Такое уединение успокаивало ему нервы, как и табачный дым, щекочущий ноздри. Музыкант прикрыл глаза, чувствуя, как напряжение наконец отпускает его. Наконец-то он один.
- Огонька не найдется? – раздался мужской голос за спиной. Кипелов рывком развернулся, увидел незваного гостя и на миг забыл обо всех своих странностях.
- Сергей?!
Гость ухмыльнулся знакомой нагловатой ухмылкой и будто бы отрицательно покачал головой. Без сомнения, это был он, Сергей Маврин. Те же длинные рыжие волосы, струящиеся по плечам, дерзкий взгляд чуть прищуренных темных глаз, яркая одежда, татуировки, обычные два ремня на поясе застиранных джинсов. Сейчас металлист был несказанно рад старому знакомому.
- Серега! – облегченно выдохнул мужчина, приближаясь к другу. – Как ты здесь оказался? Как узнал, что я здесь?
- Я давно искал возможности с тобой поговорить, но вокруг было слишком много всякого сброда, - охотно ответил Маврин. – Я, конечно, сам мог бы призвать тебя к себе, но не хотел тебя пугать. Я смотрел за тобой, Валера. Это было очень интересно.
Кипелов недоуменно нахмурился. В манере рыжего беса, в том, как он говорил, что-то было не так. В его поведении никогда не было такого высокомерия, дикого шарма и одновременно простоты, как сейчас. Маврин пристально глядел на него.
- Сереж, я не совсем понимаю… - начал было музыкант, но его перебили:
- Это неудивительно. Ты не понимаешь, откуда у тебя сверхчеловеческая скорость и сила, обостренные органы чувств, изменения во внешности… А также терзающий организм неутомимый голод, да?
Валерий словно примерз к полу. Голос его прозвучал глухо:
- Откуда ты знаешь?
- Говорю же, я смотрел за тобой, - непринужденно сказал Сергей, будто они говорили о погоде. – Это было весьма занимательно – наблюдать за прогрессом.
Повисло тяжелое молчание. В воздухе повисло какое-то напряжение, что-то… чужое, непонятное… странное, даже чуждое этому миру… Маврин заинтересованно смотрел на металлиста, склонив голову набок, словно ожидая, что тот будет делать.
- Ты не Сергей. – Кипелов сам не верил, что говорит это. Может, он действительно сходит с ума, и этот псевдо-Маврин – всего лишь его галлюцинация?
- Кто ты?
- Молодец, быстро догадался, - улыбнулся псевдо-Маврин. – Ну, у меня много имен. Люцифер, Мефистофель, Черт, Дьявол, Лукавый… Разрешаю называть как хочешь.
Сказать, что металлист был шокирован, значит не сказать ничего.
Этого. Не может. Быть. Что за чушь? Почему? Нет, нет… Его разум отказывался понимать и принимать это. Это переходило всякие границы возможного. А Сергей… нет, не Сергей… выглядел так, как будто все происходящее чрезвычайно забавляет его.
- Ты… Нет… Как это… Я не верю, - вот и все, что музыкант смог выдавить из себя. Да и что тут скажешь? Незнакомец понимающе кивнул:
- Это сложно осознать. Но ты привыкнешь. Все привыкают. Я явился в более привычном тебе облике, чтобы не умер от страха. Ты мне нужен, Валера.
- Я тебе не верю! – яростно воскликнул Кипелов. На смену страху пришла защитная реакция – злость. Да за кого его тут держат?!
– Хватит меня разыгрывать! Не делай из меня идиота! Если ты Сатана, так докажи это!
Неожиданно лже-Маврин посерьезнел. Сурово спросил:
- Ты действительно этого хочешь? Может, лучше передумаешь?
- Нет! Давай, покажи мне свое истинное лицо! – надрывался Валерий.
И тут же пожалел о своих словах. Но было поздно.
- Ну, смотри… - сказал псевдо-Маврин чьим-то чужим, совсем другим голосом, полным силы и властности. Черты его лица начали расплываться, как пятно краски, на которое капнули водой. По комнате неожиданно прошелся горячий, яростный ветер, возникший из ниоткуда. Это было дыхание Преисподней, но Кипелов не сразу понял это. Ветер развевал ему волосы, трепал занавески, скатерть на столе и плед на диване. Опрокинулось несколько стульев, открылись шкафчики на кухне, зазвенела, разбиваясь, посуда. Силуэт псевдо-Маврина окутала слепая, непроглядная Тьма. Валерий не мог отвести от него глаз. В комнате раздавалось гудение, становящееся все громче. Оно отдавалось глубоко внутри музыканта и пронизывало до мозга костей. Мир раскололся и рассыпался на части. Все вокруг покрыл мрак. Кипелов не слышал звона посуды и свиста ветра, но почувствовал, как за стеной схватился за сердце и мгновенно умер сосед. Вспышка, вспышка, вспышка – еще несколько людей на других этажах испустили дух. Музыкант не чувствовал запаха дыма и не слышал криков миллиардов грешников, мучавшихся в Аду.
На том месте, где только что стоял псевдо-Маврин, теперь было… создание… существо, похожее на человека… Никаких слов на свете на свете не хватило, чтобы описать это. Лица было не различить, а Тьма окутывала его, как плащ. Волосы развевались в безгласном ветре. На голове торчали длинные, острые, как кинжалы, рога.
Будь Валерий таким, как раньше, он умер бы в ту же секунду. С криком ужаса он закрыл глаза руками и упал на колени. И тут же все прекратилось.
Когда металлист осмелился открыть глаза, перед ним стоял… Дьявол в обличье Сергея Маврина и осматривал разгромленную квартиру. Создавалось такое впечатление, что по комнате прошелся тайфун.
Теперь Кипелов верил. Это был
действительно Сатана.
- Извини за все это, - Люцифер обвел руками разрушенную квартиру. – В принципе, это еще ничего, могло быть хуже: стекла бы повылетали, например, или вообще дом бы обвалился…
Валерий молча смотрел на него, как будто ничего не произошло. Сатана улыбнулся одним уголком рта:
- Ну, что смотришь? Закурить-то можно?
Кипелов лишь кивнул. Они оба прекрасно знали, что Дьяволу на хрен не сдалось его разрешение, просто Валерий ему нравился. Вопрос – почему?
Псевдо-Маврин подошел к окну, удобно устроился на подоконнике. Взял сигарету из пачки музыканта и воспользовался его зажигалкой. По комнате поплыл сизый дым.
- Кстати, можешь звать меня Люций.
***
- Ты пришел забрать меня в ад? – спросил Кипелов после очередной затяжки. Они с Люцифером все еще сидели у окна, курили и пили чай. Валерий был несказанно удивлен тем, что Сатана предпочитал душистый черный индийский чай. (Музыкант жил практически на два дома, поэтому здесь у него были все необходимые вещи). Темный владыка, жмурясь, словно сытый кот, отхлебнул из своей чашки и ответил:
- Не в том смысле, в каком ты думаешь. Просто тебе так будет лучше. Ты ведь хочешь узнать о причине своих метаморфоз, верно?
Металлист с подозрением покосился на Дьявола. Он еще не отошел от потрясения. Насколько можно верить воплощению сил Зла?
В глазах лже-Маврина отразился отблеск от сигареты. Будто прочитав мысли Кипелова (скорее всего, так оно и было), он сказал:
- Я понимаю, что ты мне не доверяешь и боишься. Вполне естественная реакция. Однако, разве ты не можешь верить тому, кто может ответить на все твои вопросы? – Люций одарил собеседника ослепительной улыбкой яркостью в сто ватт. – Ладно. Могу объяснить, откуда в тебе все эти изменения. Как ты уже понял, они пересиливают в тебе человеческую природу, потому что ты не человек. Это тяжело, я понимаю.
Валерий стиснул зубы.
- Ты Проклятый, Валера. Такой же, как я и тысячи других. Нас много: вампиры, ведьмы, некроманты, демоны, бесы, падшие ангелы… Почти все мы обладаем магическим даром, который можем контролировать. У кого-то он меньше, у кого-то больше. У тебя, например, довольно высокий уровень способностей. Тебе еще предстоит научиться ими пользоваться.
Металлист слушал Сатану, и все происходящее все больше напоминало ему начало второсортного фэнтезийного фильма или книжки. Люций говорил невообразимые, совершенно безумные вещи, от которых кружилась голова, а реальный мир казался зыбким и непостоянным. Но в глубине души Валерий начал осознавать, что все это – правда.
- Рано или поздно твоя истинная сущность должна была пробудиться, - продолжал Дьявол. – В твоем роду было несколько Проклятых магов, но твои родители были людьми, поэтому процесс сильно тормозил. Теперь для тебя пришло время узнать о себе кое-что новое, - Люцифер серьезно посмотрел на Кипелова, и тому стало не по себе. – С этого момента ты не просто Валерий Кипелов. Ты – Вермиллион, воин Тьмы, дитя лунного мира, мира Проклятых и Небесных. Ты – вампир, и скоро окончательно перестанешь быть человеком. Ты будешь жить за счет человеческой крови и таким образом утолять свой голод. Ты станешь совершенным существом. Это твой путь, не противься ему.
Темный владыка выжидательно посмотрел на Кипелова. Тот застывшим взглядом глядел в ночь. В этот момент что-то навсегда изменилось в нем, что-то очень важное. Ему было дико слышать о жизни за счет такого чудовищного деяния, как питье человеческой крови. Такое казалось совершенно бредовым и чудовищным. От этого волосы становились дыбом. Пойти против своих устоявшихся моральных принципов было, мягко говоря, непросто. Но чей-то голос внутри шептал, что идти против собственной природы глупо. Тогда-то Валерий Кипелов перестал быть человеком и стал вампиром, хотя сам об этом не догадывался.
Вермиллион долго молчал. Он продолжал колебаться. Слово «Проклятые» по своей сути не несло ничего хорошего и по всем человеческим меркам значило «плохие, изгои, отреченные». Они полны злобы и ненависти ко всему живому, радуются чужим несчастьям, стремятся к мировому господству, выглядят ужасными чудовищами, предают и убивают всех – и своих, чужих. А еще в конце всегда проигрывают.
Когда Вермиллион поделился своими соображениями, Люцифер хохотал до слез. И заявил, что все это придумывают Небесные – Проклятым глубоко наплевать на чужое мнение о себе, тем более человеческое. На самом деле Проклятые – это те, кто хочет свободы и независимости и просто живут так, как им удобно. Это была очень выгодная позиция, Кипелов не мог не согласиться с этим.
- Если все так хорошо, то почему вас называют Проклятыми? – спросил музыкант; он не соотносил себя с теми, о ком рассказал ему Сатана.
- Изначально это имя придумано нам Небесными, - Люцифер закатил глаза. – Когда-то первые из нас пали с небес и стали падшими, Проклятыми. Но иногда падший - значит вознесшийся. Мы просто живем так, как желаем того, и не должны трястись от страха перед высшими чинами, как Небесные. У них нет и не будет того, что есть у нас. Я убежден, что они даже завидуют нам в глубине души – настолько, насколько могут завидовать Белые маги. Мне жаль Небесных. Их жизнь так скучна… - Дьявол вздохнул с неподдельной грустью.
- Почему ты называешь меня Вермиллионом? – немного подумав, снова спросил Валерий.
- Потому что это твое Истинное Имя, а Валерий Кипелов – всего лишь человеческое. Но забудем об этом. Есть куда более важные вопросы. – Темный владыка поднял на Валерия глаза, и по спине у него почему-то пробежали мурашки. – Ты не хочешь быть Проклятым? Боишься?
- Не знаю… - нерешительно уронил вампир. – Мне трудно принять это. Нужно подумать… «Проклятый» как-то не так звучит…
- Ты смотришь с точки зрения людей, - назидательно произнес Сатана. – Прими себя таким, какой ты есть. Разве плохо быть справедливым и независимым? Мы именно такие, поэтому Небесные нас ненавидят.
Вермиллион молчал и думал. Сегодня на него свалилось слишком много впечатлений и информации.
- Ладно, - Люций поднялся с подоконника и хлопнул мужчину по плечу, - я вижу, тебе есть о чем подумать. Решай, я подожду и найду тебя сам, когда ты будешь готов. Но имей в виду, - лже-Маврин улыбнулся какой-то многозначительной улыбкой, - я не отпущу тебя просто так.
Кипелов изумленно моргнул, а когда снова открыл глаза, Темного владыки рядом уже не было. Вермиллион остался наедине с тишиной и своими мыслями.
Кстати, ему показалось, или рука Люцифера как-то задержалась у него на спине?
***
Прошел месяц, сентябрь плавно перешел в октябрь. Теперь Кипелов стал предпочитать уединение компании семьи и друзей и гораздо чаще уезжал на старую квартиру, где переменилась его жизнь. Иногда Валерию казалось, что все произошедшее с ним было просто сном, но он знал, что это не так. Он очень четко помнил ужасающее величие Сатаны и ощущение благоговейного страха, охватившее его тогда. Как и говорил Люцифер, время помогло многое осознать и понять. Все его слова были правдой и находили отклик в душе. Всю свою жизнь металлист прожил, избегая всего, что могло ему повредить. Помешать его свободе. Он ненавидел правила и ограничения и не любил им подчиняться. Девизом Кипелова было: «Я доволен!». Даже в своей музыке он, сам того не замечая, выражал мысли Люцифера, а значит, и всех Проклятых. «Путь наверх», «Смутное время», «Жить вопреки»… Если это так, значит, они такие же, как он! Его братья по духу! Его место среди них. Теперь музыкант в этом не сомневался.
Об этом металлист размышлял, сидя на том же подоконнике в той же квартире. Это было его любимое место для раздумий. Семья и друзья настороженно отнеслись к такой смене настроения Валерия, но их мнение уже меньше интересовало его.
Ночь вступала в свои права, когда Вермиллион спиной ощутил чье-то присутствие. Он уже знал, кто это.
- Я рад, что ты пришел к такому решению, - послышался голос Сергея Маврина. Кипелов не удивился и с улыбкой обернулся:
- А я рад, что ты здесь, Люцифер.
Проклятые пожали друг другу руки, и по телу металлиста прошел легкий электрический разряд. Он не нашел этому объяснения.
- Ну что, примыкаешь к нашим рядам? - Вампир кивнул. – Тогда тебе нужно знать о нас еще кое-что. Без этого не обойтись, а потом уж я лично займусь твоим образованием.
Вермиллион снова кивнул и приготовился слушать.
- Видишь ли, - начал Сатана, - у Проклятых есть такой закон. При вступлении в наши ряды любой новичок должен принести мне какую-то жертву в доказательство своей преданности. Иногда это душа, иногда – часть силы, иногда – невинная жизнь. – Темный владыка взглянул на Кипелова. Тот ничем не выдал своих чувств. – Тебя это тоже касается, Вермиллион. Ты тоже должен принести жертву.
- Ну, я… - неожиданно охрипшим голосом произнес Валерий, но его перебили:
- Но не ты будешь решать, какую жертву принесешь, а я, - невозмутимо заявил Люцифер. На губах его появилась какая-то особенная улыбка. Не успел музыкант понять, что происходит, как Люций оказался совсем рядом с ним, заглядывая ему в глаза. Металлист замер. Сатана медленно поднял руку и интимным жестом провел кончиками пальцев по его шее, распущенным волосам, лицу…
- Что ты делаешь? – Кипелов резко отпрянул. Дьявол выглядел все таким же спокойным, но в глазах у него блеснули огоньки. Он хихикнул.
- Я? – Вермиллион не заметил, как сократилось расстояние между ним и Сатаной. Темный снова отступил на пару шагов и ощутил спиной холодную поверхность стены. Не успел он уклониться от наступающего лже-Маврина, как тот оперся руками о стену, закрывая мужчине пути к отступлению.
- Я? – повторил Люцифер и провел языком по шее Кипелова. Тот вздрогнул. – Всего лишь беру то, что принадлежит мне по праву, - прошептал он на ухо вампиру.
Дальше все произошло стремительно. Валерий дернулся, а Люций резким движением бросил его на широкий диван и через долю секунды оказался сверху, сжимая ногами бедра музыканта. Тот, естественно, принялся отбиваться, но тщетно: Сатана лишь рассмеялся и с силой рванул серую футболку металлиста. Послышался треск ткани, и Кипелов оказался наполовину голым.
- Отпусти сейчас же! – завопил он, но Люций заткнул ему рот грубым, властным поцелуем. Он засовывал язык вампиру прямо в горло, играл с его языком. Металлист вцепился в плечи лже-Маврина, пытаясь оторвать от себя. Тот мертвой хваткой стиснул запястья Кипелова и продолжил целовать его. Тело Валерия пылало от соприкосновений с кожей Темного владыки. От осознания этого факта вампир даже перестал кричать. «Какого хрена?!» - мелькнуло в голове, но все мысли тут же оказались вытеснены из головы острой, резкой болью в груди. Вермиллион закричал, Люцифер застонал, как при оргазме. Ногти его превратились в острые, как бритва, массивные когти. Он погрузил их в плоть вампира и провел по его груди к животу несколько глубоких кровавых борозд.
Металлист тяжело задышал, не только от боли, но и от страсти. Псевдо-Маврин возвышался над ним с довольной, плотоядной улыбкой на лице. Глаза его горели безудержным желанием. Он наклонился ближе к Валерию, погладил по голове:
- Лучше не сопротивляйся, а то худо будет. Ты ведь хочешь угодить своему господину?
И тут Кипелов понял, что его сжигает тот же огонь, что и Люция. Он хотел, нет, отчаянно хотел его. Разум перешел в режим автопилота, остались только острые, захлестывающие ощущения. Желание было настолько острым, что почти причиняло боль. Темный владыка понял это и с не угасающим пылом снова поцеловал Вермиллиона. На этот раз тот откликнулся, не в силах прервать это болезненно-томительное наслаждение.
Зашуршала одежда, скрипнул диван. Валерий часто задышал, когда руки Сатаны сняли с него брюки. Он содрогнулся от предвкушения, когда член Люцифера дразняще коснулся входа… А когда Темный владыка резким толчком вошел в Кипелова, тишину прорезал дикий крик. Сатана снова засмеялся, радостно, как ребенок: ему доставляло удовольствие причинять Вермиллиону боль. Глаза его горели безумием и похотью, сейчас ничто на свете не остановило бы его. Люцифер начал быстро двигаться, прорываясь все глубже, нахально и бесцеремонно. Валерий же сходил с ума от этих диких эмоций и зашкаливающего адреналина. Он никогда раньше не испытывал ничего подобного.
Это было ни на что не похоже. Близость Люцифера затмевала собой весь мир. С ним вампир испытывал дикое, болезненное наслаждение, хотя в нем оставалось ощущение унижения, пусть сладкого и возбуждающего, но унижения. Вермиллион не имел ничего против этого. Ему
хотелось самозабвенно отдаваться Люциферу, дарить ему себя без остатка, снова и снова… Кипелов признал его безоговорочную власть над собой.
Словно почувствовав это, Дьявол усилил напор, и металлист ахнул. Темный владыка двигался все быстрее, доводя и себя, и партнера до безумного экстаза, в котором исчезало все, кроме них двоих. Так и произошло, когда Люцифер кончил и тяжело повалился на Вермиллиона, при этом не потеряв своего величия. Некоторое время они лежали в тишине, прислушиваясь к утихающему фонтану чувств внутри. А потом Люцифер укусил Кипелова за ухо и прорычал:
- Ты мой! Навеки мой!
Валерий не спорил. Выбора у него все равно не было.
