На рынке рабов

На улице вечерело. Спадала дневная жара, и можно было ощутить легкое дуновение прохладного вечернего ветерка. Небо было разрисовано всеми оттенками горящего красного и умирающего, живущего на последнем вдохе, синего. Солнца уже не было видно, но улицы и дома ещё можно было разглядеть. Город жил своей жизнью. Кипел, как муравейник. Ни минуты тишины и покоя. Плюс города в том, что никто никого не знает. Разумеется, есть знакомые и, быть может, друзья. Но в общем фоне это растворяется, расщепляется на атомы. Делай, что хочешь. В хитросплетениях улиц, в столь поздний час, только начинает просыпаться жизнь. Вот идёт мужчина важного вида. Он сегодня ушёл от жены и ищет ближайшую таверну, что бы забыться в вине. А вон идут, не большими группами, путаны. Они, словно бабочки, порхают по улицам в поисках спутников на одну, быть может даже самую лучшую, ночь. Хорошо присмотревшись можно увидеть тёмные фигуры, которые, как пауки, сидящие на паутине, ждут свою жертву. Для них ещё слишком светло, но они уже готовы. Пьеса начинает свой размах. Естественно, самым главным достоянием любого крупного города является рынок рабов. Черный рынок. Рынок любви. Названий не счесть. Это и благословление, и проклятие каждого населенного пункта. На окраине, всегда возле перекрестков, была огражденна территория рынка. Там были темницы, для тех кто хотел убежать. Были и трибуны, для выступления инвесторов или торговцев. В таких местах всегда, в первую очередь, из ниоткуда вырастают дешёвые харчевни, возле которых тяжело было дышать, не то, что есть. И, конечно, там были люди. Там,куда ни плюнь, попадешь в человека. Раба, Хозяина или торговца. Но, не смотря на это, все шло своим чередом. На Черном Рынке, как всегда, было много народу. Везде были клетки. Их было так много, что казалось, прекратишь на минуту думать о том, где ты, и потеряешься. Недалеко от входа на рынок, в окружение различных клеток, стояла старая женщина. В руках у нее была железная цепь, которая заканчивалась на руках юной девушки, что смиренно сидела на полу. Наверное, многих бы удивил тот факт, что девушка не в клетке, но она была, попросту, не нужна. Она давно смирилась со своей участью и не предпринимала попыток к бегству, а лишь иногда рассматривала своим пытливым взглядом проходящих мимо. За все то немалое время, что девушка провела вдали от дома, она не утратила той силы духа, что была в ней. Она все так же могла улыбнуться, увидев, что кто-то покидает сие неблагоприятное место или пустить слезу, видя, как очередной раб пытается убежать. Она знает, что из этого ничего не выйдет, из этого места нет выхода одному… только с Хозяином. Иногда торгашка сетовала на то, что такой товар она никогда, наверное, не продаст и даже могла дать оплеуху за то, что девушку никто не хотел покупать. — Милая и красивая, нежная и страстная, — громогласила старуха, надеясь, что кто-то купит её непутевый товар. Ведь за аренду места тоже нужно было платить. А её дела, в последнее время, были отнюдь не радужны и беззаботны. Она была рада, что девка не пытается убежать (конечно, такая экономия на клетке), но и то, что товар был скорее мёртв, чем жив чести горе-продавцу не делало. С каждым днем, каждым часом в её глазах таяла надежда продать это недоразумение. Отчаявшись, она к своей заманчивой речи добавляла еще пару строк. — Милая и красивая, нежная и страстная!!! Отдам почти даром, не пожалеете, — из-за подобных слов девушку, закованную в кандалы, пробрала дрожь. «Нежна и страстная… откуда же тебе, старая женщина, известно кто я? Зачем мы все здесь? Как долго мы должны тут находиться? Мне больно видеть всех этих несчастных… почему их никто не забирает? Если у Хозяина будет лучше, я с радостью пойду туда, нежели буду сидеть здесь и мерзнуть. Или пытаться убежать, что бы потом получить новое увечье и потерять последнюю надежду на спасение». С такими печальными мыслями девушка, сидя на холодном полу, наблюдала за происходящим вокруг. Её мало интересовала собственная жизнь, ведь те кому нечего терять — не боятся.