Новый год

Новый год… Это волшебный праздник, ведь так? Где-то сейчас: Дети в разноцветных платьях и нарядных костюмах кружат хоровод вокруг пышной, разодетой в шары и гирлянды, ёлки, весело напевая небезызвестную новогоднюю песенку «В лесу родилась елочка…». Родители с гордостью смотрят на них, улыбаясь, громко хлопают в ладоши. Свисты, зовы, клики… Вот девушка, одетая в красавицу-снегурочку, и мужчина, наряжённый в костюм Деда Мороза, выходят на большую сцену, радостно объявляя о новом танце и предстоящем задании… Другие ребята бегают туда-сюда по дворам, весело падая в большие сугробы и, размахивая руками, бросают друг в друга снежки. Когда получают в ответ, задорно убегают прочь. К ним присоединяются взрослые и подростки. Под ночь кто-то наливает себе ещё шампанского и загадывает очередное желание, а некоторые выходят на улицу и пускают салюты в звёздное небо, взрывают петарды и поджигают бенгальские огни. Новоиспеченные парочки бегут за своими фотоаппаратами и спешат скорее сфотографироваться с друзьями, близкими или родственниками. Улыбки никак не сходят с радостных, таких счастливых лиц маленьких детей, которые ещё не видели такой красоты. В комнате капитана: МакТавиш устало навис над столом, в очередной раз прочищая свой пистолет и медленно потягивая из бутылки дешёвое пиво, размышляя на тему праздника и независимого людского веселья. «Новый год… Что в нём такого? Не понимаю, зачем веселиться, если учитывать тот факт, что становишься только старее? И множество праздничной еды… Обещания, как иногда, становятся ложными, да и те же самые желания – загадал, а не сбылось. Это, конечно, обнадёживает, но не дает истинного счастья. Что ж, пообещал бросить пить – продолжаешь, бросить курить – всё равно куришь… А какое, к чёрту, настроение, да ещё и праздничное!? Зачем весь этот маскарад?» Джон снял со ствола возвратную пружину. После нескольких нехитрых мотиваций надел её обратно, и присоединил затвор к рамке. Уже на протяжение нескольких лет капитан без труда собирает такие вещи, так что ремонт оружия и его чистка служит чем-то вроде очередного отдыха от внешнего мира. Извлечение магазина из рукоятки, щелчок предохранителя, отведение затвора, проверка наличия патронов… Соуп напряжённо вздохнул, всё глубже погружаясь в собственные мысли. Но они далеки от радостных – чем больше мужчина находил плюсы и минусы праздника, тем мрачнее становилось его лицо, а настроение снижалось ближе к нулю. Поводов для веселья совсем не осталось в голове капитана, упорно забивая её хмуростью. Так прошёл час, пока МакТавиш пребывал в своих раздумьях. Дело близится к вечеру: за окном медленно садится за горизонт солнце, отдавая последние на сегодняшний день свои лучи прохладной земле, небо постепенно окрашивается в тёмные тона, когда вскоре по нему рассыпятся тысячи звёзд. Мужчина осмотрел пистолет и на всякий случай поставил его на предохранитель. Но он не услышал тихих, едва слышных шагов по ту сторону стены. Натренированный слух и глубокие мысли в этот раз сочли не заметить приближающегося гостя. И тот не заставил себя долго ждать, с силой распахнув дверь и залетев в комнату. - МакТавиш, ты здесь? – спросил Гоуст, озираясь по комнате. Джон подскочил на стуле от неожиданности, выронив из рук пистолет. - Р-райли! Стучаться же, чёрт побери, надо! – недовольно пробасил Джон, со злостью взяв уронившее оружие. Он оглянулся через плечо, недобро провожая на редкость весёлого друга. - Ну да, точно… Прости-прости! – заметив уничтожающий взгляд своего капитана, Саймон вытянул руки в защитном жесте, как бы намекая, что не драться, отнюдь, он сюда пришёл. И всё же… Соуп недовольно вздохнул и снова вернулся в прежнее положение, чтобы хоть как-то закончить начатое несколько часов назад. Но поход обратно в мысли провалился с глухим треском; Райли до сих пор никак не успокоится. - Зачем пришёл? – насуплено, немного с угрозой поинтересовался МакТавиш. Гоуст же, сделав вывод, что капитан не в очень хорошем настроении, а точнее, совсем в плохом, аккуратно обошёл мужчину и как можно тише сел на краешек стола, стараясь не обращать на себя должного внимания. Но природная наглость Райли взяла верх – тот неосторожно потянулся через весь стол за бутылкой, одиноко стоящей в противоположном конце. Бумаги, которые небольшими ненужными стопками аккуратно лежали на столе, тут же разлетелись ко всем чертям. На этот манёвр Джон неохотно посмотрел на Саймона, взглядом как бы спрашивая: «сесть на другой конец было слабо, да?», а Гоуст, скотина такая, всего лишь задрал маску до носа и искренне улыбнулся, тут же отхлебнув из бутылки добрую половину оставшегося в ней холодного пива. - Что, капитан, денёк неудачный или что покрепче? – шутливо спросил снайпер, медленно потягивая последние капли из самого горлышка. - Вроде того, - отмахнулся Джон, понимая, что теперь друг отвяжется очень нескоро, - но давай ближе к делу. Райли вмиг посерьёзнел. - Прайс просил всех собраться на улице… Никакого интереса или удивления со стороны Джона. Тот только снова угрюмо уткнулся в стол, достав откуда-то снизу новый, ещё неиспользованный Glock-17 с магазином на 19 патронов. - Странно… Роуч разве тебе не сказал? А должен был. Минуту спустя. - Сказал, - неожиданно проговорил Соуп, видимо, слишком уж увлёкшись рассматриванием оружия. Райли, если же честно, даже успел немного заскучать. - Ну и почему твоя задница всё ещё здесь? Только не говори, что… - до лейтенанта быстро дошло, в какой форме он стал разговаривать. «Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь» - вмиг пронеслось в его голове. Очень, как раз, мудрая пословица для данной ситуации. Да и вкупе с неположительным настроением капитана, Саймону уже можно рыть могилу. Себе, конечно, любимому. - Выражения подбирай, - спокойно, на удивление, пробасил Джон, - я никуда не хочу идти. Не то, что шотландцы иногда «предсказуемы», скорее, это не совсем так для МакТавиша. Особый случай. Его нельзя прочесть, прям как раскрытую книгу. Но Райли, являясь ему лучшим другом и практически правой рукой, уже успел понять, что спокойные нотки в голосе и хмурый вид капитана – это может быть что-то или очень опасное, или что-то важное и конкретное. А это значит только одно: окончательно и бесповоротно он никуда не пойдёт в ближайшие несколько часов. Что, впрочем, упростило задачу Гоусту, хоть и немного разочаровало его. - Зря, очень зря… - растягивая гласные в словах, безысходно пропел лейтенант, - а он сказал, что будет весело. - Плевать, - Джон дёрнул плечом, как бы безмолвно намекая, что ему надоела вся эта ненужная болтовня. - Ну, капитан… Совсем нет новогоднего настроения? - Знаешь, Райли… - МакТавиш только было открыл рот, чтобы сказать, как показалось, что-то весьма длинное, но тут же передумал, бросив усталый взгляд на напарника, - да, ты прав. - Понял, - разочарованно кинул Райли и, в пользу Джона, наконец-то слез со стола. Тут-то Соуп облегченно выдохнул. Кажется, каким-то невероятно чудесным образом словарный запас у Саймона просто-напросто иссяк. Решив, что это надо скромно «отметить», мужчина потянулся к оставленной бутылке, однако та, к несчастью, оказалась совсем пуста. «Вот засранец», - подумал МакТавиш, безмолвно сверля взглядом кем-то содранную этикету на бутылке. А вышеупомянутый «засранец» тем временем тихо слинял из комнаты, а куда именно он навострил лыжи – не важно, главное, что капитану он больше мозг пилить не будет. До поры до времени, как говорится. Часы показывают ровно одиннадцать. До Нового года остался час. Минуты, как и секунды, плывут медленно и не спеша, будто бы нехотя, продлевая сладкое предновогоднее настроение. Хотя… сладкое ли? Пистолет уже давно совершенно чист, заряжён и на предохранителе, даже, отчасти, сияет. Но Соуп всё так же продолжает надраивать каждый второй, тем самым оттягивая время до определённого момента. В его голову снова полезли мысли, он стал задумываться над тем, чтобы всё это уже по-скорее прошло, чтобы вся эта суета и шум из-за ничего наконец-то когда-нибудь стихли. Но… - Капитан, зря расслабляетесь, - из ниоткуда вдруг всплыл Гоуст, шебурша чем-то в руках. - Твою ж мать! – выругался МакТавиш, внезапно почувствовав что-то странное у себя, закинутое на шею, вроде немного колючее и даже пушистое. Чем-то это напоминает верёвку для удушья… но не такую же! - Что здесь происходит!? Гоуст! Джон замер, а затем резко обернулся с пистолетом в руках, указав дулом… точно в грудь напарника. Он злобно посмотрел в насмешливые глаза лейтенанта, но, не найдя в них угрозы или малейшего проявления агрессии, опустил голову вниз, чтобы убрать с шеи необычную «верёвку». Да так и замер. - Что за… Ты свихнулся, Райли? Какая, к чёрту, мишура!? – взвыл Джон, сняв своеобразную «почти петлю» с шеи и повертел её в руках, - да ещё и розовая! Нервно осматривая предмет декора, Соуп краем глаза успел заметить, что Гоуст, прикрыв рот ладонью, начал посмеиваться, причём очень заметно и довольно громко. Когда терпенье МакТавиша подошло к концу (а такое бывает), он вымученно вздохнул. Откинув мишуру в сторону, Джон деловито сложил руки на груди и уничтожающе, прямо в упор, стал смотреть на согнувшегося в три погибели от смеха друга. - Ох, капитан… - не видя смысла сдерживать внезапный прилив эмоций, сквозь смех едва выдавил Саймон, - всё, всё, простите. - Ты пьян? Гоуст, отбивая последний ритм нахлынувших чувств, слегка хмыкнул. - Нет. Но вам виднее. - А где ж ты её достал? – строго, как отец перед провинившемся ребёнком, спросил Соуп. - Это подарок, - просто ответил напарник, окончательно успокоившись, и потом, несколько секунд спустя, задумавшись, добавил с коварным оскалом, - на Новый год, естественно. - Подарили, значит… - задумчиво протянул МакТавиш, словно распробовая свои слова на вкус. - Да. Райли пристально посмотрел в голубые глаза друга. Он, судя по взгляду, злится. Только было бы, на кого. Неужели Соуп никак не может привыкнуть ко всем выходкам лейтенанта? Мужчина посмотрел на настенные часы. - Значит так, Гоуст, - внезапно начал капитан, разрывая минутную тишину и долгий зрительный контакт, - или ты сейчас уходишь отсюда ко всем остальным и я в гордом одиночестве отсиживаю этот чёртов праздник, либо ты вылетаешь из комнаты. Вперёд ногами, конечно, - добротно заключил свою речь МакТавиш. Снайпер задумался. Особого выбора нет, даже если и впрямь он отсюда вылетит, как ракета, а намерения капитана, если хорошенько подумать, иногда точны. Но Райли всё же попытался поторговаться, на свой страх и риск, не боясь возможной пули в лоб. А это не исключается. Но он сделает всё, чтобы быть как можно ближе к своему капитану. - Хм… Ничего из этого, - ответил, наконец, лейтенант, - я остаюсь здесь. И снова быстрый взгляд на часы. 23:58. - Ты пожалеешь об этом, - отчеканил Соуп, - неужели не хочешь отметить Новый год там, в кругу друзей и приятелей? Это же в любом случае лучше, чем со мной. - Нет, ты не прав, - Гоуст качнул головой и закусил нижнюю губу, - я хочу разделить этот чудесный праздник с тобой. 23:59. Лейтенант, как по инерции, ближе подошёл к офигевшему Джону. Расстояние между ними резко сократилось до пяти жалких сантиметров. Соуп непонимающе нахмурился, ближе сводя брови к переносице, но не отошёл. Что, несомненно, порадовало Саймона и зажгло какой-то странный огонёк глубоко в душе, разливая приятное тепло по всему телу. - Что ты заду… 23:59:59. Минута в минуту. Секунда в секунду. Райли, сняв защитные очки, притянул растерянного Джона за ворот рубашки ближе к себе, только мягко коснувшись своими губами его холодных, обветренных губ. И только секунду спустя он по-настоящему поцеловал мужчину. Искренне, безо всякого стёба или очередных шуток. Капитан, конечно, опешил. Другого не дано. Это, впрочем, и так было предсказуемо, поэтому Саймон решил взять всё на себя. Осторожно прикусывая кровоточащие губы МакТавиша, Гоуст обнял того за шею и провёл ладонью по ирокезу чёрных волос. Капитан что-то невнятно промычал в поцелуй, пытаясь оттолкнуть напарника. Но этого не получилось – то ли желания мало, то ли хватка у Саймона стальная. - Что ж, капитан, - оторвавшись от сладких губ, прошептал Райли, - действуйте тоже. Все преграды сорваны. И дело ведь совсем не в том, что капитан – наивный человек. Это не так. Но ведь Саймон - его лучший друг, верно? Он не сделает ничего плохого. МакТавиш доверяет Гоусту, потому что настоящих друзей поистине сложно найти. Вряд ли он сделает что-то во вред. Некому больше довериться. Даже самые сильные люди нуждаются в поддержке и опоре. У них есть свои слабости, но их упорно скрывают. Проблема доверия к близкому человеку – хорошая возможность убить себя целиком. Соуп мимолётно заглянул в такие красивые блестящие глаза лейтенанта. Гетерохромия… Такая редкость. Решив немного потешиться над судьбой, Райли предпринял новую попытку поцеловать капитана. И она-то обвенчалась успехом (да и первая, к слову, не проваливалась…). Джон, не спеша, ответил. И Гоуст, приняв ответ, с улыбкой углубил поцелуй. - С Новым годом, МакТавиш, - прошептал Саймон, с улыбкой на розовых губах разглядывая покрасневшего, на редкость такого милого капитана. Джон кивнул, не в силах ответить что-то вразумительное и негромко ахнул, когда тёплые руки сжали его ягодицы. То ли этот «стон» был от неожиданности, то ли от наслаждения, лейтенант не понял, но самозабвенный «ах» нехило так ударил в голову, словно наркотик, и пробудил в Райли скрытые ото всех настоящие чувства к своему капитану. Саймон удовлетворённо усмехнулся, выдохнув куда-то в шею капитану. Джон что-то буркнул, требуя прекратить, но разве бурю чувств можно остановить? Это стало бы уколом совести, или, хуже того, мучением. Мужчина ближе прильнул к МакТавишу, чувствуя очевидный и очень даже неплохой результат своих стараний. - Ты прекрасен, - как бы между прочим сказал лейтенант, спустив одну руку к штанам напарника. - Просто. Заткнись. Пожалуйста, - наконец-то внятно пробормотал Джон. Гоуст хмыкнул, вытащил мешающийся ремень из чужих военных штанов и расстегнул молнию на них, затем приспустил тёмно-серые боксёры. Райли, чему-то качнув головой, сжал колом стоящий член капитана, вырвав из уст МакТавиша очередной, полный удовольствия, протяжный стон, ласкающий слух Саймона. - Неплохо… - оценивающие прошептал лейтенант. - Я же попросил заткн… Ах… Гоуст начал водить рукой вверх-вниз, отчего Джон дёрнулся и, очевидно, договорить не успел. Мужчину уже начала немного забавлять растерянность капитана в таких вещах, который ещё не до конца понял, что за каждым его словом последует очередной пьянящий поцелуй. Соуп стал подаваться навстречу ласкающей его достоинство руке, ответив Райли, который тут же ускорил темп, сильнее сжимая член у основания. Мужчина, заскулив, вцепился в плечи лейтенанта. Ещё бы пара таких движений, и… МакТавиш понял, что вот-вот кончит, если напарник сейчас же не остановится. - Достаточно, - отдышавшись, сказал Джон, пытаясь убрать руку остекленевшего в недоумении товарища из своих боксёр, - дальше я сам. - Серьёзно? – спросил Райли, но руки́ не убрал, - ты решил закончить, капитан? Так ведь нечестно, - Гоуст придвинулся ещё ближе, хотя казалось, что ближе некуда, - я за продолжение праздника. Впервые в жизни Соупу подвернулась удача совсем близко рассмотреть блестящие глаза лейтенанта, радужка которых переходила с небесно-голубого и ближе к зрачку – к зелёному. Это поистине невероятно. Не дав Джону опомнится или возразить, Саймон толкнул того на стол, благо, они не далеко отошли от него. Капитан, естественно, не ожидал такой прыти, всё же честно заваливаясь спиной прямо на ненужные, хаотично разбросанные по деревянной поверхности бумаги. - Это не игра, МакТавиш, - аккуратно добавил Гоуст, будто бы хорошенько обдумывая дальнейшие слова, - это давно не игра… Что ещё солдаты могут чувствовать внутри, кроме войны в душе? - он потянулся к краю чёрной рубашки капитана, торопливо расстёгивая пуговицы на ней, - даже ты можешь чувствовать всё. Но не можешь знать, что чувствую именно я. Кое-как разобравшись с пуговицами и, наконец, отправив рубашку в свободный полёт, мужчина заодно снял не до конца спущенные штаны, которые тут же отправились тоже на пол, и восторженным взглядом оценил сильное мускулистое тело Джона, тренированное годами. МакТавиш, заметив, что его пристально рассматривают, залился алой краской. - Точно прекрасен, - одними губами прошептал лейтенант. Когда в штанах Райли стало просто невыносимо тесно, он потерял контроль над своими мыслями и понял, что отступать уже нельзя. Да и, впрочем, нужно ли? Скинув с себя всю одежду, Гоуст устроился между ног капитана. Соуп замер, когда мужчина сжал чужие ягодицы. - Будет немного больно, - предупредил Саймон, подставляя ладонь ко входу, - я не взял с собой смазку, прости. Тебе придётся потерпеть. Когда МакТавиш кивнул, Райли смочил пальцы слюной и начал вводить пока что только один палец в узкий проход. Джон застыл, а потом дёрнулся из-за неприятного странного ощущения заполненности, но звуков не подал, видимо, сдерживаясь. После того, как первый палец полностью оказался внутри, капитан громко задышал, подаваясь навстречу. Гоуст, расценив это, как приглашение, добавил и второй палец, а затем и третий. Соуп выгнулся, но уже, скорее, от боли. - Ну же, капитан, - успокаивающе прошептал на ухо лейтенант, - расслабься. Иначе будет больнее. Прислушавшись к совету, МакТавиш расслабился, замечая какие-то отголоски подступающего наслаждения. Райли начал двигать пальцами, и Джону буквально снесло крышу. Он стал сильнее подаваться назад, полностью принимая пальцы в себя и издавая низкие стоны, что стало чуть ли не пиком счастья для обоих мужчин. - Давай же, - выдохнул капитан. Лейтенант облизнулся и вытащил пальцы, подставляя стоящий член ко входу. - Готов? МакТавиш ничего не ответил, лишь кивнул и пошире раздвинул ноги. Саймон в знак благодарности шлёпнул Джона по «вертлявой заднице», на что тот рыкнул, но пререкаться не стал. Толкая пока что только головку внутрь, Гоуст внимательно начал следить за всеми эмоциями на лице приятеля, пытаясь уловить самые редкие. Страх неизвестности, прежняя хмурость, восхищение и возбуждение. А главное – наслаждение. Это очень ценная эмоция, особенно на лице всегда задумавшегося капитана. МакТавиш закрыл глаза, принимая в себя инородный предмет. Что-то в его голове щёлкнуло, но не остановило. Это удовольствие. Невероятное удовольствие от процесса. Капитан испугался самого себя. «Один раз живём». Соуп, вздохнув, не стал дожидаться, пока до лейтенанта дойдёт, и сам резко насадился на его член, зажмурившись и выгнувшись от сильной боли. - Дурак! – прошептал Гоуст, зачем-то улыбнувшись, - ты же мог себя порвать. Мужчина хмыкнул, открыв глаза, когда боль стала понемногу спадать. Спасибо Райли, что не стал сразу двигаться. И, как бы в знак правильности слов приятеля, МакТавиш почувствовал, как по внутренней стороне бедра пробежало что-то тёплое. Гоуст тоже это заметил. - Ну, я так и сказал. Не стоило, всё-таки. Лейтенант нагнулся к мужчине и медленно вовлёк того в новый поцелуй, начиная понемногу двигаться. Мышцы внутри плотно сжимали плоть Райли, отчего ощущения стали более насыщенными. Саймон стал набирать скорость, а заодно и темп, в то время как МакТавиш уже тоже начал подаваться навстречу. Гоуст издал приглушённый рык от наивысшего наслаждения. Капитан обнял руками плечи Райли, незаметно для себя гладя его спину. Когда оба вошли во вкус, лейтенант начал вдалбливать сильное тело в стол, пробуя разные углы проникновения, глубину и скорость. Воздух между ними заметно накалился до предела. Они жадно вдыхали такой необходимый кислород, лишь иногда прерывая частые вздохи поцелуями. Стоны удовольствия заполнили комнату, а жар от тел отдавался громким звуком стучащих в унисон сердец. Но всё хорошее иногда заканчивается, ведь так? Райли напрягся, почувствовав ноющее ощущение в паху. Но, желая оттянуть момент до конца, он пару раз особенно глубоко толкнулся в капитана, а уже через минуту кончил в него. За ним и Джон последовал, помогая себе рукой. *** - И всё же, - неожиданно вполголоса сказал Джон, выдыхая сизый дым сигареты, - Новый год – это хороший праздник. Ты, можно сказать, мне это доказал, Гоуст. - М-да, капитан… - хрипло, но довольно протянул Райли, обнимая разомлевшего МакТавиша, - вы изменились с этой минуты. Немного, правда… А знаешь, - губы мужчины растянулись в коварной улыбке, - если бы ты работал стриптизёром в каком-нибудь элитном гей-клубе, то я, несомненно, стал бы твоим самым частым клиентом, - и тут же усмехнулся в кулак, - ну, или вообще бы втюрился. А что, это не исключено. Соуп, мигом оживившийся от сказанных в его адрес слов, кинул самый уничтожающий взгляд на Гоуста. - Да пошёл ты! Внезапно англичанин начал подёргиваться. Джону пришла мысль, что, мол, снова удумал нечто «смешное» и теперь ржёт. Так и есть. Расцепив крепкие объятия и отодвинув смеющегося Райли в сторону, МакТавиш отошёл от стола и, потирая больное место, медленно направился к своим штанам и рубашке, скромным комом лежавшим на полу. - Или ты всё-таки не изменился… - сквозь тихий смех пробормотал лейтенант. МакТавиш, не обратив внимания на колкость мужчины, подобрал одежду с пола. Он благополучно сел на кровать, но охнул из-за нехитрой боли и тут же залился алой краской. - А ещё ты наверняка не знаешь, каким можешь быть милым. Не, ну точно изменился, - Гоуст поднялся со стола и ближе подошел к своему капитану, хотя после таких слов так могли сделать только самоубийцы. - Чего вякнул, Райли? – злобно обратился к нему Джон. Конечно, по-другому он не умеет. В груди появилось чувство недовольства, смешанное с обидой. Рассердившись уже не на шутку, МакТавиш занёс ладонь для удара. Давно пора бы заехать этому наглецу в челюсть. Но ожидаемого удара не последовало ни сейчас, ни через минуту. По природе своей, конечно, Райли – натура тонкая, со своими причудами, но чтобы вот так беспардонно впиться в губы капитана и повалить его на кровать, отведя назад занесённую руку… Надо очень хорошо знать Джона, чтобы предугадать его намерения. В принципе, по-лучше и по-больше узнать своего теперь «больше, чем лучшего друга» Саймон был бы не против. Ночи длинные, на изучение вполне должно хватить. Я давно понял, что судьба каждого человека непредсказуема и полна загадок. Что-то меняется, что-то остается прежним… Не считая часов, минут, кажется, что время летит стремительно быстро, как вода течёт сквозь пальцы. Идут месяцы, года… Мы живём, думая, что каждый вздох – последний. У времени нет отсчёта, да и соперников, в общем-то, тоже. Кто как хочет, так и веселится. Судьба же решила потешить нас войной. Поводов радоваться не осталось совсем, даже праздники для кого-то стали последними событиями. 31 Декабря 2016 года. 23:00 Этот Новый год стал последним для тебя, МакТавиш. И ты его не встретил. А я догадываюсь, как хотел. Но чёрт! Невозможно не думать о том, что праздники постепенно теряют своё былое веселье. Я помню, как ты полюбил Новый год. Да, с той ночи. Это был единственный праздник, который тебе стал нравиться. И, кажется, знаю, почему. Ты узнал о моих чувствах к тебе. И не отрёкся от них. Возможно потому, что не знал, как отреагировать. Я тебя понимаю. Знаешь, я всё-таки по-настоящему любил. Да, такое жалкое чувство, которое я прятал глубоко в сознании, но… Уже ничего нельзя изменить. Поздно. После твоей смерти я стал просто машиной убийств. Меня покинуло сожаление, а о сочувствии вообще хочется молчать. Конечно, пусто только внутри, на мне это особо не отразилось. Это сильное чувство… Любовь, капитан. Я предан вам. Я ваш. Навсегда. 00:00 Гоуст выдвинул стул из-под стола, где раньше сидел Джон, и оставил его, а сам сел напротив, прихватив с собой бутылку пива. Он тут же поднёс её к губам, с удовольствием и даже с некоторой жадностью глотая прохладную жидкость. Она растворилась теплом в груди, но не согрела душу. Бойцам нельзя зацикливаться на чьей-то смерти. Так не принято. Ведь война воспитывает в человеке зверя. Но даже сильным нужна поддержка, опора. А когда её нет… Становится трудно. Иногда с чужой смертью просто нельзя смириться. На улице послышались взрывы петард и хлопушек. Праздник начинается. Всё идёт своим чередом. Райли горестно хмыкнул. По щеке лейтенанта пробежала обжигающая кожу слеза, и исчезла где-то на небритом подбородке. Но это не только от сожаления. Это… была большая потеря. - Всё заканчивается. Всё возвращается, - прошептал Саймон кому-то в тишину, надеясь, что нужный человек его слышит, - но не всегда. МакТавиш… С Новым годом. С последним Новым годом.