Паутина Белого Паука. Источник.

Очень быстро у Евы затекло все тело: и руки, что требовалось держать на весу, и полусогнутая спина, и поджатые под себя ноги. Даже самая комфортная поза, если ты вынужден оставаться в ней неподвижно, рано или поздно превращалась в пытку. Пытка Евы началась еще раньше. У нее кружилась голова. Подкатывала тошнота, но с этим пока удавалось бороться. Кровь стучала в висках мелкими назойливыми молоточками. Хотелось спать. Глаза слипались, кожа горела. - Она теряет сознание, - услышала девушка голос Филиппа. Холодная рука легла ей на лоб. Это взбодрило. На пару мгновений. - Ева, ты должна знать, - произнес Измаил, обойдя лежавших парней и присев у них в ногах так, чтобы она могла его видеть, - сейчас твоя кровь еще слаба для обращения и потому ее требуется больше. Ты понимаешь? - Понимаю, - отупело отозвалась Ева, и ей самой не понравилось, как прозвучал собственный голос. Нахмурившись, она легонько потрясла головой и чуть не упала. Измаил с невидимой для глаза скоростью оказался у нее за спиной и вовремя удержал. - Тебе нужна поддержка, - присел он позади. Прижавшись к спине Евы, вампир вытянул руки под ее, позволив на себя облокотиться. Немного настороженная, девушка все же расслабилась, уронила голову ему на плечо. В глазах ее плясали цветные круги. Филипп наблюдал за ними со странной смесью ужаса и настороженности. В комнате витал сладковатый аромат свежей крови, тяжело дышала девочка, едва слышно бились сердца ее братьев. Сами вампиры не производили ни звука: оба они не дышали, не двигались, даже пульса – и того не было. В свои неполные пятьдесят лет, двадцать из которых провел в качестве вампира, Филипп уже понимал, насколько все же отличаются их существование от жизни людей. Они – имитация, исковерканная пародия на человека – и Измаил, и сам Филипп, и любой другой вампир. Не было в природе ничего более противоестественного, чем они – «бессмертные». Куклы, что могли застыть безо всякого дискомфорта, подобно простой статуе, холодные, пока чужая кровь не согреет их тела, и, пожалуй, проклятые, бездушные – такими видел Филипп себя и себе подобных. Но сейчас, глядя на своего князя, заботливо поддерживавшего изможденную девочку, Филипп был растерян. Он не узнавал Измаила, чьи глаза сияли тем лихорадочным блеском, что свойственен влюбленным юнцам да изрядно принявшим на грудь, но никак не его господину, у кого даже добродушная улыбка наводила мысль скорее о работе мышц, нежели о душевном порыве. Было ли у него то же отношение и к Алиане? Филипп не мог вспомнить. По мере все большей кровопотери Ева то теряла сознание, то вновь в него возвращалась. Измаилу пришлось держать ей руки, чтобы она их не уронила и не сдвинула, и кожа ее, казалось, утратила цвет, сделавшись призрачно-белой, прохладной на ощупь. Уловив неприятные для себя изменения, Ева попыталась на чем-то сконцентрироваться, и взгляд ее зацепился за портрет женщины с рысью. - Кто она? – вышло хрипло, шепотом, на грани простого дыхания. Но Измаил ее услышал. - Моя старшая сестра. Агарь, - помедлив, ответил он негромко. - Тебе бы понравилось, если бы я вломилась в ваш дом и разбила ей голову? – заставила Ева себя проворчать. С приливом злости в голове немного прояснилось, и она ухватилась за это ощущение, как утопающий за соломинку. Филипп дернулся. Измаил никому не позволял упоминать о своей сестре с пренебрежением. Но, отчего-то, не в этот раз. - Она умерла, - спокойно отозвался князь, шокировав второго вампира. – Очень давно. Еве стало неудобно, но лишь чуть-чуть. В конце концов, из-за кого ее братья сейчас на волоске от смерти? - А ты ее сильно любил, да? - Она – все для меня, - так спокойно, так ровно он произнес эти слова. Так говорят о логичных вещах, об истинах, не требующих доказательств. Измаил, чудовищный, неадекватный тип, любил свою покойную сестру. И напал на братьев Евы, едва узнав об их кровных узах. Это наводило на нехорошие мысли. - Я не могу быть ее заменой. Ты ведь это понимаешь? Еву мутило все больше. Сколько крови она уже потеряла? - Не волнуйся, - услышала она улыбку в голосе вампира, - мне не нужна никакая замена Агари. Ева подумала, что этот вампир над ней смеется. Она хотела сказать что-то резкое и обидное, но волна жара накрыла ее с головой и в глазах потемнело. Измаил почувствовал, как тело в его объятиях осело, лишившись того напряжения, что было лишь при сознании разума, и осторожно сжал раны на кистях Евы, останавливая кровотечение. - Хватит с них, - убедившись, что девочка не очнется, он подхватил ее на руки и перенес на диван. – Аптечку, - бросил он Филиппу. Тот не заставил себя ждать и вскоре помогал князю с бинтами. Закончив перевязку, Измаил с тихим наслаждением слизал с пальцев кровь Евы и нежно погладил ее по щеке. Филипп, видя, что князю нет никакого дела до братьев девушки, занялся их осмотром. Пульс у обоих замедлился, но не прекратился, что вселяло надежду. О чем было немедленно доложено… удалявшейся спине Измаила. Еву он унес с собой. Оставшийся один с полуживыми людьми Филипп выругался и вопросил в пространство, что ему теперь с ними делать. Ответил ему зашедший проверить все красавчик-азиат Степа. Такая уж у него была обязанность – все и всех проверять. - Если есть даже малый шанс обращения, их следует запереть в камере, - рассудил он, смерив близнецов непроницаемым взглядом. – В первые часы перерождения вампиры не контролируют себя и представляют опасность для окружающих. - А если не обратятся? – уныло спросил Филипп, сам смутно помнящий, как это все происходило в свое время с ним самим. - Трупам все равно где лежать. Железная логика главы безопасности могла убедить и кого-то поупрямее Филиппа. Братьев Брянцевых перенесли на нижний этаж, где помимо всего прочего располагались тюрьма и Зал Боли – вотчина Палача. Места эти по вполне понятным причинам местными избегались, и Филиппу, только прошлой ночью здесь гостившему, пришлось пару раз напомнить себе, что он, во-первых, мужчина, а во-вторых, не сделал пока ничего плохого. Близнецов уложили прямо на каменный пол – в камерах не было ни лежаков, ни скамеек – ничего, кроме цепей. Для людей могли бы принести матрацы, но и Степа, и Филипп рассудили, что трупам разницы никакой, а в тот маленький шанс, что парни все-таки обратятся, откровенно говоря, никто не верил. Степа, как глава безопасности, был обязан перестраховаться, но размещать с комфортом возможных собратьев он посчитал излишним. Однако следующая ночь показала всю несостоятельность его предположения. Вася (таково было имя главы безопасности в этот раз) занимался организационными вопросами, распределяя охрану и раздавая поручения отдельным группам, когда к нему примчался, выпучив глаза, малыш Фока. - Там! В третьей камере! Они ее вынесут!.. С ума сошли! Они кричат, и им плохо, и я… Жестом остановив невнятные объяснения, Вася отдал последние распоряжения своим людям. Взяв с собой Рюрика, толкового и физически крепкого парня даже для вампира, глава безопасности проследовал на нижние этажи. Уже на лестничной площадке до него донеслись звуки борьбы и отрывистое, утробное рычание. Отослав впечатлительного малыша Фоку, Вася поспешил к третьей камере. Сопровождавший его Рюрик не преминул поинтересоваться, кого у них там держат. - Новообращенные, - кратко ответил Вася, остановившись у решетки, за которой бесновались два новоиспеченных вампира. Вернее, бесновался только один, другой удерживал его, требовал заткнуться и успокоиться. - Где она!? Где она!? – рычал ему в лицо брат-близнец. - Не знаю! И не смогу узнать, пока ты меня отвлекаешь! Подавив изумление, Вася даже заинтересовался, а как бы этот, спокойный, стал узнавать? Эту клетку они не смогли бы вынести даже вдвоем. Но все же, каков сюрприз: у них теперь есть своя Ева, пусть и ребенок почти, а первые обращенные ею, похоже, получились без отклонений. Дальнейшие размышления Васе пришлось отложить: их с Рюриком заметили. Оба брата резко и едва ли ни синхронно прекратили препирательства и повернулись к потенциальному источнику информации с одинаковыми, настороженными лицами. - Добро пожаловать во владения князя Измаила, - поприветствовал новых собратьев Вася прежде, чем оба завалили бы его излишними вопросами. – С вашей сестрой все в полном порядке, она сейчас отдыхает. Вы – не пленники. Камера нужна лишь для перестраховки, так как новообращенные, зачастую, после пробуждения слабо контролируют свои действия. Братья переглянулись. Один из них, раскрыв рот, нащупал значительно выделявшиеся клыки. - Вы – вампиры, - подтвердил Вася все в той же спокойной, деловой манере. - А наша сестра? – настороженно спросил тот, что до этого удерживал более эмоционального брата. - Она не вампир, - честно ответил глава безопасности, - но теперь и не совсем человек. - Что это значит? - Она – Ева, - и это оказался единственный ответ, который был у Васи для них.