Sleep, my sweetie

      У Чонгука порой бывали проблемы со сном, да и это совершенно не удивляло с учетом, что в жизни айдола и не такое происходит. Вот только именно подобные моменты мальчишка ненавидит больше всего. Он настолько устал, что, кажется, закрой глаза и все, ты уснешь, но не получается. Будто бы даже чтобы просто уснуть, нужно потратить энергию, которой у него уже и так нет.       Он сонно зевает и садится на кровати. Глаза слипаются, но заснуть не получается, а крутиться в жаркой, душной постели еще несколько часов совершенно не хочется. Он смотрит пустым взглядом в стенку, пытаясь понять, что же ему делать. Вот только в голове пусто, ни одной мысли по делу.       Можно было бы, конечно, разбудить мамочку Джина, но тот поднимет слишком много шума из-за того, что их младшенький не спит. А если узнает, что он не спит вот уже около недели, то паники самого старшего из участников точно не избежать. К тому же Джин тут же обо всем расскажет Намджуну и Шуге, а заботу этих двоих получать совершенно не хочется. Он им, конечно, благодарен за волнения, но вот заботиться они никогда не умели.       Конечно, можно было бы обратиться к Хосоку. Тот не менее заботлив, чем Джин, вот только в подобных вопросах Хоуп не менее беспомощен, чем и сам макнэ. И от этого хён начинает паниковать ещё больше, чем самый старший в их группе, что неимоверное раздражало Чонгука. Не то чтобы он не любил их главного танцора, конечно же, нет. Он уважал и ценил хёна, вот только бессонница это явно не тот повод, чтобы просить старшего помочь.       Гук тяжело вздыхает и переводит взгляд на одну из кроватей, на которой сладко спит Чимин. Он взвешивает все “за” и “против”, совершенно не уверенный в том, что поступит правильно, если разбудит человека, который и без него просыпается раньше всех. Младшего всегда удивляла эта черта в Паке. Да и не только его одного. К тому моменту, пока он сам успевает хоть немного проснуться, Минни уже одетый и готовый к выходу и вообще светится весь, будто бы он спал не два-три часа, а как все нормальные люди – восемь-девять. Какой секрет таит Чимин, чтобы быть таким энергичным по утрам, Чонгук не знает, но Юнги-хён как-то высказывал предположение, что Чим просто-напросто пользуется магией вне Хогвартса.       — Чиминни, — зовет он тихо, подходя к одной из кроватей, на нижнем ярусе которой спит самый старший из младших. — Чимин, — шепчет он вновь и слегка трясет за плечо, заставляя того проснуться.       Он чувствует себя совестно, что не даёт хёну нормально поспать, но если уж кто и мог как-то помочь, то это был только Пак Чимин – человек, который всегда был готов позаботиться о Чонгуке; который даже пообещал родителям макнэ, что будет опекать младшего.       Чимин несколько секунд просто смотрит на Гукки, стараясь понять, почему его разбудили. В общежитие темно и единственное, что нарушает тишину, это размеренное дыхание участников и храп Намджуна, к которому уже все привыкли. Он пару раз моргает, стараясь хоть немного придти в себя и начать адекватно мыслить, но видимо получается это как-то слабо.       — Чонгуки? — сонно тянет Пак, но все же садится на кровати. Он трет заспанные глаза кулачком и зевает, жалея, что ему так и не дали досмотреть интересный сон. — Что такое? Все же еще спят, а ты чего?       — Я не могу уснуть, Чиминни. Не получается. Вроде устал, а сон не идет. И я... — Чон говорит тихо, боясь разбудить остальных. Ему нужно выговориться, рассказать, а в душе появляется надежда, что Чимин поможет. Ведь раньше он всегда помогал.       — Пойдем. — Мин поднимается с кровати, поправляет на себе футболку и, взяв мальчишку за руку, тянет за собой из комнаты. Тот послушно следует за другом, вновь задумываясь о том, как ему повезло, что рядом с ним такие потрясающие люди. Каждый из старших всегда был готов помочь советом, выслушать или просто подбодрить. Вот только именно Пак всегда был тем, кто делал это самым первым и как-то ненавязчиво, так, чтобы не достать Гука своей заботой, как порой делали все остальные.       Они заходят на кухню, и старший включает свет. Они оба щурятся, и когда глаза привыкают к свету, старший подходит к чайнику и наливает в него немного воды. Гукки опускается на стул и слегка сутулится от усталости, сейчас даже осанку лень держать. Он замечает взгляд Пака, подавленный и понимающий, и становится вновь не по себе, что он так напрягает хёна, что он заставляет его волноваться.       — Спасибо, я…       — Сколько это уже длится? — интересуется Минни, при этом ещё и пытаясь что-то найти в немногочисленных шкафчиках и полках, забитых различными продуктами.       — Неделю, — честно отвечает Чонгук, и он уже готов к чему угодно, вот только Чимин лишь кидает на него взгляд полный непонимания, а затем вновь возвращается к своим поискам.       — Раньше почему не сказал?       — Думал, само пройдёт.       — Ты хотя бы иногда спишь или всю неделю ходишь без сна?       — Сплю. В машине, когда красят или просто ждём, — отвечает Чон на поставленные вопросы, наблюдая за тем, как Чимин достаёт какую-то коробочку. Он хмурится, ожидает хоть каких-то нравоучений от старшего, но тот ничего не говорит. И этим ещё раз убеждает Гуки, что он правильно сделал, что обратился к нему. Тот в отличие от остальных всегда заботился как-то по-иному, не кричал, не читал нравоучения и нотации, для этого в их группе был Сокджин и Юнги. Нет, Пак просто окутывал заботой, окружал теплотой и добротой, которой у него было в избытке, и не доставал.       — Глупый ребёнок, надо было сразу обращаться ко мне, — замечает он и достаёт ещё одну коробочку из шкафчика. Он насыпает из неё заварки, а затем, когда чайник наконец-таки закипает, заливает её кипятком и прикрывает блюдцем, после чего поворачивается к Чонгуку лицом. — Надеюсь, ты не ждал от меня, что я дам тебе снотворное?       — А оно у нас есть? — удивляется макнэ, пытаясь понять, кому из старших могли понадобиться эти таблетки. Чимин кивает и отходит к холодильнику, чтобы достать пачку молока.       — Юнги иногда их пьёт, когда в голове слишком много мыслей по поводу музыки или текстов, — кратко разъясняет он и наливает в чашку с чаем молока, после чего возвращает упаковку обратно в холодильник.       Чим добавляет ложечку сахара и, размешав, ставит чашку с отваром перед младшим, а также кладёт заодно перед ним печенье. Чонгук удивляется ещё больше, потому что он точно помнит, что менеджер не так давно проводил рейд по их продуктам и выкинул всё сладкое из-за диет каждого из участников.       — Откуда?       — Покупал Юнги-хёну, он на диете нормально сидеть не может, да и не нужно это ему. Быстрый метаболизм. Но менеджер считает наоборот. Правда, он не общался с хёном, когда тот голодный после написания пары песен, — объясняет Пак и мягко улыбается. Младшему всегда нравилась эта улыбка – добрая, светлая, солнечная. От неё и самому хотелось улыбаться. А в особенности ему нравилось наблюдать за этой улыбкой, когда старший говорил о ком-то из участников, потому что сразу становилось понятно – Чимин любит каждого из них.       Они сидят в тишине, но она совершенно не напрягает и не давит, наоборот, тишина с Чимином какая-то особенная уютная и правильная, в такой тишине хочется сидеть часами и ни на что не отвлекаться. Минни, сложив руки на столе, кладёт голову на них и исподлобья наблюдает за мальчишкой.       — Кстати, это же тот чай, что ты делаешь хёнам, когда они задерживаются в студии? — Пак кивает и прикрывает глаза, зевая. Всё-таки в отличие от Чонгука он спать хочет, сильно хочет. Да и завтрашний день не сулил ничего хорошего. Если он правильно помнил расписание, они будут заняты до поздней ночи, и, дай Бог, получится урвать хотя бы час сна, можно тогда будет назвать Чимина счастливчиком. — Поделись секретом, что там.       — Не скажу. Должен же я быть полезен хоть в чём-то? — сонно лепечет Мин и за эти слова получает не сильный пинок по ноге. Он наигранно дуется и тихо скулит, хотя Гук знает, на самом деле старшему совершенно не больно. — Вот и делай добро после такого. Не уважаешь ты хёна, бьёшь, — посмеиваясь, замечает старший и, когда Чонгук допивает чай, забирает чашку со стола. — Иди ляг, я сейчас приду, только уберу тут, — хлопочет он, и макнэ слушается.       Обычно он таким послушным бывает редко, но за последнюю бессонную неделю мальчишка слишком устал, чтобы сопротивляться. Он опускается на кровать и морщится, потому что ему вновь жарко. Он взбивает подушку, но не сильно облегчает себе этим жизнь.       Когда спустя пару минут в комнату тихо заходит Чимин, то он направляется прямиком к его кровати. Вот только ложится не сразу, а сначала встряхивает одеяло и только после уже присаживается на её край и начинает аккуратно перебирать мягкие волосы младшего.       — Постарайся не думать ни о чём, ладно? Просто закрывай глаза, — просит он и заботливо поправляет одеяло, а Чонгук продолжает послушно выполнять то, что говорит старший.       Чимин поёт тихо, так, чтобы не разбудить остальных участников, но и в то же время совершенно не теряя ни одной интонации в голосе. Он вспоминает колыбельные, что пела ему и его брату в детстве мама. Он слегка улыбается, продолжая поглаживать младшего по волосам. Тот пару минут крутится, укладываясь получше, а затем всё же расслабляется и даже засыпает. Парень слышит его расслабленное, спокойное дыхание и поддаётся собственным желаниям, целуя младшего в висок.       Только ночью он позволяет себе столько нежности по отношению к Чонгуку. Только в такие моменты он действительно может проявить всё то, что чувствует к младшему, и не получить насмешку на свои действия.       — Sleep, my sweetie, — шепчет Минни, ещё раз проводя по волосам Гукки рукой, а затем поднимаясь с его кровати.