***
— И всё-таки я считаю, ты окончательно рехнулся, — сказал Грегор тем же вечером на аналогичных посиделках, этажом повыше, в кабинете Ирвинга. — Друг мой, — Ирвинг отхлебнул из чашки, поставил её на блюдце и блаженно сложил руки на груди, смакуя вкус новой чайной смеси, — я просто стараюсь идти в ногу со временем. Сам знаешь, в мире сейчас неспокойно, положение Кругов шаткое... Что может быть лучше, чем укрепить нашу связь с внешним миром? Показать, что у нас тут не страшная, Создателем проклятая крепость с малефикарами и демонами, а обычное учебное заведение, полное светлых и находчивых умов... — Я, пожалуй, воздержусь от комментариев в адрес твоих драгоценных «находчивых умов», — заметил Грегор. — И учти, хоть я и поддержал твою затею, если кто-то из этих мерзавцев попытается что-то учинить — а они попытаются, ты их знаешь не хуже меня — спрошу я с них по всей строгости, без всякого снисхождения и скидок на праздничный день. — Ну разумеется, — согласился Ирвинг. — Подлить тебе заварки?***
План свой заговорщики начали воплощать утром следующего же дня. Петрой были схвачены, скручены и безжалостно брошены на ниву художественной самодеятельности не только вверенные ей малыши, но и несколько не успевших убежать старших студентов, а также рыцарь-капитан Хэдли, определённый на роль Великого Дуба в написанной на скорую руку постановке, посвящённой Пятому Мору. Старшие показательно страдали, Хэдли то и дело пытался обратить внимание режиссёра на то, что не очень хорошо запоминает стихи, и единственным, кто безропотно принял свою судьбу, оказался сдержанный студент-эльф, ответственный за костюмы актёров. Шил из подручных материалов он аккуратно, но быстро, не гнушался креативных решений, на пустопорожнюю болтовню не отвлекался — в общем, за гардероб юных (и не очень) дарований Петра могла быть спокойна. Финн и Мартин взяли на себя агитационные работы. Просвещённые ими ученики и молодые, неопытные маги теперь точно знали, как отвечать на любые каверзные вопросы от нагрянувших родных и близких. Например, сразу отказаться от шуточек с кровавым уклоном, затрагивающих темы отступничества, Усмирения, карцера и Истязаний: по заверениям Финна, родственники не всегда хорошо понимают чёрный юмор, особенно если шутка каким-то образом касается их детей. К тому же, добавлял Мартин, всегда надо учитывать, что кое-что является попросту профессиональными анекдотами, и людям, далёким от магии, может быть непонятно. Корлис, пользуясь любой свободной от занятий минуткой, шарилась по Башне с наимрачнейшим видом и совала нос в любой подозрительный закоулок. Как только обнаруженная в закоулке парочка студентов — потому что именно на это чаще всего можно было наткнуться в хоть сколько-то укромных местах — вопрошала, какого, собственно, демона ей надо, Корлис, недолго думая, требовала выдать ей местоположение «этого засранца Аррахеля», а затем, разумеется, получала указание направления, в котором могла продолжать поиски. Степень грубости указания зависела от того, в какой стадии ухаживаний находилась застуканная парочка, насколько недолгим предполагалось отсутствие храмовников в зоне видимости, и, наконец, насколько хорошо парочка знала Корлис. Аррахель тем временем двигался по Башне тщательно согласованным с Корлис маршрутом, стараясь не пересекаться с ней и привлекать как можно меньше внимания. Поскольку был он куда менее приметным и определённой репутации в Круге ещё не нажил, вопросов ему задавали намного меньше и в основном храмовники. Против них работала железная отмазка: «я прячусь от Корлис, она меня ищет» — храмовники понимающе кивали и советовали просить политического убежища у Рыцаря-Командора или Первого Чародея. После чего Аррахелю оставалось лишь потупить глаза, изобразить стесняшку и спросить, можно ли ему лучше попробовать переждать вон в той комнате. Ему позволяли. Подобными фланированиями эльфы убивали сразу двух зайцев: во-первых, составляли новейшую карту секретных нычек Кинлоха — потому что, как сказала Корлис, «глупо в таком важном деле полагаться на данные годичной давности» — а во-вторых, ненавязчиво отслеживали все перемещения известной им группы недоброжелателей: Сидвелла, Фреда, Клотильды и ещё пары сочувствующих. Отныне любое их отклонение от привычного распорядка и маршрута могло быть заговорщиками замечено. К вечеру вновь сошлись за книжным шкафом и обменялись впечатлениями. Пока что, по общему мнению, всё складывалось донельзя удачно.***
— Мы все умрём! — заявила Петра при следующей встрече. На неё уставились четыре пары глаз с немым вопросом. — Со спектаклем ничего не выходит! Хэдли путает текст, а ведь его выход должен был украсить сцену! Никто не хочет играть порождений тьмы. Киннон возмущён тем, что я предложила ему роль Ульдреда, но никому другому я просто не могу её доверить! Наконец, у нас нет Героя Ферелдена! — Погоди, — прервала её Корлис, — как нет? Ты же говорила, что тот мелкий, что в прошлом месяце привезли из денеримского эльфинажа... — Да! Он так радовался! И что главная роль, и что костюм ему сошьют, и что маленькая Лаура играет сестру Лелиану, а значит, он с ней и на сцене может дружить, не выходя из образа... — Петра взволнованно потеребила рукав мантии. — А тут вдруг как поколдовал кто над ребёнком — не буду, говорит, играть, хоть режьте. Плачет на сцене, текст забывает... Я не могу его так мучить! Что делать? — Ох, — Мартин почесал затылок, — а никакой другой ребёнок не сможет вместо него сыграть? — Берти рвётся, но я, если честно, не очень хочу его на эту роль, — призналась Петра, — слишком уж мальчик высокого о себе мнения. Он уже сейчас предлагает — а давайте, мол, Герой Ферелдена будет не какой-то там эльфинажка, а человек из знатного рода, а давайте перепишем диалоги... Боюсь, он на сцене всё внимание на себя будет перетягивать. И Ферелден в одиночку спасёт. А мы же хотели показать, что главное — это дружба и взаимовыручка... — Не, — сказала Корлис, — никаких Берти. Дай-ка ему лучше роль эрла Хоу. А с мелким я потолкую. Или нет, лучше Аррахель. От него дети меньше шарахаются. Может, не всё так трагично. Ну, занервничал парнишка под грузом ответственности, с кем не бывает. — А что Клотильда и компания? Шуршат? — поинтересовался Финн. — Очень подозрительно, но нет, — сказал Аррахель. — Только однажды она пересеклась с Сидвеллом, буквально минутку побыла с ним наедине у статуи Горвиша — я, к сожалению, подобраться ближе и подслушать не успел — и всё, разошлись. А с остальными и вовсе никаких контактов. — Два варианта: либо они заметили слежку, либо Корлис ошиблась, и ничего такого они и не планировали, — предположил Финн. — Молись, Флора, чтобы я ошибалась, — нехорошо сощурилась Корлис. — Э, только давайте без кровопролития, да? — замахал руками Мартин. — У нас тоже всё не очень радужно, между прочим! Половина магов впала в уныние, потому что считает, что к ним никто не приедет. Другая половина боится, что их родственники приедут, но трогательного воссоединения не получится. Третья половина... — Половин бывает всего две, Мартин, — машинально поправила Петра. — Неважно! Третья половина переживает, что если к ним приедет родня, и всё пройдёт хорошо, то первые две половины возненавидят их на веки вечные. — В общем, ровно сто процентов населения Кинлоха любит разводить истерики на пустом месте, — подытожил Финн. — Ой, тоже мне, новость, — фыркнула Корлис, — мы же маги. Феноменальная мощь на кончиках пальцев, воля столь сильная, что ей подковы гнуть можно — и истерика, если нам к обеду компот не подали. Поговорите с Инес! Надо сварить на всех что-нибудь успокаивающее. Или веселящее.. О! Как насчёт... — Никакого сухостебля! — возмутилась Петра. — Балда. Тут канаварис больше подойдёт... — Дамы! — вновь вмешался Мартин. — Сей спор неуместен! Среди потенциальных жертв Инес есть маленькие дети! — Ладно, — сказала Корлис. — Подытоживая: вам двоим — поговорить с Инес. На Аррахеле — наш юный Герой Ферелдена. Я, так и быть, найду тебе в спектакль порожденек. Но на Хэдли и Киннона влияй сама. В конце концов, они взрослые люди или кто? Пусть возьмут себя в руки и работают ради общего блага. Слежку пока сворачиваем до минимума, чтоб эти засранцы расслабились. — Отличный план, — всунулся за стеллаж Бран, — а для меня есть задание? — А ты собирай слухи среди вашего брата, — посоветовал Финн. — Как знать, может, Клотильда с кем-то из храмовников спелась. — Ну-ну. Кстати, у меня через пять минут смена поста, так что закругляйтесь... — ...как положено приличным магам Круга! — отозвались заговорщики хором.***
Аррахель в отчаянии смотрел на маленького Пайлена. По лицу эльфёнка видно было, что ему страсть как хочется сыграть в постановке. Но он продолжал упрямиться и отворачиваться к стенке. — Послушай, — воззвал к нему Аррахель, не желая признавать поражение, — я же тебе не чужой. В одном эльфинаже выросли — мы твоей мамке, помнишь, помогали капусту квасить? В Круг почти что вместе поехали. А ты со мной как с врагом. Я же помочь хочу... Пайлен шмыгнул носом, отлип от стенки и ткнулся лбом Аррахелю в живот — «жалей меня». Тот, разумеется, не стал отказывать ребёнку в такой малости и приобнял за плечи: — Ну-ну, не плачь... Всё хорошо будет. — Не будет! — зарыдал Пайлен. — Они меня заругают! — Да кто? — З-зрители! Тот дядя сказал, я слова на сцене забуду! И они заругают! А ещё я эльф! А там знатные будут! Им не понравится! — Погоди, — насторожился Аррахель, — какой ещё дядя тебе такое сказал? — Дяденька-маг, — икнул Пайлен. — Большой, лохматый и с вот такими веснушками на лице... — Сидвелл, — опознал Аррахель, который впервые за шестнадцать лет жизни по-настоящему захотел кого-то покалечить. Потом спохватился и ласково потрепал Пайлена по голове: — Ты вот что. Головой-то подумай. Ты какую роль играешь? — Ге-героя Ф-ферелдена... — А Герой Ферелдена что — не стал Мор останавливать, потому что каким-то там знатным он мог не понравиться? Или он, может, сказал «ой, не пойду убивать порождений тьмы, вдруг я забуду, как это делается, и меня другие Стражи заругают»? — Не-е... — Пайлен снова зашмыгал носом. — Ну вот! Мало ли, что какой дядька сказал! Ты лучше беги к Петре, роль учи. А если боишься, что слова забудешь, так попроси, чтоб она тебе из-за сцены подсказала, всего-то. — Ладно, — несмело согласился эльфёнок. — Кстати, — решил сменить тему Аррахель, — кто играет мабари? — Кимми! Ей дяденька Адерин вот такую шапку сшил, на ней сверху ушки, и ещё к штанам сзади хвостик коротенький... Пойдём, покажу! Аррахель, мысленно выдыхая, позволил ребёнку увлечь себя по коридору в сторону спальни младших учеников. Теперь не придётся краснеть перед Корлис за невыполненное задание...***
Студент Фред, как и говорил Мартин, гением не был. А потому, застав оного за высчитыванием процентного соотношения ингредиентов для успокаивающе-веселящего настоя от Инес, не преминул прицепиться: — Чего, отравиться решил? Ну да, в другом-то Круге житьё-то будет несладкое, как Кинлох прикроют! Мартин спокойно отложил рецепт в сторону. Он был, в общем и целом, довольно мирным юношей. Не любил драк, предпочитая словесные баталии. Безбедное детство сына преуспевающего торговца подарило ему довольно миролюбивый, хоть и несколько циничный взгляд на жизнь. Но в возрасте девяти лет он вдруг спалил любимое одеяло и вскоре после этого акта разрушения попал в ферелденский Круг, где познакомился с маленькой злобной эльфийкой по имени Корлис, которая в момент знакомства как раз собиралась скособочить причёску какому-то парнишке, высказавшемуся по поводу избытка остроухих в общей спальне. Знакомство неожиданно для них обоих перетекло в крепчайшую дружбу, и помыслить себе существование без неё Мартин попросту не мог. И, как он только что понял, даже если Корлис не было рядом, часть её продолжала жить в его сердце. Иными словами, Мартин спокойно отложил рецепт в сторону и, не тратя времени на предупредительные беседы, подсёк Фреда под колени, а когда тот, не ожидая нападения, начал заваливаться назад, ухватил за шиворот, удерживая на весу и не давая упасть. Ткань мантии жалобно затрещала, но выдержала. — А теперь слушай меня внимательно, — холодно сказал Мартин, глядя в ошеломлённую физиономию Фреда. — На столе на расстоянии вытянутой руки у меня лежит нож для травничества. Я до него дотянуться успеваю, ты — нет. У меня отличные отметки по анатомии, и я знаю, куда ткнуть так, чтобы было не смертельно и не опасно, но очень больно. У меня репутация хорошего, ответственного ученика, у тебя — нет. Я скажу, что ты полез задираться, у меня в руке был нож, я испугался, что ты его отнимешь, попытался удрать, случайно задел тебя. Максимум, что мне светит — домашний арест на неделю, потому что я буду очень сожалеть и извиняться. Тебе светит то же самое, плюс ножевое ранение. А теперь хорошенько подумай, прежде чем отвечать: что вы с Клотильдой задумали на этот раз?.. Примерно двадцать минут спустя Мартин отыскал Корлис в общей спальне и без лишних церемоний сгрёб в охапку мелко дрожащими руками. — Ты плохо на меня влияешь, — сознался он ей на ухо, — очень плохо. — Неужели тебе ни разу не говорили «не водись с этой девочкой, она плохая»? — спросила Корлис, бесцеремонно выворачиваясь из его объятий. — Ни разу! К счастью. А ещё я знаю, кто погонит новую волну паники в Башне. Корлис склонила голову набок и придирчиво изучила бледного как простыня, но очень довольного Мартина. — Ну, допустим, я заинтригована. Но чтоб больше никакой вот этой слюнявой чуши с обнимашками, понятно?***
— Коннор, — вкрадчиво начал Финн, — нам всем понятны твои чувства. Но нам правда кажется, что ты перегибаешь палку с самобичеванием. К тому же, если родители других магов из Редклифа увидят, что ты вырос милым и отзывчивым студентом, у них не будет повода думать о тебе плохо. — Не говоря уже о том, — добавила Корлис, — что многие из них и вовсе не смогли бы приехать, если бы твои родители не помогли. — И главное — это не то, что было когда-то, а то, какой ты сейчас, — сказал храмовник Бран, которого позвали для солидности. — А ты сейчас очень даже славный, — ласково улыбнулась Петра. — И учителя о тебе хорошо отзываются, — подтвердил Аррахель. — Короче, пей вот эту штуку перед сном по сорок капель на стакан воды и выкинь из головы всякий вздор! — подытожил Мартин, всовывая Коннору в руки подозрительного вида флакон, и хлопнул его по плечу.***
— Ирвинг, — сказал Грегор вечером накануне торжественного события, — мне не нравится происходящее. — Разве в Башне что-то происходит? — вежливо удивился Первый Чародей. — Мне казалось, эта неделя выдалась на удивление спокойной, особенно учитывая обстоятельства. — Именно это мне и не нравится. Всё слишком спокойно. Особенно учитывая обстоятельства. — Ну-ну, друг мой, сдаётся мне, у тебя профессиональный перекос, — поддел его Ирвинг. — Не вижу поводов для беспокойства. В конце концов, все в нашем Круге заинтересованы в том, чтобы наш первый День открытых дверей прошёл успешно... Воцарилась напряжённая тишина. Грегор мрачно сдвинул брови. Ирвинг вопросительно улыбнулся. Грегор посмотрел на него взглядом, в котором ясно читалось «я всё знаю». Ирвинг ответил новой улыбкой — «я знаю, что ты знаешь». Наконец игра в гляделки им наскучила. — На кого поставишь? — вкрадчиво поинтересовался Ирвинг. — Я не идиот, — отрезал Грегор. — Лучше скажи, что ты собираешься делать с проигравшими? — Знаешь, — мечтательно прикрыл глаза Первый Чародей, — я так люблю моменты, когда проигрыш сам по себе является для них худшим наказанием...***
Официально День открытых дверей в Кинлохе начался с прибытием первых гостей. Малость ошалевшую от масштабов Башни группу денеримских родителей немедленно разобрали на отдельных пап, мам и тётушек и подвергли сыновне-дочерней любви. Как оказалось, храмовник Бран не зря агитировал уезжающих по делам ордена в Денерим коллег походить по домам и позвать всех заинтересованных лично. В итоге вместе с родственниками храмовников, которым тоже разрешили приехать, народу набралось не так уж и мало. Младшие ученики, не дождавшиеся родителей, вели себя достойно и не плакали, вместо этого с подачи Петры аккуратно спрашивая у тех, кто всё-таки доехал, нельзя ли передать с ними письма, чтоб пригласить родню на следующий год. Старшие делали вид, что им всё равно, но, судя по выражению лиц, и сами сочиняли в уме текст такого письма. К моменту прибытия делегации из Редклифа все уже успели справиться с первоначальной неловкостью, так что новая порция родственников имела перед глазами наглядный пример. К этому же времени до Круга добрались родители Финна, и он, делая сложные знаки бровями другим заговорщикам и на ходу натягивая Кошмарную Шапку, убежал являть всей Башне ещё более наглядный пример радостной встречи. Потом состоялся обед, на котором гости могли убедиться, что кормят в Круге отменно: особенно удачен оказался компот. Мартин, который додумался намекнуть паре знакомых храмовников этой ночью обратить наиболее пристальное внимание на подходы к кухне, довольно ухмылялся: по итогам из игры выбыл Сидвелл, схваченный при попытке диверсии. На спектакль шли в приподнятом настроении духа. Некими неустановленными личностями с утра пораньше была совершена попытка в последний раз деморализовать актёрский состав, но малыш Пайлен окончательно вошёл в роль и произнёс перед своим отрядом зажигательную речь. После чего на него немедленно обиделся его приятель Освелл, который играл Серого Стража Алистера: ведь это он должен говорить речь перед денеримской битвой! Пайлен, впрочем, резонно ответил, что речь он будет говорить, когда уйдёт из отряда и станет королём, а это был вообще не тот момент. На том и помирились. Сам спектакль получился отменным. Хэдли, загримированный под дерево и слегка ошеломлённый присутствием в зале родной бабушки, неожиданно для себя озвучил все стихотворные реплики без помощи суфлёра. Сагитированная Корлис толпа старших учеников-раздолбаев, обвешанная всяким хламом и измазанная каминной сажей, старательно рычала, визжала и издавала прочие резкие звуки, прикидываясь порождениями тьмы. В результате судьба маленьких героев, выглядящих на их фоне ещё меньше, чем они есть, не на шутку волновала зрителей. Впрочем, самих героев неравные пропорции нисколько не смущали, и они отважно расправлялись с врагами — кто деревянным мечом, кто стрелами с наконечниками из раскрашенной бумаги, а кто и набитыми ватой серыми «каменными» кулаками. Лучшей сценой, безусловно, оказалась зачистка Круга. И то сказать, сценарист и режиссёр-постановщик были свидетелями описываемых событий, так что вышло на редкость убедительно. Пайлену, гоняющему по сцене старательно загримированного Киннона с воплями «получай, Ульдред проклятый!», аплодировали и подбадривали выкриками. Причём не только студенты, но и многие родители. А в конце на самодельную сцену выкатился сделанный из трёх храмовников и большого покрывала Архидемон, и восторгам зрителей не было предела, несмотря на то, что туловище дракона спотыкалось и шагало не в такт голове и хвосту. Право слово, это были уже сущие пустяки. Аррахель внезапно оказался в центре внимания, когда начал читать своим родителям небольшую лекцию на тему «каково это — быть магом в Круге». Когда вокруг него образовалась приличная толпа, кто-то с задних рядов начал подкидывать лектору провокационные вопросы. Но Аррахель, который провёл уже целых два с половиной месяца в компании Мартина и Корлис, даром ушами не хлопал и отвечал решительно и с юмором. Вскоре вопросы из разряда «а вот если вы все вдруг демонами одержитесь» прекратились, и изрядно вспотевший от такой ответственности лектор смог запросить небольшой перерыв. Родители его, кажется, остались в восторге от учёности сына. Где-то ближе к вечеру, когда как раз собирались идти на большой праздничный ужин, заговорщики ухитрились встретиться возле своего книжного шкафа. — Видали Клотильду? Зелёная от злости! — поделился Мартин. — Ну! Она ещё кого-то хотела подговорить показать что-то вроде магии крови, но тут уж дураков не нашлось, — сказала Корлис. — При всём честном-то народе... — Не может быть! — изумилась Петра. — Она бы и на такое пошла? — Да нет, — сказал Финн, — это уже больше от отчаяния, по-моему. Ну смотрите, ведь полный успех! — Да, славно получилось, — кивнул Аррахель. — Только я чего не понял... К вам никто не приехал, что ли? Мартин пожал плечами: — А, мои вечно в разъездах. Сомневаюсь, что они вообще пригласительное письмо получили. Ничего, на тот год приедут. — А у меня одна тётка из живой родни, — отрезала Корлис, — и право же, я бы предпочла с ней не видеться до скончания времён. — Как-то несправедливо, — заметил неслышно возникший у них за спинами Бран, — что именно вы никого не дождались. — Ой ты ж панталоны Андрасте, как сентиментально! — возмутилась Корлис. — Это она к тому, что нам и с вами неплохо, — перевёл Мартин. — Я бы предложила крепкие дружеские обнимашки, — сказала Петра, — но зная Корлис, не буду. — Вот и отлично, — кивнула та. — И поскольку на пороге библиотеки я вижу родителей Хеля, потерявших свою кровиночку, давайте закругляться... — Как и положено приличным магам Круга! — закончили остальные хором.