Кир

По номеру, записанному в найденном в камере хранения телефоне, Кир позвонил в тот же день. Он просто пришел ко мне на кухню, положил мобильник на стол и коснулся экрана, включая громкую связь. И кому адресован звонок, я понял сразу. Правда, возразить времени у меня не оказалось. Потому что, едва я открыл рот, на том конце «провода» сняли трубку. – Алло? – негромко выговорил хрипловатый мужской голос. – Валентин? – выдохнул Кир, вцепившись пальцами в край стола. – Толя? – в голосе мужчины словно что-то треснуло. – Это ты? – Я нашел этот телефон в камере хранения, – Кир говорил это, смотря на потемневший экран. – Вместе с дисками, деньгами и моим паспортом. Единственным номером в контактах был этот. Повисла пауза. И мне показалось, что наш собеседник нервно чиркает зажигалкой в попытке закурить. Хотя я вполне мог и ослышаться. Но зато мне тоже резко захотелось курить. – Вы действительно работаете в охране моего отчима? – в интонации Кира появилось вдруг что-то беспомощное. – Скажите мне. – Все еще работаю, – судя по шуму на заднем плане, Валентин находился рядом с шоссе. – Я начальник охраны теперь. Толя, почему ты не... – Потому что год назад я пришел в себя в подворотне с разбитым затылком, – Кир присел на край стола и сцепил пальцы в замок. – На окраине Рязани. Без документов. Но с амнезией. Постепенно я начал вспоминать. И вспомнил, что вы... Вы неплохо относились ко мне, несмотря ни на что. И я подумал, вы можете... – Кир запнулся, – объяснить, как все это произошло со мной. – Это я посадил тебя на поезд до Рязани, – как-то глухо выговорил Валентин. – Ты должен был забрать там свои новые документы, потому что тебе нужно было быть совершеннолетним, чтобы уехать из страны. А еще нужно было новое имя, прописка... Все. Мы это сделали. Но возникли проблемы. По моей вине. И сделки не вышло. Я искал тебя, клянусь. Но никого с твоим именем не нашлось. А по базе пропавших детей я искать по понятной причине не смог. Твой отчим не стал заявлять в органы полиции. Он знал о пропаже дисков и опасался, что ты сбежал, чтобы сдать его. Так что поручил поиски своей охране. Мне. И я подумал, что даже если ты умер, то это... лучше, чем если мы тебя найдем. – Он бы нашел способ показать мне, что я не прав, да, – Кир коротко рассмеялся. Но в его смехе не было и капли веселья. Я расслышал в нем что-то такое, от чего по спине поползли мурашки. – Поэтому я и не искал так тщательно, как требовалось, – теперь Валентин говорил ровно. – Но вместе с тем я надеялся, что тебе удалось сбежать, сменить имя... Все что угодно. Что однажды ты позвонишь. И скажешь, что жив. – Мы должны встретиться, – Кир взял телефон со стола. – Это невозможно, – быстро выговорил Валентин. – Твой отчим отдал мне приказ о том, чтобы найти тебя. И твоего друга тоже. – Но я ведь передал Сапатову... – начал было Кир, но Валентин перебил его: – Сапатов не станет обнародовать полученные материалы, потому что если твоего отчима возьмут, то молчать он не станет, – шум дороги на заднем плане вдруг исчез. Как если бы Валентин сел в машину. – Он потеряет все, если поступит так. Это не только грязные сделки, уход от налогов и подтасовка бумаг. Это еще и педофилия, как ты понимаешь. – Подожди... – голос у Кира разом охрип. – Он ведь не... Он не... – Нет. И я тому свидетель, – судя по звуку, Валентин повернул в зажигании ключ. – Но есть фото очень неоднозначного характера, которое суд вполне может расценить как доказательство его причастности к преступлению. Вряд ли ты помнишь, тебя накачали наркотой, но после заключения контракта с американскими инвесторами Сапатов поехал на вечеринку по этому случаю вместе с твоим отчимом. Он не был в курсе того, что именно имело место быть на таких вечеринках. А когда узнал, то просто уехал, ничего не сделав. Испугался потерять деньги, потому что такой скандал – это гарантированное падение акций и еще много неприятных событий. – Я очень плохо помню, что там происходило... – Кир запнулся, прикусил губу, зажмурился, словно пытаясь вызвать из памяти какие-то образы. – Значит, тебе повезло, – сухо бросил Валентин. – А теперь слушай очень внимательно. Повторять я не стану. И на этот номер ты позвонить больше не сможешь. Сейчас твой друг должен посадить тебя в машину и увезти из города. Если у него есть какая-нибудь юридически незарегистрированная дача в километрах ста пятидесяти от Москвы – было бы отлично, – слова прозвучали таким откровенным намеком, что я вздрогнул. О том куске земли с полуразвалившимся сараем знал только я и мои умершие родители. Они хотели строить там дом, но вот землю так с девяностых и не зарегистрировали. Территория садового товарищества «Лира» зарастала бурьяном, постепенно превращаясь обратно в лес. Но пару лет назад я стал периодически приезжать туда летом и немного поправил ситуацию. Нанял рабочих, которые вычистили участок от бурьяна, купил бытовку – что-то вроде небольшого деревянного вагончика с печкой. Как это ни глупо, но мне не хотелось забрасывать единственное, что осталось от родителей. Тем более, как оказалось, люди это место не забросили. В километре от моего участка была целая улица дач. Оттуда я и планировал провести свет. Правда, руки все не доходили. Так что единственное удобство, которое у меня там было – вырытый посредине участка колодец, прикрытый фанерой. Ну, и нечто вроде туалета, а проще - навес с ведром. – Я не знаю, сколько вам придется пробыть там, но рассчитывайте на месяц, – Валентин говорил быстро и четко. – Берите продукты, воду, одежду. Деньги и документы. Я позвоню, как только что-то будет ясно. Ехать надо сейчас же. Через час в вашей квартире будем мы. Ты понял? – Да, – коротко отозвался Кир. – Я понял. Валентин... Один вопрос. – Что? – негромко спросил тот. – Мои родители, – Кир выдохнул эти два слова хриплым полушепотом. – Твой отец был братом твоему отчиму, – через паузу отозвался Валентин. – Он и его жена погибли семнадцать лет назад в автокатастрофе. Твой отец и твой отчим владели одним бизнесом. Доказательств нет, но... – Я понял. Не надо, – прервал его Кир. – Один час. Отсчет пошел. Удачи, – и Валентин отключился. – Прости... – у Кира тряслись руки, и он никак не мог попасть пальцем в нужную иконку на экране. – Прости, Дэн... – Нам нужно собираться, – я отлично понимал, что сейчас нельзя идти на поводу у эмоций. – Возьми сумку и сложи туда все из шкафчика в ванной. Я соберу вещи. За продуктами заедем по дороге. Давай, – я забрал у него из рук телефон и подтолкнул к двери. *** На сборы у нас ушло в районе двадцати минут. На магазин – еще двадцать. А через час мы уже ехали по Минскому шоссе. За это время я умудрился ко всему прочему позвонить на работу и уведомить начальство о моем месячном отпуске за свой счет. Эта инициатива вызвала у моего шефа бурную отрицательную реакцию, но в итоге мне удалось склонить чашу весов в свою пользу. Это произошло после того, как я напомнил о том, что уже как пять лет мои выходные были только государственными. – Я втянул тебя в настоящее дерьмо, – Кир сказал это, глядя в окно. И это были его первые слова за все время после того, как я запихнул его в машину и пристегнул ремнем безопасности. – Я знал, что просто не будет, – уже смеркалось, и деревья по обочинам трассы начинали казаться черной стеной. – Ты просто не представляешь себе, на что он пойдет, чтобы достать меня, – Кир прислонился лбом к стеклу. – Все это плохо кончится. – Ну, в той дыре, где мы будем, нас вряд ли найдут быстро, – я пожал плечами. – Будем надеяться на то, что Валентин действительно честен с тобой. – Он честен! – болезненно среагировал Кир. – Он рискует всем, помогая нам! – Ты хорошо его знал. Извини, – меньше всего мне сейчас нужно было выводить Кира из себя. Он и так едва успокоился. – Если он найдет меня... – Кир осекся, коротко глянул в мою сторону. – Я боюсь даже представить, что он сделает, когда это случится. Я не нашелся, что ответить. Поэтому просто осторожно взял его за руку. Сжал в ладони его холодные пальцы, и Кир стиснул мою руку в ответ. А доехали мы быстро, и в девять вечера уже были на месте. Оставалась только колея, идущая через заснеженное поле. Конечно, снег уже осел, а к вечеру подморозило, да и машина моя была полноприводной, но опасность застрять и идти потом семь километров за трактором в деревню оставалась. Хотя другого варианта у нас просто не было. Так что я просто включил передачу и с черепашьей скоростью двинулся вперед. Кир сидел молча, сцепив руки в нервный замок. Он тоже прекрасно понимал, что поездка по полю может закончиться ночевкой в этом самом поле. – Ты же сказал, что это старый сарай, – Кир подался вперед, с любопытством разглядывая виднеющуюся в свете фар бытовку. – Это не сарай. – Сарай тоже есть, – успокоил его я. – Сейчас придется принести оттуда доски, чтобы поставить на них машину. – Зачем? – поинтересовался Кир. – Чтобы мы смогли уехать, – я заглушил мотор и достал из бардачка фонарик. – Снег растает, земля размякнет и превратится в грязь. Мы завязнем так, что поможет только трактор. Пошли. Только осторожно, смотри под... – Твою мать! – выругался недослушавший меня Кир, опрометчиво спрыгнувший наземь обеими ногами. – Да тут пиздец! У меня снега теперь полные кроссовки! – Забирайся обратно в машину, – велел я. – Я сам все принесу. – Да мне уже похер, – фыркнул Кир. – Ноги все равно мокрые. – Ладно, затопим печку, все высушим, – решил я и тоже вылез из машины. К сараю шли долго, выбирая дорогу. В свете слабенького карманного фонаря можно было разглядеть очертания кустов, деревьев... Тьма стояла кромешная. Здесь не было ни одного источника света, кроме моего фонаря. Кир вцепился в мое предплечье, я слышал его тяжелое неровное дыхание. И я знал причину: Кир жутко боялся темноты в последнее время. Не знаю точно, откуда взялся этот его страх, и что именно пугало Кира в темноте, но, скорее всего, это было следствием того, что Кир вспоминал. И рассказывал мне далеко не все. – Сейчас откроем дверь, – я подождал, пока Кир отпустит мою руку, и полез за ключами. Замок поддался не сразу, но через пару минут я его все же открыл. Из черного нутра сарая пахнуло сыростью и еще чем-то неидентифицируемым. Так пахнут мертвые заброшенные дома. Кир сзади глубоко и медленно вдохнул. Я посветил фонарем по сторонам и наконец обнаружил искомое: несколько обрезков старого «горбыля», сложенных у стены. – Бери две штуки, и я возьму две, – я наклонился над досками. – Подложим под каждое колесо. – Хорошо, – отозвался Кир и подошел ближе. На ощупь доски были влажными и мерзкими. Кир поднял две, чертыхнулся, ойкнул, но на мой вопрос ответил, что все в порядке. До машины мы шли молча, занятые тем, что пытались наступать в свои следы. Получалось это, правда, плохо. Но положить доски перед колесами не составило труда. Мне оставалось только сесть в машину и на них заехать. Что я и сделал. Так что я снова заглушил мотор и полез в багажник за сумками. – Дэн... – вдруг позвал меня Кир, когда мы уже шли к бытовке. – Что? – сейчас мне хотелось просто упасть на что-нибудь мягкое и вырубиться. И даже то, что холод пробирал до костей, ситуацию не спасало. Уже. – Ты говорил, у тебя там есть печка, – он говорил как-то слишком неуверенно. – Да, – я поправил сумку на плече. – Год назад купил недорогую печку, вывел трубу через стену. Это не очень сложно. Правда, пришлось потратиться на утеплитель и асбест, но зато все безопасно. – Ты умеешь строить? – удивленно спросил Кир. – Немного, – поскромничал я. – Я ведь занимаюсь дизайном помещений. Учился в архитектурном. Кое-что умею. – Круто, – оценил Кир. – А я вряд ли даже гвоздь забью нормально. – Этому легко научиться, – я снова вытянул из кармана ключ и с трудом открыл разбухшую от влаги дверь. – Если будет кому учить, – Кир поднялся за мной внутрь и сразу же сбросил сумки на пол. – Будь уверен, – я запер за нами дверь и взял с полки керосиновую лампу. Зажглась она с первого раза – я всегда старался держать керосин в ней на максимуме. Узкий предбанник осветил небольшой трепещущий огонек, и я поспешил вернуть стекло на место, чтобы он не потух. Подкрутил фитиль, и свет стал уверенней. Теперь, по крайней мере, можно было растопить печку. – Дрова, – я кивнул на небольшую поленницу у стены. Хорошо, что я не поленился принести их сюда, когда уезжал. – На первые пару дней хватит. – Я не знал, что ты... – Кир замялся, – умеешь все это. – Я знаю, что не произвожу впечатления человека, который любит работать руками, – я пожал плечами. – Да уж, – Кир поежился. – Может, растопим ее? Я согласно кивнул и взял с полки газету и спички. Сложил в топке дрова, засунув газету в самую середину, поджег и попросил Кира: – Открой заслонку, пожалуйста. – Это где? – поинтересовался он. – Вот она, – я поднялся и показал ему на нужное место. – Давай. А то мы задохнемся от дыма. После моих слов Кир дернул заслонку как-то чересчур резко. А я вдруг заметил на его ладони грязь. А еще то, что он как-то странно двигает рукой. – Что у тебя с ладонью? – я осторожно взял его за запястье. – Кажется, я посадил занозу, – Кир тоже посмотрел на свою ладонь. – Когда доски несли. И правда, посветив фонариком, я разглядел впившуюся под кожу довольно крупную занозу. – Иди в комнату, – я толкнул дверь и отдал Киру лампу. – Снимай кроссовки, смени носки и залезай в кровать. Здесь есть перекись в аптечке, продезинфицируем и достанем занозу. – Чем ты ее достанешь? – Кир поставил лампу на небольшой столик и обхватил себя руками – чтобы прогреться, бытовке нужно было гораздо больше времени, чем десять минут. – Пинцетом, – я вернулся в предбанник и достал с полки коробку, заменяющую аптечку. – Откуда он тут у тебя? – удивленно поинтересовался Кир, стягивая кроссовки. – Уже не помню, – я пожал плечами. – Мало ли зачем может пригодиться. Прошлым летом я им клеща доставал. Когда я с перекисью, пинцетом и куском ваты вернулся в комнату, Кир уже сидел на кровати и трясся от холода. Я тоже скинул кроссовки и забрался к нему. Молча взял его ледяную ладонь, смазал кожу перекисью и принялся выковыривать занозу. Кир шипел, вздрагивал, но терпел. Правда, в итоге заноза поддалась только тогда, когда я попытался ее выдавить. Там я подцепил ее уже пинцетом и вынул. А потом поцеловал Кира в центр ладони. – Когда тут станет тепло? – Кир прижался ко мне всем телом и уткнулся в шею. – Я ноги плохо чувствую. – Подожди, – я вылез из-под одеяла и перебрался в изножье кровати. Положил ступни Кира себе на колени, стянул с него носки и принялся растирать холодную кожу ладонями. – Сейчас станет лучше. – Это не особо приятно, – Кир смущенно потер ладонями глаза. – Я весь день был в кроссовках. – Лучше заболеть? – поинтересовался я. – Нет, – мотнул головой он. – Тогда все нормально, – я принялся еще интенсивнее растирать его замерзшие ноги. А потом увидел на подъеме ступни три маленькие звездочки. Провел по татуировке пальцами, разглядывая – в неверном свете керосинки это оказалось сложновато. – Это чтобы отчим не заметил, – Кир чуть приподнялся. – Я хотел внизу живота, но он бы взбесился, если бы увидел. А сюда никому не придет в голову смотреть. – Но я увидел, – я еще раз погладил рисунок. – Да, – он кивнул. И вдруг улыбнулся мне. И я замер, завороженный: в свете лампы глаза Кира блестели, а очертания вьющихся волос бросали тень на светлую кожу. Сердце у меня как-то по-особому стукнулось в груди, я хрипло вздохнул, не в силах взять себя в руки. Кир было привстал, потянулся ко мне, словно что-то понял, но волшебство момента испортил так некстати зазвонивший телефон Кира. Он вздрогнул, вытянул его из кармана и замер, вглядываясь в экран. А потом нажал на экран, принимая вызов, и включил громкую связь. – Здравствуй, Толя, – голос из динамика показался мне очень знакомым, словно я слышал его совсем недавно. – Здравствуйте, Михаил Юрьевич, – Кир смотрел в экран, словно бы рассчитывал там что-то увидеть. – Я отнес диски в полицию, Толя, – голос у Сапатова звучал хрипло. – Сегодня. – Вы не были обязаны, – Кир опустил голову. – Вы ничего не сделали. – Поэтому и отнес, – Сапатов тяжело втянул воздух. – Завтра будь со своим... другом у меня в офисе. Утром. Я обеспечу вам охрану. До встречи. Кир медленно поднял телефон, словно он был ядовитой змеей, отключил экран и убрал обратно в карман. А потом вдруг потянул меня к себе и обнял за шею.